Не бойся волков - Карин Фоссум

— У меня в чемоданчике есть шоколадка. Но она, наверное, растаяла…

Эркки встрепенулся и пошевелил пальцами:

— Принеси сюда чемоданчик!

— Уймись, — тихо осадил его Морган, — сходи сам, а то он сбежит. И поделим ее пополам!

Эркки доковылял до леса и принялся искать чемоданчик. Зажимая рукой рану, он пошарил в кустах и наконец нашел его довольно далеко от тропинки. Эркки поднял чемоданчик и открыл крышку. Много странных и непонятных приспособлений. И шоколадки. «Марс» и «Сникерс». Дрожащими руками он схватил их и медленно побрел к дому, зажав в руках по шоколадке. «Сникерс» и «Марс». «Сникерс» и «Марс». Мягкие растаявшие шоколадки. Одна с арахисом и карамелью, а вторая с нугой. Обертки шуршали. Он вошел в дом и взвесил шоколадки в руках. Обе вкусные, он очень любил «Сникерс», но и «Марс» любил, выбрать невозможно, а ведь ему разрешили съесть лишь одну… Подскочив к нему, Морган схватил «Сникерс».

— Я возьму эту. Тебе «Марс». А жирному нальем виски.

Канник посмотрел на подоконник, где стояла бутылка. Он мог выпить немного пива. И ничего не имел против алкоголя, если, конечно, не напиваться слишком быстро. Но крепкие напитки он терпеть не мог. Он покачал головой. Его новые знакомые ели шоколадки, чавкая и причмокивая, словно дети. Несмотря на отчаяние, он попытался рассмеяться, но издал лишь тихий смешок.

— Мы ничего тебе не сделаем, — сказал Эркки и странно улыбнулся.

— Это мы еще не решили, — возразил Морган, глотая кусок шоколада.

— У него нет ничего, что нам могло бы пригодиться. Кроме шоколада.

— Может, этот мешок жира сможет нам помочь? — не отступал Морган.

— Все катится к черту. И Янник тут не поможет.

— Канник, — поправил его мальчик.

Тыльной стороной ладони Морган вытер губы.

— Ну что, хочешь домой к мамочке?

— Вообще-то нет.

— Ну надо же. А куда хочешь?

— В приют. — Теперь, когда мальчик понял, что убивать его не собираются, голос его зазвенел. Они едят шоколадки — значит, что-то человеческое в них все же сохранилось.

— Что еще за приют?

— Исправительное учреждение, — буркнул Канник.

Морган усмехнулся.

— Ух ты, да компания у нас тут подобралась отменная. И почему тебя туда упекли? Чего ты такого успел натворить за свою недолгую жизнь? Ну, помимо того, что ты много жрал…

— У меня плохой обмен веществ, — сказал Канник.

— Да, когда моя мамаша растолстела, она тоже так говорила. Глотни виски — глядишь, и обмен веществ ускорится.

— Спасибо, не хочу, — прошептал Канник.

Он вспомнил Маргун. Интересно, чем она сейчас занимается?.. И сколько раз уже посмотрела на часы? Она не сразу встревожится. Канник часто надолго пропадает. Скорее всего, до вечера Маргун не спохватится. Но она знает, что к восьми, на ужин, он обязательно возвращается. Значит, ближе к восьми она начнет поглядывать в окно, а примерно через час пошлет Карстена с Филиппом на поиски. Но до того времени может случиться все что угодно! Вечер наступит нескоро, еще уйма времени, а он здесь наедине с двумя психами, один из которых вдобавок с пистолетом! Затосковав, Канник вновь глянул на бутылку. Морган перехватил его взгляд.

— Угощайся! Не скромничай!

И Канник отхлебнул виски. Лишь так ему удастся сбежать от действительности. От первого глотка в голове будто прогремел взрыв, а потом взрывная волна покатилась вниз, к животу, где переросла в пожар. Канник хватал ртом воздух, а на глазах у него выступили слезы.

— Еще пару глотков, — услужливо подсказал Морган, облизывая пальцы, — и немного погодя словишь настоящий кайф… Расскажи, почему ты угодил в исправительное учреждение.

— Понятия не имею. — Ответ прозвучал сердито, и Канник тотчас же пожалел об этом. Вдруг Морган обидится?

— То есть ты не знаешь, на черта взрослые тебя туда упекли? Какой ты, однако, недогадливый. Вот я ограбил банк, думаешь, я считаю, что в этом виновата моя мать? А Эркки на всю голову больной, по-твоему, он тоже обвиняет в этом собственную мамашу?

Канник быстро взглянул на Моргана. «Ограбил банк…»

— Посмотри на его футболку, видишь, что там написано? По-моему, он обвиняет «всех».

Глаза Моргана изумленно распахнулись.

— Нет, ты это слыхал?! Да он нарывается! Ну же, Эркки, защищайся!

