Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич

В разведотделе новичков приняли хорошо. Не так много разведчиков было подготовленных, прошедших серьезную школу. И первое задание не показалось сложным. Вчетвером сопроводить человека в Лиду, далеко западнее Минска. Запретили огневые контакты. Двое были из старослужащих, двое новичков после спецшколы и тот, которого нужно было провести. Все в немецкой форме, с немецким оружием. Но немецкий язык знали только Михаил и Петр, учившийся вместе с Михаилом. Причем якобы старшим был Михаил, поскольку на нем погоны фельдфебеля. Документами снабдили настоящими, только фото разведчиков искусно вклеили. Ни имени, ни фамилии, ни звания человека, которого сопровождали, не знали. Начальник разведки армии сказал:

– Можете называть его Механиком. Все его приказания исполнять неукоснительно. Доставить в целости и сохранности.

Подготовка тщательная, даже сигаретами немецкими снабдили, а не махоркой. Всем выдали дешевые немецкие часы, Михаил немецкую топографическую карту получил. Еще бы компас, да простому пехотинцу он не положен. Случись досмотр полевой полиции, сразу возникнут вопросы. Впрочем, лучше таких встреч избегать. Двое из разведчиков языка не знают, на вопросы ответить не смогут, а это провал. Может, командование и дало бы всех со знанием языка, но их физически не было. Пролетариату знать иностранный язык ни к чему, как считала партия. Пусть в зарубежных странах русский язык учат. С бегством из страны Троцкого как-то утихли разговоры о мировой революции. Хватило бы сил со своей справиться.

Группа вышла на задание ночью. До немецких позиций ее вел сапер. Видимо, не в первый раз. По одному ему известным ориентирам то влево от направления уходил, то возвращался. Похоже – в минном поле были сделаны проходы. Потом сапер прошептал:

– В полусотне метров немецкая траншея. Мин впереди нет. Слева пулеметное гнездо. Удачи!

И пополз назад. Вперед выдвинулся Ильнур Фаткулин, казанский татарин. Он воевал с первых дней, был удачлив, не раз переходил линию фронта и всегда без потерь. Дополз до траншеи, понаблюдал, нет ли близко часового, махнул рукой. Один за одним подползли, перепрыгнули траншею – и снова ползком. Фаткулин руками перед собой шарил. Немцы выбрасывали опорожненные бутылки, банки, прочий мусор и перед траншеей, и после нее. Ползти пришлось метров двести до второй линии траншей. А преодолев ее, уже встали, пошли цепочкой. Впереди Михаил. Случись встретиться с патрулем, отвлечет внимание, заговорит на немецком, документы предъявит. А дальше действовать придется по обстоятельствам. Старались идти тихо, что в немецких сапогах с железными подковками непросто. Прошли километра три, тут вдруг с боковой дороги грузовик выезжает. Михаил рукой махнул.

– Хальт!

Остановилась машина. Через узкие щели фар свет тусклый, синий, потому как светофильтры стоят. Михаил подошел.

– Куда едешь?

– Толочин, господин офицер.

– Я не офицер, пока фельдфебель. Довезешь? Нам по пути.

– Садитесь.

Как старший по званию, Михаил уселся в кабине, остальные забрались в кузов. Михаил угостил шофера сигаретой. Сам не курил, но сигарета – лучший способ завязать отношения. В немецкой армии солдату на сутки выдавалось двенадцать сигарет.

Михаил посчитал, что их группе повезло: часть пути удастся проехать. И не только потому, что ноги не бить, еще и быстрее получится, и нежелательных встреч меньше. А пока ехал, удивлялся. К фронту почти непрерывным потоком шли грузовики с пехотой, тягачи с пушками, бронетранспортеры.

Шофер рукой показал на встречную технику:

– Силища! Большевикам не устоять! Как говорил фюрер, осенью уже будем в их столице.

– Русские и с падением столицы не сдадутся. В истории уже были случаи. В 1812 году Москва покорилась Наполеону, но русские зажгли город. Подвоза продовольствия не было, французы вынуждены были уйти. Мало кто вернулся во Францию.

– Да ну? Не знал!

Удивительно. Историю изучают в седьмом классе. То ли водитель учился плохо, то ли историю преподавали только немецкую.

Михаил хоть и разговаривал, но машины и пехоту считал. Получалось много. Почти за час мимо них дивизия прошла. И людей, и техники в немецкой дивизии больше, чем в советской и такое перемещение к передовой значило только одно: наступление. Поскольку спрятать такую массу техники и личного состава близ передовой невозможно. Михаил полагал, что передвижения видят его товарищи в кузове и делают выводы.

Он не ожидал, что уже на следующий день дивизии немецкой 3-й танковой группы начнут наступление и вклинятся в советскую оборону на глубину в тридцать километров. В этот же день войска немецкой второй танковой группы выйдут к Орлу, что станет для советского командования неприятной неожиданностью.

На следующий день четвертая танковая дивизия двадцать четвертого моторизованного корпуса ворвется в Орел и займет его. Четвертая танковая группа заняла Киров и Спас-Деменск, а вторая достигла Мценска. И только пятого октября третья группа замерла на занятых позициях. Не советские части остановили ее и не дожди, а отсутствие горючего для техники. Бензиновые двигатели техники, особенно танков, потребляли топлива много. Подвезти оперативно немцам не удавалось. В захваченных европейских странах решалось проще, там железнодорожная колея имеет одинаковый размер, и топливо подвозилось эшелонами. А в России пришлось топливозаправщиками, коих оказалось недостаточно. Как временный выход – бочками на грузовиках. Опять проблема: не хватало насосов для перекачки. Так что особенности русского театра военных действий сказывались.

Все же за сутки подвезли бензин и боеприпасы, пусть только передовым частям. И уже шестого октября наступление продолжилось. Немецкая седьмая танковая дивизия прорвалась к автостраде севернее Вязьмы. Наши 22-я и 29-я армии с боями отходили на Ржев и Старицу.

А разведгруппа была уже далеко в немецком тылу. Строевых подразделений вермахта здесь почти не видно, действуют зондеркоманды и полиция, набранная из местных предателей. Полиция разведгруппе не страшна, она не имела права проверять немецких военнослужащих, власть имела только над населением.

Бесчинства оккупантов разведгруппа видела. Почти в каждом селе или деревне стояли виселицы, и в петлях болтались трупы. Хотелось выть от этого, руки сами сжимались в кулаки… но разведчик обязан скрывать чувства.

Когда разведчики встречали полицаев, хотелось пустить в ход оружие, покарать изменников. Но и тут приходилось сдерживаться. В первую очередь необходимо выполнять приказ. Трудно, пешком не менее трех сотен километров прошли, причем по занятой врагом территории. Все же добрались. До окраины города – рукой подать, отчетливо видны дома и люди. И вдруг Механик заявляет.

– Все, товарищи! Я почти на месте, у цели. Вы можете передохнуть в лесу – и в обратный путь. Всем спасибо!

И отправился к дороге в город. Переглянулись разведчики. Фаткулин, оставшийся в группе старшим, скомандовал:

– Идем назад, километров через пять река будет. Там привал сделаем.

Пять километров по лесу – это побольше часу хода. Шли осторожно, впереди дозорный. Его дело смотреть, нет ли мин либо других преград. Мины-растяжки могли поставить партизаны, а прыгающие мины, прозванные «лягушками», – немцы. Добрались без досадных происшествий. Лес закончился, сразу за ним речушка Жижмо. Расположились за деревьями. Кто хотел – набрали воды из реки во фляжки, сели перекусить. Из еды – немецкие галеты и консервы. В ранцах провизия только немецкая. Для советского человека непривычная – кофе, мармелад. Мармелад съели, все же сладкий, считалось, сил дает. Все объедки закопали, чтобы следов не осталось. После еды задрали ноги на деревья, так ноги быстрее в форму придут, отдохнут.

Расслабились и не услышали, как к ним подобрались. Щелчок затвора, и окрик по-русски:

– Всем встать, поднять руки! Оружие на земле оставить!

Михаил голову повернул – трое человек. Двое из окруженцев, в потрепанной военной форме с пехотными петлицами. Один явно из местных, судя по одежде. У окруженцев трехлинейки, а у штатского трофейный автомат. У всей троицы бороды отросли, сами исхудавшие. Хорошо, что сразу огонь не открыли, на разведчиках ведь форма немецкая.