Волшебники - Майк Эшли

К тому времени уже стемнело. Таспер отодвинул шторы, высунулся из окна и стал смотреть в бедные кварталы. Слева было красно-оранжевое сияние — судя но всему, на улице Урожайной Луны. Таспер громко рассмеялся. Он был прямо-таки благодарен убийцам!

Он ссыпался по лестнице и кинулся прочь из дома. Вслед ему неслись встревоженные вопросы родителей и вопли братишек и сестренок, но он просто захлопнул за собой дверь. Две минуты отчаянного бега — и вот он уже у пожарища. На улице мелькали черные силуэты. Люди складывали на улице мебельные пирамиды. Другие люди усаживали в обугленное кресло ошарашенную женщину в съехавшем набок коричневом тюрбане.

— А жильца у вас не было? — допытывался у нее кто-то. Женщина все пыталась поправить тюрбан. Больше она ни о чем не могла думать.

— Он куда-то ушел, — ответила она. — Наверное, в «Полумесяц».

Таспер не стал ничего ждать. Он ринулся дальше.

«Полумесяцем» называлась таверна на углу той же улицы. Большинство ее посетителей сейчас, судя по всему, были на пожаре, помогали таскать мебель, но внутри горел тусклый свет, так что было видно белое объявление в окне. «СДАЮТСЯ НОМЕРА» — гласило оно.

Таспер кинулся внутрь. Бармен сидел на табурете у окна и тянул шею, чтобы посмотреть пожар. На Таспера он не взглянул.

— Где ваш постоялец? — задыхаясь, выпалил Таспер. — У меня к нему письмо. Срочное!

Бармен не повернулся.

— Наверху, первая дверь налево, — ответил он. — А крыша-то уже занялась. Надо бы пошевеливаться, чтобы спасти дом на той стороне.

Таспер дослушивал его слова уже наверху. Он кинулся налево. Он стукнул по двери кратчайшим из стуков, распахнул ее и ворвался внутрь.

Комната была пуста. Свет горел, и Таспер увидел голую кровать, грязный стол с пустой кружкой и несколькими листками бумаги и камин с зеркалом над ним. Рядом с камином оказалась вторая дверь, и она только что захлопнулась. Судя по всему, только что в нее кто-то вышел.

Таспер кинулся к двери. Но всего на миг он отвлекся, заметив свое отражение в зеркале над камином. Он не собирался останавливаться. Но в зеркале обнаружилась некая странность — оно было старое, потускневшее и из-за этого на миг сделало его отражение гораздо старше. Теперь он выглядел изрядно за двадцать. Таспер обернулся…

…и вспомнил Письмо от Незнакомца. Вот оно. Точно. Сейчас он увидит Мудреца. Надо только его позвать. Таспер подошел к двери, которая все еще слегка покачивалась. Он замер. В записке было сказано позвать сразу. Зная, что Мудрец стоит там, за дверью, Таспер приоткрыл ее — самую чуточку — и придержал кончиками пальцев. Его обуревали сомнения. Он думал: «А правда ли, что я верю, будто люди нужны богам? Так ли я в этом уверен? Что мне теперь сказать Мудрецу?» Он отпустил дверь, и она захлопнулась.

— Крестоманси, — понуро сказал Таспер.

Сзади послышался всхлип вытесняемого воздуха. Таспер обернулся через плечо. Он застыл. У голой кровати стоял высокий человек. Это была совершенно невероятная фигура в длинном черном плаще, расшитом чем-то вроде желтых комет. Взметнувшийся плащ продемонстрировал изнанку, желтую, с черными кометами. У высокого человека были очень гладкие черные волосы, очень яркие темные глаза, а на ногах — красные шлепанцы.

— Как славно, — сказал диковинный человек. — Я уже было испугался, что вы решите выйти за эту дверь.

Голос вернул Тасперу память.

— Вы отправили меня домой через картинку, когда я был маленький! — обрадовался он. — Вы Крестоманси?

