Выдра по имени Тарка - Генри Уильямсон

В тот вечер Тарка расстался с озером и перешел по Цепям к ручью, который блестящей нитью вытекал из болот. Вместе с ним Тарка вступил в узкую лощину. Луна скрылась за горным хребтом. Примерно через милю у подножия горы ручей сворачивал на север, выточив себе русло в сером крошащемся камне. Лощина расширялась у Седого дуба; расколотый ствол дерева, черный, как его собственная тень в лунную ночь, испещрили блестящие дорожки слизняков. Рядом с Седым дубом стоял молодой дубок, укрытый им от зубов и рогов оленей, — юный сын у могилы отца.

И Тарка тронулся к морю по Дубовому ручью, который бежал по склонам и долам, разбивая луну на осколки и теряя их под купами деревьев на берегах. Голос ручья звенел по всему лесу, где барсуки искали мышей и черных слизней, струился от листа к листу и уходил в летнюю ночь.

Там, где Дубовый ручей встречался с другим, чтобы дальше вместе разыскивать море, Тарка напал на выдриный след. Он узнал запах Белохвостки и направился вверх по второму ручью — здесь до него проходили чужие выдры. На исходе ночи, плывя по заводи, выдолбленной в граните водопадом, Тарка увидел перед собой темный силуэт. Выдра медленно покачивалась на воде, голова ее ударялась о камни. Она была мертва уже несколько часов. Накануне свист играющих выдр услышал владелец здешних мест и поставил под завесой водопада капкан, закрепив его на выступе скалы, где выдры отдыхали после радостного купания в клокочущей пене. И выдры снова пришли сюда.

Железо тонет в воде, и сколько бы ни звали мать выдрята, она не могла долго выдержать с таким грузом на ноге.

Когда вздувшееся тело перевернулось, Тарка услышал звяканье металла и в страхе нырнул, оставив позади цепочку пузырьков.

К восходу солнца он пробежал две мили, пересек лес и поля — то стерню, где стояли чередой копны, то участки, засаженные свеклой и турнепсом, то пастбища для овец — и нашел третий ручей под горкой, которая звалась Нищенский привал. Тарка двинулся вверх по течению, мимо фермы, где по мелководью шлепали утки, и дальше, под мост, возле араукарии с листьями, острыми, как сорочьи клювы. Вот он миновал дома и мельницу на берегу, и вокруг раскинулись безлюдные луга, где распевали свои песни одни лишь жаворонки. Тарка плыл от берега к берегу в поисках убежища на день. В полумиле за мельницей он увидел камень с широким отверстием, наполовину скрытым в воде. Над ним нависала лещина. В то время, как Тарка забирался под камень, низкое августовское солнце зажгло зелень листьев золотом весны.

15

Разбудил его оглушительный собачий рев. Он увидел лапы, с плеском переступающие по мелкому дну, несколько черных носов и свисающие языки. Отверстие было слишком мало, чтобы туда прошла хоть одна голова. Тарка скорчился в ярде от входа, вдавился в холодный гранит. От страшного шума стало больно ушам.

На бурых камнях переката заскрежетали подкованные сапоги, застучали обитые железом острия охотничьих кольев.

— Отрыщь! Капкан! Менестрель! Отрыщь!

Тарка услышал звук рожка, и низкий вход посветлел.

— Отрыщь! Капкан! Капкан! Отрыщь!

Рожок пропел еще раз, потише — стаю уводили прочь. Под камень сунули кол и стали вслепую тыкать по сторонам, затем забрали. Тарка увидел сапоги, человечьи руки и морду терьера. Раздался шепот:

— Вперед, Сэмми. Взять!

С рук соскочил кудлатый коричневый песик. Сэмми унюхал Тарку, затем углядел его и стал пробираться к нему бочком. «Тяв-тяв-тяв-тяв!» Выдра не шевелилась, и терьер подполз поближе, вытянув голову и громко тявкая.