— А разве на меня напали? — коротко спросил Эркки, выковыривая камешек из подошвы. Потом он решил перетянуть ногу шнурком и принялся расшнуровывать кроссовку. Кровотечение не останавливалось. Канник завозился, его похожее на желе тело всколыхнулось, и тахта под ним закачалась. У Моргана вдруг закружилась голова, а комната поплыла перед глазами. Что они вообще тут делают? И сколько еще им вот так сидеть? Он почему-то не хотел, чтобы их с Эркки разлучали. Копы найдут их и отправят за решетку — только каждого по отдельности… Нет, это невыносимо. Эркки отнимут у него, и они никогда больше не увидятся. А ведь, кроме Эркки, у него никого нет. Душная грязная комната, одурманивающее тепло от виски, тихий чистый голос Эркки, толстый парнишка, опустивший взгляд, — Моргану хотелось, чтобы так было вечно. От этой мысли у Моргана перехватило дыхание. Он раздраженно схватил бутылку и пробормотал:

— Корни, стебель и листья.

Они оба чокнутые, понял Канник. Возможно, они и из психушки вместе сбежали. Словно две бомбы замедленного действия… Лучше затаиться и ничем не напоминать о своем существовании.

Канник старался дышать как можно тише. Эркки погрузился в собственные мысли. Он сидел на полу, привалившись к старому рассохшемуся шкафу. Его охватило спокойствие — барабаны и волынка наконец стихли, и, положив руку на револьвер, Эркки решил отдохнуть.

Красный трактор «мэсси фергюсон», принадлежавший лесорубу, свернул на плато и поехал к тому месту, где начиналась лесная тропинка. Лесоруб уже собирался заехать на нее и оставить там трактор, как заметил зеленую пленку. Заглушив двигатель, он вышел, приподнял пленку и заглянул в окна чужого автомобиля. Пусто, а на полу валяется пузырек с завинчивающейся крышкой. Лесоруб открыл дверь и повертел пузырек в руках. На этикетке было написано: «Трилафон, 25 мг, принимать утром, днем и вечером. Пациент — Эркки Йорма. Врач — доктор С. Струэл». Маленькая белая машина… Не запертая… Лесоруб вспомнил, что в новостях рассказывали, как сегодня утром какой-то парень ограбил банк… И уехал на «рено меган»… Лесоруб сел в трактор, развернулся и поехал обратно.

Не прошло и часа, как на плато появились два автомобиля, из которых выскочили пятеро мужчин и три собаки. Немецкие овчарки тут же принялись яростно скулить и подвывать. Первым выпрыгнул пятилетний кобель Шариф. Шерсть на нем поднялась дыбом, уши стояли торчком, а все чувства обострились до предела. Вторым был Неро — чуть светлее и немного меньше Шарифа, но такой же беспокойный. Натянув поводок, он сразу же начал рваться вперед. У третьей собаки шерсть была немного длиннее, а движения — не такими порывистыми. Ей было восемь, то есть она почти достигла пенсионного возраста. Пса звали Зеб, а его проводника — Элман. Каждый раз, патрулируя местность, Элман думал, что для Зеба эта вылазка — последняя. Он посмотрел на темную голову собаки. Да, пес постарел, и Элман не знал, как сможет работать с другим. Его пугала мысль, что после Зеба любая другая собака покажется ему плохой.

С погодой им не повезло. В сухом лесу, откуда испарилась вся влага, следы быстро исчезают. Запрыгнув в машину и без устали виляя хвостом, Шариф обнюхал водительское сиденье и резиновые коврики на полу, а потом ткнулся носом в пассажирское сиденье. Затем пес вылез наружу и, не поднимая головы, обнюхал сухую землю и рванулся к тропинке. Хвост ходил ходуном. За Шарифом то же самое проделали остальные собаки. Мужчины посмотрели в сторону леса и кивнули. Собаки не сводили с них глаз, ожидая, когда хозяева произнесут наконец волшебное слово.

Мужчины были вооружены. Тяжелая кобура на поясе успокаивала и в то же время пугала. Но задание они получили интересное. Они сами этого захотели, когда, начав работать в полиции, вступили в подразделение собачьего патруля. Все трое были вполне взрослыми. Если, конечно, мужчину в возрасте от тридцати до сорока можно назвать взрослым — так говорил Сейер, сухо, но с иронией. За годы службы они чего только не искали и многое находили. Они любили лесную тишину и ощущение неведения. Любили собак, любили слушать, как те сопят, пробираясь по лесу, им нравилось вслушиваться в треск веток, шелест травы и жужжание насекомых. В такие моменты восприятие обостряется до необычайной степени. Ты вглядываешься в землю под ногами, высматривая каждую мелочь — окурок, сломанную ветку, старое кострище. Ты следишь за собакой, за движениями ее хвоста — иногда собака быстро виляет хвостом, а порой он опускается, и поиски сразу прекращаются. И следует постоянно ждать каких-нибудь новых известий из отделения — этих двоих могут, например, обнаружить в другом месте. Возможно, грабитель совершил еще одно ограбление, а заложника нашли целым и невредимым или, наоборот, тело его с проломленной головой обнаружили где-нибудь на обочине. Все возможно. И именно неведение разжигало в них азарт, ведь их будни были такими разными. Сегодня они могли найти висящий на дереве труп. А завтра — живого человека, измученного, но счастливого оттого, что его наконец нашли. Или труп умершего от передозировки наркомана. Развязка. Разрядка… Однако сейчас они работают с совершенно иным делом. Оба разыскиваемых скрываются, и, по всей видимости, оба доведены до отчаяния.