Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович

— Мы прошли сто десятый километр…

— Ясно. — Иван отступил на шаг, вновь повернувшись лицом к строю. — Каждый из вас наблюдал схожие картины, — подытоживая сказанное, произнес он. — Зарево в небесах, несвойственные для зимнего периода разряды молний, множественные взрывы, сопровождавшиеся ударами воздушных и тепловых волн. Далее вы столкнулись с нехарактерными, чужеродными жизненными формами и их техникой, которая ни на йоту не совпадает со стандартами самых фантастических земных разработок. Вы называете между собой этих существ «тварями», но на самом деле они ЧУЖИЕ. — Иван подчеркнул последнее слово. — На нас напали из космоса, удар был внезапным и разрушительным, тотальной бомбардировкой обломками астероидных масс, по моим сведениям, полностью уничтожены целые материки, в частности оба американских континента и дальневосточная часть Евразии. Менее всего пострадали Африка и Европа. Процент выживших мне неизвестен, но могу с уверенностью предположить, что нас осталось очень мало. Разрушение астероидных масс при их вхождении в атмосферу вызвало эффект электроразрядных пробоев, возникших между падающими телами и земной поверхностью, вследствие чего было уничтожено все электропотребляющее оборудование и техника, начиная от бытовых приборов и заканчивая боевыми машинами. Если смотреть в глаза известным на сегодняшний день фактам, то напрашивается вывод о том, что наша цивилизация поставлена на грань уничтожения… — Лозин на миг умолк, а затем продолжил, повысив голос: — Это не так. Мы живы. Я точно знаю, что Чужие не истребили уцелевших после первого удара людей, а насильственно депортировали их. Куда, я сказать не могу, но надеюсь, что мы сумеем получить эти сведения в ближайшем будущем. Ясно одно — перед нами враг, и он, как вы убедились, уязвим. Логика Чужих остается загадкой, их мотивы и цели неизвестны, и первой задачей для нашей группы станет поиск ответов на перечисленные мной вопросы. — Иван обвел пристальным взглядом шеренгу притихших бойцов и добавил: — Нас готовили к полету к звездам, но вышло так, что космос сам заявился к нам, в наиболее страшной из своих форм. Человечество действительно стоит на грани полного истребления, но в наших силах сопротивляться. Сначала я был один, потом нас стало трое, теперь нас четырнадцать. Мы пережили ад, но сохранили рассудок. И последнее… — Иван собрал в кулак всю чудовищную гамму чувств, навалившихся на него за последние дни, и выдохнул: — Мы на своей Земле, ребята. Нам посчастливилось выжить, и если кто-то сейчас думает иначе, завидует мертвым, пусть сразу выходит из строя. Это не оскорбление, а приказ, потому что после я уже не смогу предлагать кому-то право выбора…

Строй не шелохнулся.

Все молча и хмуро смотрели на своего внезапно воскресшего командира.

Бойцы ждали, когда он отдаст свой первый приказ.

— Булганин, отойдем, — предложил Иван, отправив бойцов готовиться к предстоящему марш-броску.

Они со старшиной вышли на открытый воздух, остановившись у изгиба одетого в бетонную рубашку хода сообщения.

— Твои соображения, Степан? — прикуривая сигарету, сразу перешел к делу Лозин.

Булганин прищурился.

— Нереально все это… — внезапно произнес он. — Три месяца прошло, а чудится, что сон. Не могу поверить… — Он тряхнул головой. — Думалось ли, что вот так разом, всю Землю?.. — Он замолчал, глядя, как в прорехах рваных облаков тускло помигивает одинокая звезда. Пахло гарью пожарища.

— Я не о том тебя спросил, старшина. — Иван повернулся к нему.

— А о чем? — Степан опустил голову. — У меня нет никаких соображений, командир. Два десятка человек не могут одолеть тысячи этих тварей — вот мое мнение, если хочешь на прямоту. Душить я их буду, хоть голыми руками, до последнего хрипа, но…

— Чем душить без веры в победу, Степан, так лучше застрелиться, — в тон ему ответил Лозин.

— А ты, Иван, веришь в нее?

— Верю! — В голосе лейтенанта вдруг прозвучали металлические нотки. — Вспомни, чему нас учили, и сам поймешь… — Лозин посмотрел на осунувшиеся черты Булганина и добавил: — Думай, старшина, потому что теперь мы с тобой генеральный штаб.

