Любимая землянка адмирала - Юлия Стрельцова

Глава 48. Кассиус Виллар-Рэй

Кассиус Виллар-Рэй

Панорамный экран проецирует передо мной космос, усеянный огнями боевых кораблей. Их силуэты мерцают вдалеке, позади Блек Абиса. Это хищники, готовые сомкнуть кольцо, если я дам повод. Их капитаны ждут приказа, но этот приказ не отдаётся.

Почему?

Они боятся ответного удара Блэк Абиса и знают, что, если начнётся бой, я утащу за собой половину их флота. Но страх не вечен. Когда их нервы не выдержат, они нажмут на спуск.

Я касаюсь панели связи и подключаюсь к флагману.

— Долго ещё будем играть в молчанку? Если хотите меня убить, сделайте это.

Голос адмирала раздаётся мгновенно. Холодный, безупречно ровный, и все-таки я слышу в нем сомнение:

— Ты нарушил Кодекс, Кассиус Виллар-Рэй. И ты знаешь, что это значит.

— Я знаю, что это значит для тебя, — усмехаюсь я, впиваясь взглядом в экран. — Это значит, что я бросил вызов вашему удобному миру. Что я посмел вспомнить закон, который вам невыгоден.

Мой собеседник замолкает, словно подавился словами.

— Допускаю, что слепо следовать приказам куда легче, чем самому проштудировать кодекс.

А я штудировал его от корки до корки еще сопляком в военной академии, когда стать адмиралом было моей мечтой. Нет, не так, комете под хвост мечты. Это было моей целью.

— Закон говорит, что кровь вилларов священна. Ты отдал её чужой.

— Закон говорит, что долг виллара — защищать тех, кто в его власти, — мой голос сталью режет пространство. — Я воспользовался своим правом. Правом Долга.

И не будь у меня этого права, я бы все равно поступил точно так же. Даже стань я самым разыскиваемым преступником среди вилларов.

Вот так из-за любимой женщины меркнет и теряет смысл все остальное.

Флагман молчит. Тишина. Офицеры на их кораблях наверняка шепчутся, обсуждая услышанное. Они не ожидали, что я вспомню об этом законе, про который им и не рассказывали. Они думали, что я просто преступник, которого нужно найти, загнать в угол и наказать.

Что ж вперед. У меня найдется снаряд на каждого.

Тут на этом моменте меня останавливают слова Астры: «Я беременна от тебя, виллар! Так что даже не вздумай рисковать своей жизнью!».

Никогда в жизни не был счастливее, чем в тот момент. Когда тебе угрожает любимая беременная женщина — это отдельный вид удовольствия.

— Закон Права Долга стар, — флагман, наконец, говорит. — И почти забыт.

— Но не отменён, — парирую я. — И пока он действует, я имею право его применять.

Молчание.

Я продолжаю давить.

— Если вы хотите судить меня, делайте это по правилам. Открытый суд на Тэрре. Пусть Совет решает. Или вы боитесь, что правда окажется неудобной?

По другую сторону канала тишина становится глухой уже в который раз. Они загнаны в угол. Если военные Тэрры откажут мне в праве на суд, это будет означать, что их закон — бумажка, которой впору только подтереться. И тогда я смогу обвинить их в предательстве принципов.

Но есть одно "но".

Они могут решить, что проще стереть меня из истории.

Я замечаю, как несколько кораблей меняют позиции, смещаясь ближе. Небольшие манёвры, почти незаметные, но я понимаю, что это значит. Они готовятся к атаке.

В груди нарастает холодная ярость.

— Если кто-то из вас сейчас нажмёт кнопку, — говорю я, голосом, от которого даже сталь покрылась бы инеем, — я обещаю, ваш флот выгорит раньше, чем мои щиты упадут до половины.

Система защиты уже ждёт моего приказа. Достаточно одного движения, и мой корабль даст первый залп. И тогда начнётся бой, который войдёт в историю.

Секунды тянутся бесконечно.

Наконец, раздаётся ответ.

— Блэк Абисс, следуйте за нами. Мы сопроводим вас на Тэрру. Совет вас ждет.

Я откидываюсь в кресле, ощущая, как напряжение наконец чуть отпускает.

Но только на секунду.

Я знаю, что война ещё не закончена. Я только что выиграл первый раунд. Теперь мне предстоит доказать, что я прав.

И я сделаю это.

* * *

Зал Высшего Совета — сердце власти Тэрры. Гигантская конструкция из серебристого металла и прозрачного кристалла, купол устремляется к небу, словно мир держится на плечах вилларов.

Стены исписаны древними символами, артефактами нашей истории. Здесь вершились судьбы империй, падали правители, принимались решения, от которых зависела жизнь миллиардов.

Я стою в центре, на круглом возвышении, символизирующем нейтральную территорию. Вокруг меня — уровни трибун, наполненные элитой Тэрры. Члены Совета, полководцы, учёные, послы с других колоний. Многие пришли не потому, что хотят суда, а потому что хотят зрелища.

Передо мной — высокий трон Верховного Судьи, древнего, закованного в тяжёлую тогу мужчины с лицом, напоминающим высеченный из камня утёс. Его зовут Марцелл Виллар-Вир. Человек, чьё слово способно сломить любого, кто встанет перед ним.

Кроме меня.

— Кассиус, сын дома Рейна, — голос Марцелла гремит, будто гроза, отражаясь от купола. — Ты обвиняешься в измене Тэрре. Ты отдал кровь чужой. Землянке. Ты понимаешь, что это значит?

Его глаза сверлят меня. Я выдерживаю его взгляд выпрямляясь.

— Это значит, что кто-то хочет использовать законы, чтобы избавиться от меня.

Гул проходит по залу. Советники в боковых ложах обмениваются взглядами. Они знали, что я не склоню голову, но не ожидали, что я атакую первым.

Марцелл медленно кивает, скрещивая руки на груди.

— То есть, ты не отрицаешь своей вины?

— Отрицаю ли я, что спас жизнь? Нет. Я горжусь этим, — мои губы трогает легкая улыбка.

По залу проносится возмущённый ропот. Один из старейших советников, Керос Виллар-Винд, встаёт, его голос дрожит от гнева:

— Ты посмел смешать свою кровь с чужой! Это осквернение!

— Это Право Долга! — мой голос громыхает по залу, перекрывая шум. — Я обязан был спасти её. Это часть наших законов, — обвожу зал руками. — Или вы забыли?

В ответ раздается молчание. Затянувшееся и плотное, как тучи перед бурей.

Я продолжаю:

— Если вам удобнее видеть во мне предателя, тогда скажите это прямо. Признайтесь, что вам не нужен закон, если он мешает вашим интересам. Но если вы ещё считаете себя воинами, если хоть кто-то из вас имеет честь, то вы обязаны признать: я поступил по праву.

Марцелл подаёт знак, и зал затихает.

— Ты хочешь убедить нас, что твой поступок был честью?

Я улыбаюсь — не весело, а так, что даже самые высокомерные советники напрягаются.

Вскидываю подбородок:

— Не я хочу вас убедить. Закон уже сказал за меня.

Секунды тянутся. Советники переглядываются. Они понимают, что, если признают меня виновным, это разрушит всю систему.

Марцелл смотрит на меня долго. Затем наклоняется вперёд