Пир во время чумы - Николай Леонов

Начали прогревать двигатели, самолет дрожал и громыхал так, что казалось, свершится чудо, если он поднимется в воздух. Стас, хитро подмигнув, вытащил из кармана фляжку коньяка, два крохотных стаканчика. Гуров приник губами к его уху, крикнул:

— Рано!

Стас согласно кивнул и крикнул в ответ:

— А мы только за пройденный путь!

Оперативники выпили, Гуров закурил. Станислав закрыл глаза, пытаясь устроиться на жесткой лавке поудобнее. Наконец самолет побежал по взлетной полосе и вскоре уже повис в воздухе. Рев уменьшился. Стас отказался от идеи вздремнуть и громко сказал:

— Если Петр встретит, мы победили.

— Петр встретит, — убежденно ответил Гуров. — Как поведет себя прокуратура, неизвестно. У нас нет протокола изъятия оружия.

— Когда берешь преступника с оружием в руках, тоже нет протокола, но есть отпечатки пальцев. У нас они должны быть.

— Помолчи, Стас, я от тебя устал.

— Младшего обидеть просто. Если бы я рассказал, как я от тебя устал! — Стас растянулся на лавке и положил голову на колени другу.

Гуров впервые за последние дни успокоился, перестал думать о работе, мысленно вернулся в свою квартиру, взглянул на Марию. Она меня любит. Странно, даже противоестественно, но факт. Женщина с ее талантом, именем и внешностью давно могла выйти замуж за богатого иностранца. Он купил бы ей роль в Голливуде. А Маша разъезжала бы по всему миру, завела парочку любовников. Жила бы в скромном особняке с шестью спальнями, не более. Утром босиком бежала бы в парк, кормила лебедей и не думала, жив ли сейчас ее муж. Женщины, черт их разберет! Возможно, Мария просто не может жить без России, без своих поклонников, а потому не может и без меня. Я далеко не подарок, но на меня всегда можно опереться. Этого, несмотря на все мои недостатки, у меня не отнимешь.

...Внезапно самолет стукнулся шасси о бетон, слегка подпрыгнул и резво, словно небольшая собачка, побежал в свою конуру.

Стас сел, отер лицо и благодушно сказал:

— С прибытием, господин полковник. Как выражаются актеры: последняя реприза и выход на поклон.

— Сколько лет ты женат? — Гуров поднялся, растер затекшие ноги, присел, взмахнул руками.

— Давно. Думаю, лет пятнадцать, — ответил Стас и самодовольно улыбнулся.

— Твоей благоверной давно полагается медаль за выслугу лет.

— Эй, ударники труда! Подъем! — крикнул Стас убийцам.

— Погоди, дружок, глянем на встречающих. Может, нам и выходить не захочется, — остановил друга Гуров.

— Займем круговую оборону, начнем отстреливаться? — съязвил Стас.

— Стой и молчи! — рыкнул Гуров.

Самолет наконец остановился, оперативники открыли тяжелые двери. Асфальт или бетон поблескивал холодными лужами, был пуст. Но тут же показались три черные “Волги”, автокар, “рафик” с красным крестом. Из “Волг” чуть ли не на ходу выпрыгнули парни в штатском. Они шли к самолету, махали руками, что-то кричали. Гуров напряженно вглядывался в лица, но никого не узнавал.

— Кранты! — сказал стоявший рядом Стас. — Петра задержали, а парни чужие. Извини, Лева, я тебя люблю, но они возьмут...

— Отдохни. — Гуров вынул сигареты и закурил. По взлетному полю катились еще две “Волги”. Они остановились прямо у ног оперативников, отсекли приближавшихся парней. Из машины вышли офицеры милиции, один, с жезлом сотрудника ГАИ, громко сказал:

— Кто бы вы ни были, вернитесь в машины. Водители, подойдите, предъявите пропуска на право въезда в запретную зону.

Из машины неторопливо выбрался генерал-лейтенант Орлов, не обращая внимания на суету, задрал голову, весело закричал:

— Здорово, ребята! Я всегда утверждал, что вы лучшие! Где тут лестница на колесиках? — Он огляделся. Служащие аэропорта подвезли трап.

— Мне подняться или вы сразу спустите задержанных? — спросил Орлов.

— Сейчас, Петр. — Гуров счастливо улыбался, глянул через плечо вслед убежавшему в глубину самолета Стасу.

Там было темно. Стас не показывался.

— Мы их подпоили, они почивают. Стас добудиться не может. — Гуров протянул генералу тяжелый сверток. — Держи крепче, оружие.

Орлов передал оружие подошедшему полковнику.

— Привет, Лев Иванович! — Полковник вытянулся и козырнул. — Теперь мы все в твоем присутствии должны стоять только по стойке “смирно”.