Булганин нервно усмехнулся.

— Давай попроще, командир, — внезапно попросил он. — Чувствую, у тебя голова варит иными масштабами, а мне… — он запнулся, — не осмыслить все это.

— Что мешает? Страх?

— Нет… — подумав, ответил Степан. — Не страх. Сам знаешь, в каких передрягах бывали. Это что-то другое. Я не понимаю — зачем? Почему всех людей, все континенты? Что им надо?

— А ты перестань мыслить глобально, — посоветовал ему Лозин. — Вспомни хотя бы историю Древней Руси. Когда татаро-монголы вторглись, Орда была для славян такой же чуждой, как эти пришельцы для нас. Ни языка их не знали, ни обычаев, и поначалу наши предки понимали лишь одно — враг это, раз сжигает города, убивает, уводит в полон женщин с детьми… Но ведь выстояли, верно?

— Сравнил… — хмыкнул Булганин.

— Да, сравнил. — Иван погасил окурок о бетонную стену хода сообщения. — История имеет свойство повторяться, лишь расширяя масштабы событий, приобретая иную степень технологий, но чаще всего у истоков конфликтов стоит один и тот же набор побудительных причин.

— Все это ни к чему, лейтенант… — с вызовом ответил старшина. — Я не хочу их понимать. Ненависти во мне — во, — он выразительно чиркнул ребром ладони по горлу. — Давай действительно упростим все до привычных величин: ты голова, а мы с ребятами твои руки. Можешь не сомневаться, сделаем все, что скажешь. Сидеть тут осточертело, а куда идти неизвестно.

— Хорошо, — скрепя сердце согласился Иван. Общий смысл настроений, царящих во взводе, он понял, но время поджимало — лейтенант на собственном опыте убедился, что Чужие реагируют на угрозы достаточно быстро.

— Значит, так, Степан, выходим через десять минут. Наша цель — скрытно вернуться в район расположения части. Найди мне плащ-палатку, — внезапно добавил Лозин.

Старшина кивнул, но все же не удержался от вопроса:

— Зачем? — Он недоуменно взглянул на небо. Дождя вроде не намечалось, да и кевларовая экипировка лейтенанта была устроена так, что для нее не требовалось дополнений в виде устаревших средств защиты от непогоды.

— Видел пса? — заметив его недоумение, спросил Иван.

— Ну?

— Понесу его, — пояснил Лозин. — Он спас мне жизнь, укусив при этом Чужого.

— По-моему, он издыхает, командир. Опасно это. Вдруг зараза какая?

— Скорее токсин, — поправил его Иван. — Короче, не рассуждай, а собирай людей, время жмет. Поговорить успеем по дороге.

Старшина кивнул, исчезая в сумраке бетонированных укреплений, а Лозин остался наверху.

И вновь, несмотря на необыкновенную удачу, тяжелые мысли снедали разум лейтенанта.

Он нашел ребят, но по-прежнему оставался один на один с поставленной перед собой сверхзадачей, ни на йоту не продвинувшись в вопросе понимания Чужих.

Иван машинально потянулся за очередной сигаретой и посмотрел на сереющие небеса, где скоро займется полоска зари…

Тело вдруг пробила короткая дрожь.

Над лесом, едва не цепляя разлапистые кроны сосен, беззвучно скользили три чужих корабля.

Иван пригнулся, отступив под прикрытие бункера, едва не столкнувшись с Багировым, который нес ему затребованную плащ-палатку, и коротко выдохнул:

— Тревога, Чужие!..

— Вот сволочи… Не дадут уйти. Видать, их база где-то неподалеку.

Пока старшина следил за плавными пируэтами чужих кораблей, Иван бегло осмотрел собравшихся в бункере бойцов.

Все были облачены в такую же, как и у Лозина, легкую, но прочную металлокевларовую броню, лишь двое танкистов по-прежнему оставались в своей униформе.

— Командир… — коротко позвал старшина. — Взгляни на это!

Иван подошел к амбразуре.

Два корабля Чужих зависли над дорогой в полутора километрах от укреплений, а третий, резко отличающийся по форме и размерам (он четко подходил под описание Насти: огромный, загнутый с обоих торцов цилиндр с хорошо различимой слоистой структурой), стремительно приближался к курящейся дымом проплешине, образовавшейся на месте зарослей сгоревшего кустарника.