Окраина. «Штрафники» (litres) - Юрий Валин

– Почему наш, чуть позже объясню, – пообещал координатор. – Пока дошлифуем портрет. С коллегами и родственниками Охлобыстиной Н.Н. пообщаться, увы, не придется. Зато фотографий куча – прошу любоваться. Видео тоже хватает, одних «Последних звонков» штук двадцать, могу включить.

Андрей взял фотографию, явно снятую с Доски почета – или как там ныне называется выставка заслуженных физиономий? Волевая тетка. На вид – чуть за пятьдесят. Умеренная косметика, строгая «учительская» прическа. Лицо миловидное, но профессиональное выражение его портит. Училка, короче.

– Собственно, почему нельзя поговорить с коллегами и семьей?

– Дочь в неврологическом центре. Остальные, не поверите, не желают обсуждать эту тему. Муж, как узнал, что мы зашевелились, взял отпуск за свой счет и укатил в Карелию на рыбалку. Это в такую-то погодку. Вижу, совсем я вас запутал. Яков продолжит, он даже больше меня в теме, – координатор показал на рыжего здоровяка-оператора. – Да вы не удивляйтесь, Яша у нас эту школу окончил. Лично объект знает.

– Это точно, – рыжий улыбнулся. – Я заранее прошу прощения у милой девушки, но буду говорить прямо.

Милая девушка одобрительно кивнула – прямоту Мариэтта обожала, да и рыжий ей, похоже, нравился.

– Так вот, – оператор накрутил на кулак ремень камеры. – Школу я восемь лет назад окончил. Нет, хорошо окончил – аттестат красивый, в институт с полтычка попал. Но! Я за свою жизнь большей задницы, чем Нинель Жиловна, не видел. В гестапо на нее молились бы…

Рыжий рассказывал доходчиво. Коллектив Охлобыстина изводила с редким упоением и фантазией. О детях говорить и не приходилось. Дело свое Нинель Жиловна любила, подходила к нему со рвением и потрясающей педантичностью, и деваться от всевластного завуча ни старым, ни малым было некуда. В общем, новость от 10 марта школа встретила со слезами счастья на глазах.

– Послушайте, – задумчиво сказал Генка. – Может, ее похитили и тупо утопили в Москве-реке? Лично я бы такой вариант рассматривал в первую очередь.

– Действительно, мне кажется, женщина перегибала палку, – согласился Алексей Валентинович. – С людьми нужно тактичнее.

– Палку она действительно перегнула, – сказал координатор. – На 8-е Марта ей подарили дежурный целлофан с мимозой и чудную музыкальную открытку. И больше ничего. Это от всей школы. В наше время такой вариант среди педагогов приравнивается к публичному оплевыванию.

– Так. До этого момента все понятно, кроме того, зачем мы здесь сидим, – сказал Андрей. – К завучам я и раньше относился без восторга, хотя наверняка и среди них встречаются достойные люди. Капчага и Иванов, снимите с лиц это мерзопакостное выражение. Мы гражданку Охлобыстину все равно будем искать. Ибо на то есть приказ.

– Да, – координатор достал из папки какую-то распечатку. – Искать придется, потому что 9-го апреля началось самое интересное. Зачитываю выдержку из заявления Охлобыстиной С.Р., то есть дочери искомого объекта. «Услышав шум, я подумала, что вернулся с дачи отец. Открыв дверь в спальню, я увидела маму. Она стояла у открытого секретера. Была в светлом бальном платье и вся очень бледная. Я крикнула: «Мамочка, ты вернулась?! Что с тобой?» Она глянула на меня и сказала: «Опять спишь в одной майке? Распустилась, дрянь. Ну и черт с тобой». Далее я ничего не помню до того момента, когда меня ввезли в приемное отделение больницы».

– Перенервничала девчонка, – с сочувствием сказал Генка. – Ночь, белое платье, скрипы – натуральный ужастик.

– Галлюцинация на почве психической травмы от потери родного человека? – предположил Алексей Валентинович.

– Девчонка хорошая, – сказал координатор. – Я у нее два раза в клинике был. По-моему, она домой вообще не вернется, если там маман появится. Все равно, в призрачном виде или реальном. Но на галлюцинации вряд ли удастся все свалить. Читаю выдержку из объяснительной записки Гацацуева В.Г. – это сотрудник ЧОПа, охраняющего данную школу. Гацацуев характеризуется положительно – на работу является вовремя, не пьет по причине язвы желудка. Дежурил в ночь с 12 на 13 апреля. «Обходя здание как распаряжено по приказному графику, в два часа ночи засек свет в кабинетном отрезке учительской третьего этажа. Вошедши в кабинет, обнаружил заучшу Охлобыстину Н.Н. Она раскладывала бумажно-журнальные предметы в шкафе. Глянув на меня, вышеуказанная Охлобыстина Н.Н. высказалась в смысле «Извольте пойти вон, я работаю». Решив, что опять комиссия ответственная ожидается, а меня забыли предупредить по смене, я пошел до лестницы. Тут я вспомнил, что Охлобыстина заявлена в розыск. Бегом вернумшись до кабинета, я был не допущен по причине запертости двери. Из нутря доносился стук и шелест мебели, тихий разговор. По инструкции я вызвал по мобильнику старшего смены и остался на охране кабинетного непорядка. В том, что подъехавшая тревожная группа не обнаружила за дверями никакого нарушителя, я объяснений не имею. Прошу учесть мое одиночное дежурство и…» В общем, далее не так интересно. – Координатор сунул листки в папку. – Злоумышленник, он же призрак, вопиюще нарушил порядок и изьял отдельные материальные ценности, не имеющие особой материальной ценности. Из квартиры Охлобыстиных пропали кое-какие предметы женского нижнего белья и набор итальянских термобигуди. В школе были невосполнимо испорчено семь классных журналов, уничтожены табели и проверочные тесты по ЕГЭ. Также пропали кое-какие мелочи, принадлежащие Охлобыстиной, вазочка со стола биологички и коллекция пионерок-героев.

– Чего пропало? – изумился Генка.

– Вазочка и коллекция бюстиков. Была такая серия в советские годы – «Пионерки-герои». Из чугуна лили. Размеры примерно пять на десять сантиметров. Девочки, партизанившие в войну, тушившие хлеб или выведшие из пожара бестолковых старших и младших братьев. Раритет. Охлобыстина с детских лет коллекцию собирала и очень ею гордилась. В школе дважды требовала улучшить стенд со статуэтками. Даже стекло ей какое-то специально заказывали.

– Не суть важно, – сказал Андрей. – Потеря пионерок для школы, конечно, трагична, но для нас важнее другое. Туда и обратно, так?

– Да, – координатор шлепнул папку на стол. – Придется допустить, что Охлобыстина способна «скользить» в обе стороны. Собственно, это самое логичное объяснение этим идиотским событиям. Случай уникальный.

– И мы должны эту бабу отловить и пресечь? – пробормотал Генка. – Чтобы она, значит, вазочки не тибрила?

– И вазочки в том числе, – согласился координатор. – Вы не представляете, что за шум тут поднялся. До Министерства образования дошло. Из-за этих журналов и прочих документов. Но нас, то есть ФСПП, больше интересует другое. По психофизическому типу Охлобыстина не может иметь коэффициент «Экс» выше трех-четырех единиц. «Соскальзывают – проваливаются» люди и с более низким показателем. Но столь точное и осмысленное перемещение является загадкой. Есть мнение, что Охлобыстина воспользовалась помощью одаренного транслятора, мощность которого примерно равна суммарной мощности вашего Отделения.

– Так не бывает таких людей, – сказала Мариэтта. – Я только вчера в сводке Аналитического отдела таблицу видела.

Координатор пожал плечами:

– В сводке только проверенные и перепроверенные данные. Полагаю, лучше осведомиться лично у нашего, всеми любимого, завуча. Кстати, напомните ей, что педагоги со стажем так варварски со школьной документацией обращаться не должны. Откуда стартовать будете?

«Скольжение» пошло трудно. Сначала пытались нащупать путь из учительской, но канал не открывался. Времени прошло много, да и личность Охлобыстиной оказалась какой-то неустойчивой. Мариэтта жаловалась, что завуч ей видится то ли в гестаповской, то ли в эсэсовской форме. Плюнули на учительскую, перешли в один из классов. Вроде бы в ее, в охлобыстинский. Все равно не получалось. Со стен осуждающе смотрели корифеи русской словесности и затесавшийся между ними Шекспир. Накатывала усталость. Рыжий Яша сходил в буфет, принес булочек и чаю. Андрей смотрел на доску с пришпиленной фотографией вороватого завуча, жевал черствую сдобу и вспоминал собственные нелегкие школьные годы.

– Давайте еще попробуем, – пробубнил Алексей Валентинович. – Домой пора. Я бы бокс хотел посмотреть.

Доска. Темный прямоугольник. Фото. Небольшое фото на доске, большие портреты на стенах. Инженеры душ человечьих. Настроили много. Одно неизменно – маленький человечек, хнычущий у доски. Его плющат и прямят, рихтуют, орут на него и понукают. Удивляются, почему сам человечек мяться и вжиматься в приготовленную форму не хочет. Человечек не в силах сопротивляться, он может лишь удирать в туалет или за школу и тайком курить дрянные сигареты. Или гонять в футбол. Или читать. Книги, написанные совсем иными бумагомараками. Но эти, великие-настенные, отнюдь не мечтали, чтобы их творения, гениальные или не очень, назидательно-снисходительным тоном разъясняли всякие нины ниловны.