— Да, — ответил высокий диковинный человек. — А вы Таспер. А теперь мы с вами уйдем отсюда, пока дом не загорелся.

Он взял Таспера за руку и подтолкнул его к двери, которая вела на лестницу. Едва он открыл ее, как повалили густые клубы дыма и послышался резкий треск. Стало ясно, что таверна уже горит. Крестоманси снова захлопнул дверь. От дыма оба закашлялись — причем Крестоманси кашлял так яростно, что Таспер испугался, как бы он не задохнулся. Он оттащил его обратно на середину комнаты. Теперь дым проникал и между половиц, отчего Крестоманси снова закашлялся.

— Только я лег в постель поболеть… — объяснил он, когда снова смог говорить. — Такова жизнь. Эти ваши упорядоченные боги не оставили нам выбора.

Крестоманси шагнул по дымящемуся полу и распахнул дверь у камина.

Дверь открывалась в пустоту. Таспер коротко вскрикнул от ужаса.

— Истинно так, — закашлялся Крестоманси. — Предполагалось, что вы разобьетесь насмерть.

— Может, спрыгнем на землю? — предложил Таспер.

Крестоманси помотал головой:

— После всего этого — нет. Нет. Надо переместить театр военных действий на вражескую территорию и навестить богов. Не будете ли вы так любезны одолжить мне на время ваш тюрбан?

От этой странной просьбы Таспер снова остолбенел.

— Я бы использовал его как пояс, — прохрипел Крестоманси. — По дороге на Небеса довольно холодно, а у меня под шлафроком только пижама.

Полосатое белье Крестоманси и правда казалось несколько тонковатым. Таспер медленно размотал тюрбан. Предстать перед богами с непокрытой головой едва ли хуже, чем в пижаме, рассудил он. К тому же он ведь не верил в богов. Он вручил тюрбан Крестоманси. Тот обвязал черно-желтое одеяние полосой бледно-голубой ткани, и, судя по всему, ему сразу стало гораздо удобнее.

— А теперь держитесь за меня, и все будет хорошо, — сказал он.

Он снова взял Таспера за руку и шагнул в небеса, увлекая его за собой.

Некоторое время Тасперу от потрясения было трудновато говорить. Он лишь дивился тому, как уверенно они восходят на небеса, словно бы по невидимым ступеням. Крестоманси шел весьма непринужденно, лишь иногда покашливая и слегка ежась, но Таспера он держал крепко. Совсем скоро город превратился в горстку кукольных домиков и красных пятен двух пожаров далеко-далеко внизу. Вокруг них, вверху и внизу, рассыпались звезды, словно бы путники уже прошли над некоторыми из них.

— Подниматься на Небеса довольно долго, — заметил Крестоманси. — Не хотите ли по дороге что-нибудь узнать?

— Да, — ответил Таспер. Вы сказали, что боги пытаются убить меня?

— Они пытаются уничтожить Мудреца-Ниспровергателя, — объяснил Крестоманси. — Может статься, они и не понимают, что это одно и то же. Видите ли, вы и есть Мудрец.

— Да что вы, нет! — запротестовал Таспер. — Мудрец гораздо старше, и он задает вопросы, которые мне и в голову не приходили, пока я о нем не услышал.

— Ах да, — кивнул Крестоманси. — Боюсь, во всем этом есть нечто, напоминающее замкнутый круг. Это вина тех, кто пытался избавиться от вас, когда вы были маленьким ребенком. Насколько я могу заключить, вы в течение семи лет пребывали в трехлетнем возрасте — пока не вызвали в нашем мире такое возмущение, что пришлось вас найти и выпустить. Но в этом мире, в Тире, где все так основательно налажено и организовано, существует пророчество, что вы начнете проповедовать в возрасте двадцати трех лет — то есть в текущем году. Поэтому проповеди и начались именно в этом году. Вам не надо было даже объявляться. Скажите, случалось ли вам говорить с кем-либо, кто действительно слышал проповеди Мудреца?