Журнал Млечный Путь № 2 (28), 2019 - Ольга Владимировна Бэйс

и новую культуру создавать. А как члены его семьи, любящая жена и детки, все это идентифицировали, уговорили они его в этом заведении немного отдохнуть. Ну, а тут главврач про меня, сами понимаете, вспомнил, да и медсестричка моя ему про меня упомянула, потому как по мне в натуре соскучилась.

И вот, изложив все это, спрашивает меня мэн, как бы ему оптимальнее взаимодействие между книгами наладить.

А медсестричка моя на заднем плане на всякий случай барражирует, бортовые огни горят, локатор сканирует, меня бережет. Приятно видеть... хотя пока и не требуется, а все равно приятно.

Ну так, - говорю я мэну, - это, наверное, лучше не с бумажными изданиями организовывать, коэффициент диффузии низкий, книжкам трудно взаимодействовать, опять же, какие-никакие, а обложки...

Мэн пригорюнился.

Лучше, - продолжаю я, - с электронными файлами работать. Храните файлы и следите, не возникнут ли в них самопроизвольные изменения. Опять же, надо программу написать, чтобы она время от времени их по диску перемещала и отдельную программу контроля файлов, чтобы изменения мониторила. А потом они и сами перемещаться начнут...

Мэн прямо на глазах расцветает, опять же, говорит, и места мало потребует, и на порядок дешевле...

Или на два, - добавляю я. - Тут, кстати, одна забавность есть... в Сети иногда анонимные файлы появляются, вот они - не результат ли... того... взаимодействия... Надо бы вам попробовать в проблеме разобраться...

Мэн прямо затрепетал - видно, рвется к задаче приступить.... Чуть меня не облобызал.

Это мне, впрочем, совершенно без надобности по двум причинам. Во-первых, я человек простой, физик старой школы. То есть категорически натурал. А во-вторых, опять же, сами понимаете, меня кофе с главврачом ждет. Ну, и потом сами понимаете, с Элен на природу. Вот-вот, как она говорит - "в натуре". Молодое (относительно меня) поколение.

Сева ГУРЕВИЧ

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ

или

ОДНА ИЗ ВОЗМОЖНЫХ ИСТОРИЙ О ЖЕРТВЕ И ПАЛАЧЕ

Отец и сын сидели поздно вечером за кухонным столом. Их разделяла початая бутылка шнапса и почти нетронутая, но уже остывшая пицца. В рамке окна беззвучно переливался огнями город.

- Завтра... Столетняя история... шла стороной, и вот она у нас дома... заканчивается, - точно камушки в ряд, подбирал слова отец.

Прозвучало это не очень утешительно.

- Но заканчивать ее не кому-нибудь... - Сын посмотрел ему в глаза. - Отвечать за грехи праотцов. Вот ты застал хоть кого-то из них в живых?

- Никого, слава богу.

- А твои родители могли бы. Как, ты думаешь, "те" смотрели в глаза таким, как я?

- Плохо, наверно, смотрели. И жили плохо.

- А в нашем роду были "те"?

Отец пристально посмотрел на него, возникла неловкость.

- Точно не скажу. Об этом не принято было говорить. А сейчас - и не с кем. И... - какая разница?

Они еще помолчали.

- Знаешь, сын, так бывает, все по отдельности, вроде, нормальные люди, а как соберутся вместе... И тут такая идея! Национальное самосознание. Мы - самые-самые. Красивые. Лучшие. Избранные. И есть лидер, знающий - как и что надо делать. Харизматичный, как любой лидер.

- Красиво говоришь. А нынче и я попал в число избранных. В десятку. Это они нарочно такой каламбур придумали? Почему именно десять?

- Просто такое круглое число. Десять человек раз в пять лет. На сто лет - двести десять. В принципе, немного.

- Двести десять жизней - немного?

- По сравнению с погибшими тогда - немного. А среди них -такие же мирные люди, как ты. Сотой доли процента не составит. С уничтоженными по той самой идее.

Сын раздумчиво покачал головой.

- Как ты все хорошо говоришь, считаешь. Кстати, о моей последней десятке, никогда не задумывался: отчего же двести десять, а не двести?

- Двести десять, потому что... Да, в первой редакции того постановления была именно такая ошибка. Двести человек. Сто лет - двадцать "пятилеток", - отец кривовато усмехнулся, - простая арифметика. Все числа круглые.

- Так почему ошибка?

- Потому что проще научить считать, чем думать. Ведь первые десять были казнены не в конце первой пятилетки, а в начале. Нулевая отметка. А потом, через каждые пять лет, еще по десять. Принимается?

- Да. Понимается, но не принимается.

- Потом, где-то через месяц, ошибку заметили, была целая дискуссия, сколько человек должно быть казнено: двести за девяносто пять лет или двести десять за сто. Победила кровожадность.

Отец взглянул сыну в глаза.

- Ты в нашем роду первый, на кого выпал жребий.

Сын налил себе и отцу. Поднял, пригубил. Отец не прикоснулся к своей рюмке.

- Двести десять или двести! Последняя десятка! И какая нелепая лотерея!

- А какой способ выбора предложил бы ты?

Раз в пять лет десять юношей в возрасте от 18 до 23 лет выбирались из населения страны, выбирались по специальному математическому алгоритму на основе генератора случайных чисел. В тот же день каждый из них окольцовывался специальным сигнальным браслетом, срабатывающим на нарушение границ дома. А на третий день все они препровождались к месту казни, откуда велась онлайн-трансляция по всему миру.

- Какой способ?.. - саркастически переспросил сын. - Не такой, при котором выбор пал бы на меня.

Ведь в дне завтрашнем, дне - 1-го сентября 2049 года, ему и другим девяти обреченным предстояла смерть.

В ноябре 1946 года на межправительственной конференции в Нюрнберге была утверждена резолюция: "...в целях продления памяти о преступлениях немецкого народа перед человечеством, а также в качестве искупления вины перед многомиллионными жертвами фашизма, в течение ста лет казнить в газовой камере концентрационного лагеря города Освенцим (Аушвиц), Польша, двести десять граждан Германии. Казни подлежат только граждане немецкого происхождения (по переписи, проведенной на 01.11.1946, за исключениями... следовал длинный список перемещенных лиц, сопредельных территорий, прочего) мужского пола, а также их потомки мужского пола, в возрасте от 18 до 23 лет. Казни должны проводиться публично, раз в пять лет по десять человек, выбираемых по случайному принципу через внутригосударственные структуры и внешний Надзорный Комитет, формируемый из представителей стран (следовал перечень). Первую казнь назначить на 01 сентября 1949 года. Последняя казнь состоится 01 сентября 2049 года. Эмиграция граждан Германии из приложенного поименного перечня не допускается до 01.09.2049 года без исключений. Ребенок, рожденный от брака гражданина (гражданки) Германии с гражданином другой страны, считается гражданином Германии и пополняет вышеуказанный