— Я плевать хотел на устное распоряжение любого генерала, даже маршала! — громко говорил милицейский полковник с жезлом в руке. — Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей и подчиняюсь лишь закону. Да! Вот у этих машин пропуска имеются, а у вас пропусков нет! Забирайте своих людей, полковник, и уматывайте с закрытой территории. И не угрожайте мне, иначе врежу дубинкой вам по лбу! И слово “мама” вы будете произносить через несколько дней.

Станислав стал рядом с Гуровым, глядя на Орлова, тихо произнес:

— Их убили. Стреляли в голову, в упор. Судя по температуре тела, еще при взлете.

Гуров, минуя трап, выпрыгнул на асфальт, догнал направлявшуюся к зданию группу летчиков, схватил командира за грудки.

— Не хватай, я не побегу! — произнес отрешенно командир. — Ребята, идите, я догоню. — Он взглянул в лицо Гурову. — Я не стрелял, но убийцу видел. И через самолет пропустил, и ключи дал. Сажай, мне уже все обрыдло. Я болтаюсь в петле больше тридцати лет. Ты в ней повиси, потом суди. Я здесь, никуда не денусь. — Командир разжал обмякшие пальцы сыщика и пошел догонять экипаж.

Орлов, утирая папахой мокрое красное лицо, откашлялся, сказал:

— Разбор полетов опосля. Сейчас благодарю за службу.

Шустрый Стас успел перехватить “Скорую”, подогнал ближе, подтолкнул санитаров к трапу.

— Ребята, на диване два трупа, заберите, позже все оформим.

Он оглянулся, пожал руки знакомым и незнакомым ментам, каждого поблагодарил.

— И все равно! Мы победили! — крикнул не очень радостно.

Эпилог

Заместитель министра генерал-полковник Алексей Алексеевич Бодрашов мерил огромными шагами свой кабинет, останавливался, хмыкал, разводил руками, время от времени поглядывая на сидевших за столом для совещаний Орлова, Крячко и Гурова. Орлов и Крячко были в форме, Гуров по укоренившейся давно привычке — в штатском очень элегантном костюме.

— Не знаю, что и делать! — Генерал-полковник махнул рукой. — Обнимать вас и целовать — сентиментально, орденов у меня нет. Слов нужных найти не могу. Пожалуй, только вчера я понял, как мне повезло, что я работаю с такими мужественными и профессиональными людьми. Ну, поздравляю! Ну, спасибо! А что убийц ликвидировали, может, и к лучшему. Не сочтите меня циником, друзья, но если бы вы сегодня взорвали бомбу под самой крышей? Не знаю... Россия не дом! Кровь из зубов, нам, каждому, необходимо упереться и дом удержать! Считайте меня малодушным. Дерьма вокруг нас много, все сразу не выгребешь. Сейчас они испугались, попрятались. Одни по-тихому уйдут сами, других мы со временем вытащим. Главное, в России настоящие мужики остались, и вы тому живое доказательство. Пять дней отдыха. А сейчас уйдите с глаз, я становлюсь завистником.

Он открыл тяжелую дверь, пропустил Орлова и Крячко, Гурова придержал.

— Скажи, Лев Иванович, ты счастлив?

— Алексей Алексеевич, человек, поднявший непомерный груз на нужную высоту и бросивший его на землю, счастлив? Я свободен! Возможно, это и есть счастье.

— Иди! — Генерал-полковник хлопнул тяжелой ладонью сыщика по спине и закрыл за ним дверь.

Они зашли в кабинет Орлова, на столе лежали изъятые пистолет и автомат. Орлов ткнул в них коротким пальцем, сказал:

— Эксперты работали ночью, все подтвердилось. Это то самое оружие. И пальцевые отпечатки на нем совпадают с отпечатками, снятыми с трупов. Убийство раскрыто, все уходит в прокуратуру, дело закрывают.

— Что с полковником Кондрашевым? — спросил Стас. — Неужто выскочил?

— Два дня назад послали в командировку в Красноярск, — ответил Орлов.

— Вряд ли вернется, — заметил Стас.

— Он имел неосторожность отправиться в вагон-ресторан и при переходе поскользнулся, — сухо ответил Орлов и взял лежавший на столе конверт. — А с этим что делать?

Гуров по привычке курил у открытой форточки.

— Мария стол накрыла, ругается.

— Оставлю. — Орлов убрал письмо в сейф. — Наш шеф — человек умный, но не шибко дальновидный. Письмишко со временем может ему очень даже пригодиться.

— Сними ксерокопии, — посоветовал Стас, — спрячь в другом месте.

— Лева, что бы мы без Стаса делали? — спросил Орлов.

— Я говорю, стол накрыт, — буркнул Гуров.

— Идите, догоню. — Орлов начал убирать со стола бумаги, секунду помедлил и положил письмо в карман.

Гуров и Стас ожидали генерала у лифтов. Когда в очередной раз кабина остановилась, из нее вышел седой полковник, кивнул, собрался пройти мимо, но задержался около Гурова.

— Я всю жизнь недолюбливал тебя. Лева, — сказал сквозь зубы.