Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского - Ханну Мякеля

Взрослый знает, что так бывает далеко не всегда. Но об этом ребенку рассказывать не стоит. Без надежды нет стремления вперед, желания стать лучше. Когда падаешь духом, цепенеешь. А когда цепенеешь, деградируешь.

Образ Гены во всяком случае положительный: полный надежд, предприимчивый, оптимистичный. А еще Гена — главная движущая сила книги, именно он выстраивает действие, и одновременно связывает новых персонажей с прежними.

Это делается шаг за шагом. Объявление привлекает к крокодилу сначала маленькую девочку Галю (в финском переводе Уллу), а у девочки сразу обнаруживается серьезное отношение к делу: «В вашем объявлении, — сказала девочка, — целых три ошибки».

Это не удручает крокодила: «Не может быть! — воскликнул Гена: он думал, что их по крайней мере восемнадцать». И он интересуется своими мелкими ошибками и спрашивает: «Какие же?»

Есть человеческий тип, который воспринимает в книге прежде всего только опечатки, читает только их. Девочка, однако, к счастью, была не такая.

Ибо разговор об ошибках для нее лишь средство приступить к началу. Когда разговаривают, знакомятся. А когда знакомятся, начинают изучать друг друга, а это может привести к более продолжительному общению, из которого может родиться и настоящая дружба Другого пути к этому нет:

«А что мы будем сейчас делать?» — спрашивает девочка, которая работает в детском театре.

И Гена отвечает: «Ничего особенного. Давайте просто побеседуем».

Последовала бы пауза, если бы в это время снова не позвонили в дверь. А за дверью, разумеется, Чебурашка.

Успенский почти не описывает своих персонажей, он развивает события через диалог (юморески для шоуменов…), это наиболее характерно для его манеры письма. Речь обнажает и продвигает ход вещей, и речи достаточно. Гена и Галя разговаривают и, конечно, задаются вопросом, что же Чебурашка за зверь. Таким образом появляется Чебурашка. Он точно не щенок — а может, леопард? И Чебурашка сам в соответствии со своим характером присоединяется к каждому мнению: «Наверное, — согласился Чебурашка. Ему было все равно. — Наверное, я леопард!»

Все подводит к тому, что этим троим внезапно оказывается комфортно и приятно в обществе друг друга. Особенно Чебурашке. И вот он начинает, оставшись один, скучать по только что встреченным товарищам.

Чебурашка понимает и то, что ему нужны эти друзья. И хотя они теперь часто встречаются и пьют кофе и играют в крестики-нолики, это, кажется, еще не вполне удовлетворяет Чебурашку: «И все-таки Чебурашке не верилось, что у него наконец появились настоящие друзья».

Одиночество может быть частью характера. И со своим характером каждому приходится жить от рождения до могилы. Но Чебурашка не падает духом; он верит в развитие. В этом сила Чебурашки. Он показывает путь, который, возможно, подойдет и для других одиноких. Даже тяжелую судьбу можно изменить, по крайней мере, следовало бы попытаться это сделать. Особенно потому, что есть еще много одиноких, кроме тебя. К Гене домой приходит сначала маленькая собачка Тобик, а потом большой лев Чандр. Чебурашка понимает, что именно они — большой и маленький, защищающий и защищаемый — совместимы друг с другом. Итак, и собачка, и лев уходят в конце концов довольные вместе, ведь каждый из них приобрел товарища, которого хотел иметь.

Счастливая случайность, со своей стороны, порождает мысль о Доме друзей. Речь идет об искреннем представлении Успенского о том, какими могли на самом деле быть политические Дома дружбы. Открыть такой дом, в котором каждый одинокий мог бы найти себе товарища, особенно те, кто не знает, как этого достигнуть. Эта мысль еще больше сближает Гену, Галю и Чебурашку. Работа помогает человеку распорядиться своей жизнью или хотя бы закрепиться на ее обочине, потому что безработица — ужасающая социальная проблема. Работа не только занимает делом этих троих одиноких, но и сближает их между собой. И так мечта о совместном предприятии становится реальностью:

«На другой вечер работа закипела. Гена сидел за столом и как главный специалист по объявлениям писал:

ОТКРЫВАЕТСЯ ДОМ ДРУЗЕЙ.

Каждый, кто хочет иметь друга,

пусть приходит к нам.

Чебурашка брал эти объявления и выбегал на улицу. Он наклеивал их везде, где можно и где нельзя. На стенах домов, на заборах и даже на проходивших мимо лошадях».

Красивая идея начинает воплощаться в жизнь. Дом построен, и все, таким образом, в порядке. Но сразу никакая идиллия невозможна. Нужны противодействующие силы, которые своими деструктивными кознями в конце концов лишь укрепляют силу существующего добра.

Это зло, или противоборствующую сторону, начинает представлять и продвигать экстравагантная парочка. Через дверь в дом проскальзывает сначала крыса Лариска, а за ней следует «маленькая юркая старушка»: ведьма Шапокляк. Она из тех, кто не желает другим счастья и не дает покоя: все доброе отвратительно, его нужно запачкать и погубить. Если у самой жизнь скучная, то и у других так должно быть!

Во вредничаньи, каверзах и озорстве эта женщина находит свое самое большое удовлетворение. И чем больше я смотрю на ее образ, тем больше подозреваю, что в качестве одного из людей, этот образ породивших, выступает мать самого Успенского.

Эта мысль, возможно, покажется чрезмерной натяжкой, но она основана на тех рассказах, которые я слышал от Эдуарда. Дело в том, что матери больше нравились неудачи сына, чем его успехи. Почему так было, по-прежнему понять невозможно.

К любви нельзя принудить, но свои плохие мысли человек все-таки мог бы скрывать. А может ли? Ведь и такое притворство ребенок интуитивно чувствует, зачастую лучше взрослого. Так что выход из тупика найти нелегко.

Сюжетные линии книги начинают продвигаться, разветвляться и становиться все более разнообразными — об этом заботится ведьма старуха Шапокляк со своей крысой. Добрым намерениям героев, разумеется, даже она воспрепятствовать не в силах. В книге присутствует классическая тема борьбы добра и зла; читатель получает урок и назидание, но с помощью юмора. Опасность юмора, с точки зрения властей, в том, что он искусно маскировался, вернее, под юмор маскировалась сатира.

Поэтому юмористов не жалуют. И именно сатиру использовал молодой Успенский; использовал искусно. Юмор вуалировал часть сатирических намерений и скрытых мыслей, но, с другой стороны, он также подкреплял шпильки и намеки, которые привык замечать внимательный советский читатель.

У меня на мгновение возникает мысль, что наверняка не все детские книги цензоры изучали досконально. Но когда я спрашиваю, что в книге пришлось в процессе издания вырезать или изменить, получаю ответ. Конечно, Успенский помнит точный ход событий: