Голодные игры - Сьюзен Коллинз

Пит лежит в тени, вытянувшись на спальном мешке. Немного приободряется, когда видит меня, но ясно, что чувствует себя отвратительно. Накладываю ему на лоб мокрые бинты, и они согреваются, едва коснувшись кожи.

– Может, ты чего-то хочешь? – спрашиваю я.

– Нет. Хотя… да. Расскажи мне что-нибудь.

– Рассказать? Что?

Я не любительница травить байки. Это вроде пения. Время от времени Прим меня уламывает.

– Что-нибудь веселое, – говорит Пит. – Расскажи мне о твоем самом счастливом дне.

У меня невольно вырывается полувздох, полустон. О счастливом дне? Это тебе не супчик состряпать. Пытаюсь вспомнить, что хорошего у меня было в жизни. Почти все, что приходит на ум, связано с Гейлом и нашей совместной охотой. Не самая подходящая тема для Пита и зрителей. Остается Прим.

– Я тебе уже рассказывала, как добыла козу для Прим?

Пит качает головой. Я начинаю. Тут тоже есть загвоздка: мои слова услышат повсюду в Панеме, и хотя все уже наверняка сложили два и два и поняли, что я нелегально охочусь дома, зачем подставлять других? Гейла, Сальную Сэй, мясника, тех же миротворцев. Постоянные покупатели все-таки.

На самом деле деньги на козу я достала так. Был вечер пятницы. Назавтра у Прим день рождения – десять лет. Сразу после школы мы с Гейлом махнули в лес. Я хотела подольше пособирать и поохотиться, чтобы было за что купить подарок для Прим. Отрез на платье или щетку для волос. В силки попало порядком зверья, да и зелени в лесу было навалом, но, в общем и целом, добычи мы набрали столько же, сколько в любую другую пятницу. Я возвращалась расстроенная, несмотря на убеждения Гейла, что завтра нам обязательно повезет больше. Мы остановились у ручья передохнуть и тут увидели оленя. Он был совсем молодой, годовик, наверное: рожки только начали расти и еще покрыты бархатистой кожицей. Насторожился, готовый убежать, но не убегает: людей-то он раньше не видел. Красивый.

И уже не такой красивый, когда в него вонзились две стрелы – одна в шею, другая в грудь. Мы с Гейлом выстрелили одновременно. Олень побежал, споткнулся, и Гейл, не дав ему опомниться, резанул его по горлу. Меня словно что-то кольнуло в сердце: как же мы губим такую красоту и нежность! А в следующий момент в животе заурчало от предвкушения великолепного нежного мяса.

Целый олень! За все время нам с Гейлом удалось подстрелить лишь трех. Первый раз почти не считается: тогда мы убили олениху с хромой ногой и потом сами все испортили.

Не надо было тащить тушу в Котел. Все сразу набросились, стали торговаться, выбирать куски, кто сам взялся отрезать. Спасибо, Сальная Сэй вмешалась и послала нас к мяснику. Правда, вид уже был не тот: мясо порезано, шкура изодрана. Заплатить-то все заплатили, а целиком можно было продать дороже. В этот раз мы просидели в лесу дотемна, а потом пролезли через дыру в заборе поближе к дому мясника. Хоть ни для кого и не секрет, что мы охотимся, а зря мозолить глаза не стоит, особенно со стопятидесятифунтовым оленем.

Постучали в заднюю дверь. На стук вышла женщина-мясник, невысокая, коренастая, по имени Руба. С Рубой не поторгуешься; назвала цену, а ты хочешь – соглашайся, не хочешь – уходи. Цена честная. Мы соглашаемся. Руба разделывает мясо и отрезает нам еще пару кусков на жаркое. Никогда в жизни у нас в руках не было столько денег сразу. Даже половины.

Вот откуда у меня на самом деле взялись деньги. Питу я говорю, что продала старый серебряный медальон мамы. Это никому не повредит. Потом сразу перехожу ко дню рождения Прим.

После обеда мы с Гейлом пошли на рынок. Я выбирала ткань на платье, как раз присматривалась к куску голубого сатина, когда мой взгляд привлекло кое-что поинтереснее. На другой стороне Шлака один старик держит коз. Старика так и называют – Козовод, а как его по-настоящему зовут, я даже не знаю. Он все время кашляет, суставы у него опухшие и как будто вывернутые – видно, много лет на шахтах горбатился. Ему повезло. Сумел накопить денег, завел коз и теперь не умрет с голоду. Сам старик грязный и сердитый, но за козами следит и молоко продает хорошее. Было бы только за что покупать.

Одна козочка, белая с черными отметинами, лежала на тачке. Какой-то зверь, может, дикая собака, подрал ей лопатку, и началось заражение. Старик поддерживает козу, чтобы подоить; сама она на ногах не держится. Я знаю, кто ее выходит.

– Гейл, – шепчу я. – Я хочу подарить Прим эту козу.

В Дистрикте-12 коза может изменить жизнь. В еде козы неприхотливы, а на Луговине полно травы. Одно животное дает почти полведра молока в день. И попить хватит, и сыру сделать, и еще на продажу останется. К тому же все законно.

– Она сильно ранена, – говорит Гейл. – Давай посмотрим поближе.

Мы подходим, покупаем на двоих чашку молока и глядим на козу, будто из любопытства.

– Чего уставились? – спрашивает старик.

– Просто смотрим, – отвечает Гейл.

– Ну смотрите, пока жива. А то сейчас продам ее мяснику. Все равно молока от нее никто брать не хочет, a если возьмут, так полцены выторговать норовят.

– Сколько мясник дает? – интересуюсь я. Старик пожимает плечами.

– Постой тут, увидишь.

В эту минуту к нам с другого конца площади подошла Руба.

– Ты вовремя, – говорит старик. – Девочка положила глаз на твою козу.

– Да ладно, – равнодушно говорю я. – Продана, так продана.

Руба смерила меня взглядом, потом недовольно посмотрела на козу.

– Нет, я такое брать не стану. Ты глянь, что у нее с лопаткой. Да там весь бок сгнил, наверно. Даже на колбасу не годится.

– Как так? Мы же договорились, – возмущается Козовод.

– Договорились, да не об этом. Ты сказал, пара отметин от зубов, а тут вон что. Продай ее девочке, если она такая дура, что купит.

Уходя, Руба мне подмигнула. Козовод страшно разозлился. Козу он все равно хотел сбыть с рук, тем не менее торговались мы с ним не меньше получаса. Целую толпу собрали. Кто одно говорил, кто другое. Ну и цена вышла ни то ни се: почти даром, если коза выживет, и грабеж, если сдохнет. Каждый ушел со своим мнением, а я ушла с козой.

Гейл помог мне ее нести. Ему, наверное, тоже было интересно, как отреагирует Прим. А я была так рада, что перед уходом даже розовую ленточку купила и повязала козе на шею.

Надо было видеть Прим, когда мы появились дома с таким подарком. Это ведь она совсем не так давно со слезами упрашивала меня оставить Лютика, того паршивого кота. Сейчас она плакала и смеялась одновременно. Мама, правда, посмотрела на рану с сомнением, но они с Прим справились. Прикладывали травы, поили отварами.

– Прямо как ты меня, – говорит Пит.

За рассказом я даже забыла, что он здесь.

– Мне до них далеко. Они творят чудеса. Та животина не умерла бы, даже если бы захотела.

Запоздало прикусываю язык. Каково это слышать Питу, который действительно умирает. Умирает, потому что я такая бестолковая.

– Ничего. Я ведь не хочу, – шутит Пит. – Рассказывай дальше.

– Да я уже почти закончила. Помню только, в ту ночь Прим легла спать вместе с Леди на одеяле возле печки. И перед тем как заснуть, коза лизнула ее в щеку. Будто пожелала спокойной ночи. Она сразу влюбилась в Прим.

– На ней все еще была розовая ленточка? – спрашивает Пит.

– Наверно. Какая разница?

– Просто захотелось представить себе картину, – отвечает он задумчиво. – Понимаю, почему этот день был для тебя счастливым.

– Еще бы. Я знала, что коза для нас настоящая находка.

– Конечно. Именно это я и имел в виду. Какое значение имеет радость твоей сестры? Сестры, которую ты так любишь, что пошла вместо нее на Игры, – говорит Пит сухо.

– Коза действительно себя окупила. И не один раз, – продолжаю я рассудительным тоном.

– Ну как же. Иначе, она бы просто не посмела. После того, как ты спасла ей жизнь. Я тоже постараюсь себя окупить.

– Правда? Напомни-ка, сколько ты мне стоил?

– Кучу хлопот. Не беспокойся, я все верну.

– Ты мелешь чепуху. У тебя, наверное, бред. – Я щупаю ему лоб. Температура явно поднялась выше, но я вру: – Нет, жар немного спал.

Звук труб заставляет меня вздрогнуть. Я вскакиваю и бросаюсь ко входу в пещеру: не хочу пропустить ни слова. Мой новый друг Клавдий Темплсмит, как и следовало ожидать, приглашает нас на пир. Нет уж, спасибо. Не настолько мы голодны. Разочарованно отмахиваюсь, а Клавдий продолжает:

– А теперь самое главное. Полагаю, некоторые из вас уже решили отказаться от приглашения. Так вот, пир будет необычным. Каждый из вас крайне нуждается в какой-то вещи. – Да, тут он попал в точку. Я крайне нуждаюсь в лекарстве для Пита. – И каждый из вас найдет эту вещь в рюкзаке с номером своего дистрикта завтра на рассвете у Рога изобилия. Советую хорошо подумать, прежде чем принимать решение. Другого шанса не будет.

Объявление кончилось, но слова, кажется, остались висеть в воздухе. Я вздрагиваю, когда Пит трогает меня сзади за плечо.