Дурацкие игры магов. Книга первая. - Анфиса Кохинор

- Спасибо, любовь моя, - прошептал маг и запечатлел благодарный поцелуй на её запястье: "Как удачно я околдовал тебя, милая. Твои любовь и преданность безграничны!"

- Прежде чем я уйду, любимый, хочу сообщить тебе то, зачем я, собственно, и пришла. - Алинор мягко улыбнулась, нежно коснулась ладонью щеки Олефира и тихо сказала: - Слухи о Марианне подтвердились. Ты был абсолютно прав, дорогой. Она действительно шпионка Геласия и его любовница, между прочим.

- Вот наглая дрянь. Я же предупреждал её, что врать высшему магу опасно.

Олефир вновь склонился к запястью Алинор и приник губами к благоухающей гладкой коже. Королева затрепетала от вожделения и вплотную придвинулась к мужу:

- Я хочу увидеть, как она умрёт.

- Само собой, - кивнул маг, обнимая жену, и приказал: - Тащи сюда Марианну, Дима.

Это был шанс услужить хозяину, и Дмитрий молниеносно выполнил приказ. Он вырвал фрейлину из рук служанок, которые переодевали её к ужину, и поставил перед Олефиром. Алинор хищно взглянула на полуодетую женщину, надменным жестом поправила сползшее с её плеча платье и, выскользнув из объятий мужа, удобно устроилась в кресле.

Марианна окинула тревожным взглядом королевскую чету, кокетливо улыбнулась Дмитрию и присела в глубоком реверансе, зная, что даже в неприбранном виде выглядит соблазнительно прекрасной.

- Ты действительно прекрасна, Мари.

Олефир сжал плечи девушки, поднял её и стал бесцеремонно рассматривать тонкую полногрудую фигуру. Откинув длинные пшеничные волосы, он пробежался пальцами по высокой шее, бархатной щёчке, обрисовал контур пухлых, нежно розовых губ и с сожалением посмотрел в тёмно-голубые глаза:

- Нам с Геласием будет не хватать тебя, детка.

Марианна покосилась на улыбающуюся Алинор и задрожала, поняв, что живой из кабинета не выйдет. Собрав остатки мужества, она выпрямилась и гордо вздёрнула подбородок:

- Я свободная женщина и приглашаю на своё ложе, кого захочу! Разве это преступление?

- Что ты, детка! - оскалился Олефир и крепко прижал к себе фрейлину. - Но ты обманула меня, дорогая, и я должен тебя наказать. - Он развернул Марианну лицом к Дмитрию. - Мой воспитанник давно положил на тебя глаз, но не решался перебежать мне дорожку. Теперь же, когда между нами всё кончено, ничто не мешает ему насладиться твоими прелестями.

Глаза фрейлины удивлённо распахнулись. Наказание слишком уж походило на награду: керонские дамы, удостоившиеся внимания Его высочества, с придыханием рассказывали о часах, проведённых в постели с ним.

Олефир легонько подтолкнул её в спину, и Марианна пошла к Дмитрию, заворожено глядя в его притягательно красивое лицо. Дима развёл руки, и фрейлина упала в его объятья, подставляя приоткрый рот для поцелуев. Краем сознания она ощущала презрение Алинор и непонятную сосредоточенность Олефира, но едва руки Димы заскользили по телу, освобождая его от одежды, девушке стало плевать, что за ней наблюдают. Она закрыла глаза и отдалась на волю неожиданного любовника, тая и растекаясь, как льдинка под лучами весеннего солнца. Кожа покрылась тёплым, липким потом, в ушах зазвенело, но Марианна продолжала извиваться в руках мага, истово отвечая на его ласки.

Алинор чувственно вздохнула. Олефир бросил быстрый взгляд на жену и вернулся к созерцанию казни: длинные аристократические пальцы Смерти медленно и тщательно размазывали кровь по изнывающему от желания телу девушки, и холодный белый свет в его глазах разгорался всё ярче. "Пусть почувствует боль", - мысленно приказал Олефир, и Марианна дико закричала.

Фрейлина распахнула глаза, и крик перерос в звериный вой: то, что она принимала за пот, оказалось её собственной кровью. Но стоило девушке взглянуть на Дмитрия, вой оборвался. У воспитанника короля не было лица, на его месте пылало холодное белое солнце. Это стало последним, что увидела Марианна. Холодное солнце выжгло ей глаза, и несчастная визгливо заскулила, моля палача прервать её муки. Смерть поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина.

- Продолжай.

Смерть поклонился и швырнул девушку на пол. Олефир с каменным лицом пронаблюдал, как его ученик извращённо и грубо изнасиловал полуживую фрейлину, а потом разрезал её на куски, тщательно следя за тем, чтобы она до последнего чувствовала боль. То, что осталось от девушки испустило последний вздох, и Смерть вытянулся перед хозяином. По его губам блуждала пьяная улыбка, а благодарные глаза сияли ярче прожекторов.

Олефир мысленно скривился: "Жаль, что ты не можешь остаться в таком состоянии навсегда. Твоя человеческая часть - твои оковы, Смерть". Высший маг позволил себе немного полюбоваться идеальным оружием, преданным ему до мозга костей, а потом тихо приказал:

- Прибери за собой, Дима.

Белый свет мгновенно погас, и взгляд холодных голубых глаз замер на кровоточащих кусках плоти. Дмитрий не испытывал ни сожаления, ни раскаяния в убийстве - в этом заключалась его служба, но при мысли о том, что Стася может увидеть Смерть за работой, мага прошиб ледяной пот: "Не хочу! Она не поймёт. Она возненавидит меня…"

"Если бы. Эта девчонка так же упряма, как её мать!" - раздражённо усмехнулся Олефир, подал руку жене, помогая подняться из кресла, и когда они оказались лицом к лицу, пристально взглянул ей в глаза. Алинор понимающе кивнула и сжала ладонь мужа.

А Дмитрий тем временем уничтожил останки фрейлины и с тихой завистью посмотрел на королевскую чету. Алинор и Олефир виделись ему единым целым. Казалось, супруги существуют один в другом, и никто не в силах разрушить их союз. Маг ощутил себя лишним, ибо в этой всепоглощающей любви не было места никому: люди, маги, гномы служили им лишь инструментами для достижения целей. "Стасе повезло, что она не жила с матерью, - тоскливо подумал он и опустил голову: - Стася…" На душе потеплело. Дмитрий вспомнил растерянное и, одновременно, восхищённое лицо возлюбленной, её изумрудные, полыхающие то гневом, то радостью глаза, сладкие губы…

- Хватит мечтать, болван!

Резкий окрик Алинор развеял восхитительно нежный образ. Дмитрий виновато покосился на хозяина и уткнулся взглядом в пол. Просить прощения не имело смысла…

Олефир посмотрел на ученика и прищурился, размышляя, можно ли заставить его забыть о любви или, что ещё лучше, превратить любовь в ненависть и каковы будут последствия вражды Хранительницы и Смерти, а Алинор сверлила Диму глазами, мечтая об одном - свернуть ему шею. "Если б только Фира не защищал тебя, ублюдок, я бы… Я бы…" Сгорая от жгучей ненависти, королева выхватила из рукава белоснежный платок и швырнула его в лицо воспитанника:

- Утри сопли, щенок! И запомни: Хранительница не для тебя! Она благородных кровей, а ты жалкий, ущербный приживала!