Сестры печали - Андрей Гребенщиков

За бронетранспортером следовало три армейских грузовика, еще какая-то колесная «броня», Лю не сумела ее опознать и… Последним показался – девушка не поверила глазам – танк! Настоящий древний танк – огромный, страшный, величественный! Механический монстр, неуязвимое чудовище изобретательных предков.

Летиции не хватало звука, она должна была услышать, как грохочут его железные траки, перемалывая беззащитный асфальт в фарш, услышать звериный рев сверхмощного двигателя, услышать металлический лязг поворачивающейся башни, укоризненно тычущей длинным стволом в жалкий строй рейдеров. Лю не могла слышать, «Волк» берег ее слух от всех внешних шумов, но дефицит звука она возместила победным, оглушающим саму себя криком! Спасена! Еще поживем!

Безумный Макс напоминал сейчас Летиции маленького, обиженного мальчика, у которого вытащили сладкий леденец прямо изо рта. Он нервно жестикулировал сжатыми в кулаки руками, сокрушенно тряс головой, вышагивал из стороны в сторону, не в силах удержать себя на одном месте. Наконец, исчерпав аргументы, пнул со всей дури по колесу первого попавшегося байка и, не обращая ни на кого внимания, медленно поплелся к своему транспортному средству. Уже оседлав своего хромированного трехколесного монстра, он неожиданно для всех спешился, на негнущихся ногах подошел к Кузнецову и протянул тому руку. Попрощался он и с военным, прибывшим на танке и лишившим его законной «конфетки». Трудно проигрывать достойно, не теряя лица… Рейдер, похоже, сумел себя пересилить.

С пробуксом рванул с места хромированный байк, за ним потянулись остальные. Рейдеры исчезли из виду так же быстро, как и появились.

Кузнецов и «танкист», проводив взглядами ретирующегося противника, обнялись, как хорошие знакомые. Затем направились к нетерпеливо ожидающей их Летиции. Она бы тоже обняла так вовремя появившегося спасителя и даже расцеловала его, не мешай ее планам толстый армейский противогаз с затемненными окулярами.

– Ты жива еще, моя старушка? – Александр раскрыл пассажирскую дверь броневика и подал девушке руку, приглашая на улицу.

– Жива!

– Жив и я, привет тебе, привет! – он помог Летиции спуститься, не переставая декламировать древнее стихотворение. – Пусть струится над твоей избушкой тот вечерний несказанный свет…

Антиквар дурачился, и Лю совсем его не осуждала.

– Это Пушкин? – даже попрощавшись с жизнью, Летиция не утратила тяги к демонстрации своей незаурядной эрудиции. И в очередной раз промахнулась.

– Почти, – со смехом ответил он. – Сергей Есенин, Серебряный век русской поэзии. А Александр Сергеевич из Золотой эпохи… ты лет на сто промазала.

Летиция не расстроилась, ее в эту секунду не могло расстроить ни что на всем белом свете. Она во все глаза уставилась на молча наблюдающего за их пикировкой «танкиста», пытаясь представить, какое красивое и мужественное лицо настоящего героя скрывается под невзрачной резиновой маской…

– Лю, не тормози, – Кузнецов не оценил волшебства момента и разрушил хрупкую, только нарождающуюся иллюзию. – Пойдем к нам в «волчий» кузов, переговорим на троих.

Кое-как рассевшись друг напротив друга в тесном кузове, принялись знакомиться.

– Гюльчатай, открой личико, – вместо приветствия сказал «танкист».

– Я – Айшвария, – поправила его девушка. – Сокращенно Лю.

Военный хмыкнул, мастерски совместив в одном звуке удивление и насмешку. Честно попытался найти логику в совершенно нелогичном сокращении, но не преуспел – в это время Летиция «открыла личико», избавившись от надоевшего противогаза, и он начисто забыл о всякой логике.

– Ох, какая красоточка! Ты и на рисунке ужас как хороша, – «танкист» достал карточку и продемонстрировал ее девушке. – Но вживую круче.

По мнению Летиции, рисунок был совершенно неудачным, передавал только общие черты, казался не художественным, а скорее схематичным. Неугомонная эрудиция выудила откуда-то из недр памяти непонятное «фоторобот», но, не найдя у Лю понимания, немедленно отступила.

– Меня Вадимом звать, – «танкист» на минуту стянул свой противогаз, демонстрируя относительно молодое, но совершенно не героическое и даже не симпатичное лицо, испорченное оспинами и уродливыми шрамами.

– Вадя, ты откуда здесь? – пока Летиция разочарованно разглядывала своего спасителя, Кузнецов перехватил инициативу. – По графику ведь только через четыре дня…

– Ну что я, паровоз, что ли, по расписанию ходить? – хохотнул Вадим. – Иль ты не рад меня видеть?