Тарка не вынес раздражающего его шума. Через минуту, раскрыв пасть и шипя, он двинулся мимо терьера; злобное тявканье перешло в пронзительный визг. Люди на противоположном берегу стояли молча и неподвижно. Они увидели голову Тарки, залитую солнечным светом, — свет падал сквозь деревья позади них и зажигал бурые плоские камни переката теплой желтизной. А Тарка увидел трех людей в синих куртках; люди не шевелились, и он скользнул в прозрачную, холодную воду. Она не покрыла ему спину, и Тарка вернулся к корневищам на берегу. Побежал, прячась в тени и под папоротником, своим обычным шагом. Один из мужчин заметил, что у выдр нет чувства страха.

Ни одна гончая не подавала голоса, но причина их молчания была не известна Тарке, да он бы и не понял ее. Он проснулся в смятении и страхе, он страдал от мучительного шума, он оставил опасное место и теперь убегал от своих недругов — людей. Когда он шел с поднятой головой вверх по ручью, все его чувства — обоняние, зрение, слух — были настороже, чтобы уберечь от гончих — его заклятых врагов.

Так как Илкертонский ручей был узкий и мелкий, выдре по охотничьим законам полагалось дать четыре минуты форы. Когда истекли эти минуты, Тарка услышал позади звуки рожка, голоса собак и крики егеря:

— Вот, вот, вот, вот! Пошел! Возьми! Вот, вот, вот, вот! Возьми!

Стая во всю прыть возвращалась к ручью. Гончие бултыхались в воду возле большого камня, пытались просунуть голову в дыру, разбивались на смычки или в одиночку спешили по мелководью за мокрым, дрожащим от возбужденья терьером и громко взлаивали, втягивая носом запах выдры.

Первым в погоню устремился Капкан, за ним — Кэролайн, Морячка, Капитан и Повеса. Они промчались мимо терьера, и Капкан в нетерпении свалил его с ног. Сэмми вскочил, дрожа всем телом, и бросился вслед.

Тарка погрузился в пронизанную солнцем воду по самые ноздри и замер. Он лежал бурой колодой наискосок к камням, на которых покоился его хвост. Там его и увидел егерь. Тарка поднял усатую голову и поглядел на него. Рядом раздавались голоса собак. От заводи, где был Тарка, ручей полого спускался вниз. Когда Капкан, идя по чутью, прыгнул в заводь, Тарка бесшумно нагнул голову и коричневой маслянистой пленкой скользнул под брюхом у пса, беззвучно вынырнул и двинулся по затянутым тиной камням. Прилизанная шерсть блестела на солнце. Казалось, он идет не спеша, у самых собачьих морд, чуть не наступая им на лапы.

— Пусть собаки сами его загонят! Не натравливай их, не то они разорвут его на куски!

Стая смешалась, гончие скололись со следа; запах выдры был похож на скрученную из многих прядей веревку, конец которой они пытались распутать. Но вот Канкан натек на выходной след и повел стаю вперед.

Он заметил Тарку, когда тот пробегал по плоским камням, где вода едва прикрывала ему хвост, и с вытянутым правилом бросился выдре наперерез. Тарка выскочил на берег. Затрещали, зашелестели засохшие ветки и листья живой изгороди — Тарка выбирался на луг. Он бежал по траве и слушал, как яростно ревет Капкан, этот огромный черно-белый пес, продираясь сквозь заросли лещины, колючей куманики и раскинувшей тонкие ветви жимолости. Пробежав с полсотни ярдов по лугу, Тарка влез на насыпь и спустился по откосу к шоссе. Гудрон жег ему лапы, но даже когда на него устремилось огромное темно-красное чудище, он не свернул на луг, где вереницей неслись гончие. Несколько раз содрогнувшись всем телом, чудище замедлило бег и остановилось, в нем, тыкая в выдру пальцами, поднялись фигуры людей. Тарка нырнул под автомобиль и снова выбежал на закатное солнце, слыша, как, перекрывая крики людей, доносится сзади разноголосый хор гончих, которые так рьяно взбирались на высокую насыпь, что сталкивали друг друга вниз.