– Столько радости твоя физиономия мне еще никогда не доставляла, честное слово! Но все-таки, почему караван пришел раньше срока, да к тому же в сопровождении цельного танка?! Твои генералы за лишнюю каплю соляры удавятся, а тут такая растрата!

«Танкист» выразительно кивнул в сторону нахмуренной Летиции:

– Вот ответ, прямо перед тобой.

– Вадим, я терпеть не могу загадок!

– Зря, Шура, очень зря. Они помогают сохранить остроту ума, развивают нестандартное мышление…

– Не буди во мне зверя, – Александр зло ткнул кулаком беззастенчиво пялящегося на девушку «танкиста», тот охнул от неожиданности. – Меня Безумный Макс битых два часа изводил своими притязаниями, теперь ты еще доводишь, а руки-то чешутся, организм требует сатисфакции за израсходованные нервные клетки…

– Вот так метрошники за добро платят! – Вадим не очень натурально изобразил возмущение. – Несемся на всех парах, жжем драгоценное топливо, чтобы спасти их московские задницы, а в ответ только угрозы и рукоприкладство!

– Я тебя предупредил!

– Хорошо-хорошо, господин антиквар, только по почкам не бейте! Опять ссаться по ночам буду! – ненатуральное возмущение сменилось откровенным глумлением. – Мое начальство наскипидарил заказчик, что ориентировку на киллершу дал, – Вадим игриво преклонил голову перед Летицией. – Не знаю всех подробностей, но кипиш поднялся конкретный, танк выдернули чуть ли не из боя… так, про бой это я лишнего сморозил, тебя наши подмосковные разборки не касаются!

– Да плевать мне на разборки, ты вещай про кипиш, не отвлекайся.

– Да что рассказывать, заказчик потребовал немедля выступать с тяжелой кавалерией и посулил за оперативность такие золотые горы, что мои прижимистые генеральчики тут же взяли под козырек, снарядили всю неаварийную броню и поджопниками погнали нас, подневольных защитников подмосковного отечества, в путь-дорогу.

– Своевременно вас выпнули, нечего сказать, часть и хвала неведомому заказчику, ну и жадному генералитету тоже земной поклон, – хоть Кузнецов говорил и насмешливо, но вид при этом имел весьма серьезный. Чувствовалось, что подмосквичам он искренне благодарен. – А грузовики на кой потащили? Пехота?

– Ага, сейчас же, – Вадим крякнул. – Ты плохо знаешь моих домовитых начальников. В грузовики быстро накидали цинков с 5,45 под самую завязочку и с присказкой «а чего лысого порожняком гонять» отправили следом за броней. Война войной, а торговля торговлей. Так что, Шура, принимай товар. Все по описи, согласно ассортиментному перечню…

Заметив, что Кузнецов недовольно хмурится, «танкист» затараторил:

– Саш, да я в курса́х, что ты какой-то эксклюзив натовский выписывал, но собирались в диком угаре, не до эксклюзива было, накидали первое попавшееся… Будь другом, возьми, а? Оплатишь при следующей поставке, караван через неделю пойдет, там все чин чинарем будет, слово даю, а это просто возьми на реализацию! Меня ж живьем сожрут, если с товаром вернусь…

Антиквар широкого профиля, как он однажды назвал себя Летиции и, похоже, не сильно покривил душой, страдальчески вздохнул:

– Вадим, будь это не ты – я бы послал такую реализацию по длинной песне и про чудесное спасение не вспомнил ни разу… Хрен с тобой, возьму ваш неликвид. Но в последний раз, потом на меня не обижайтесь!

Пока «подмосквич» захлебывался благодарностями, Лю недоверчиво, исподволь поглядывала на своего спутника. Уж она-то знала ценность автоматного калибра и то, с какой скоростью данный «неликвид» разбирали на всех станциях, где продажа оружия не была под запретом. Александр заметил ее взгляд и незаметно для Вадима подмигнул. Умница, мол, сечешь фишку, только рот не раскрывай… Умел донской любитель старины набить себе цену, ничего не скажешь!

На этом Кузнецов не остановился, продолжил ковать железо:

– Вадя, а заказчик-то, кто? Одно дело хорошую девочку тебе отдать, знаю, ты пальцем не тронешь, но хрену с горы как-то не хочется… Совсем не хочется.

Вадим резко, без видимого перехода погрустнел.

– Шурик, пытай, не пытай, все равно не скажу. Извини, братишка, приказ. Ты заказчика этого все равно не знаешь, он из дальнего Подмосковья, с Метрой не контачит, дел с вашими никаких не имеет. Имя тебе ничего не скажет.

– Ну ладно, имя не скажет, но кто он по жизни? Не садист, не извращенец, не каннибал какой-нибудь?