Король-предатель. Скандальное изгнание герцога и герцогини Виндзорских - Эндрю Лоуни

Каждый день он ездил на велосипеде на Кейбл-Бич, чтобы поплавать, а большую часть дня играл в гольф. Джон Прингл вспоминал, как для поднятия настроения герцог отправлялся на своей служебной машине в аэропорт и «мчал ее по затемненной взлетно-посадочной полосе снова и снова»[429].

Берт Кембридж, местный джазовый музыкант и чернокожий политик, вспоминал, как его «вызвали в резиденцию губернатора не в политическом качестве, а в музыкальном – чтобы сопровождать стриптизерш, которые давали частные выступления для герцога. Герцогиня… восприняла все это спокойно; возможно, на Багамах было не так уж много других развлечений»[430].

Эдуард начал сильно пить. «Он пил, как делал это всегда, но последствия стали более заметными», – писал его биограф Майкл Пай[431].

То, что было запоями во время его имперских туров, тщательно отделенных от официальных выступлений, теперь стало сеансами, которые происходили слишком публично. Он выглядел и вел себя как пьяный. Он стал шумным и нескромным. Герцогиня была терпелива до вечера по сбору средств в особняке Коллинза на Ширли-стрит, где герцог был слишком пьян, чтобы выполнять свои обязанности. Уоллис запретила ему вечеринки с коктейлями, сократила развлечения, за исключением горстки гостей, взяла все под свой контроль[432].

В ноябре 1943 года, представляя имена местных кандидатов в Список новогодних наград Черчиллю, герцог повторил свою просьбу о том, чтобы «через пять с половиной лет вопрос о восстановлении королевского статуса герцогини должен быть прояснен… Теперь я прошу вас как премьер-министра представить королю, чтобы он восстановил королевский ранг герцогини в наступающем Новом году, не только как акт справедливости и вежливости по отношению к его невестке, но и как жест признания ее двухлетней государственной службы на Багамах»[433].

Позиция дворца была ясна. В письме к Черчиллю 8 декабря Георг VI приложил меморандум, объясняющий, почему Уоллис не могла использовать титул «Королевское высочество». «Я вполне готов отложить этот вопрос на некоторое время, но я должен сказать вам совершенно честно, что я не доверяю лояльности герцогини»[434].

Записка с пометкой «Личное и конфиденциальное» гласила:

«Я внимательно прочитал письмо моего брата и после долгих размышлений чувствую, что не могу изменить решение, которое я принял со значительной неохотой во время его женитьбы… Когда он отрекся от престола, то отказался от всех прав и привилегий наследования для себя и своих детей, включая титул «Королевское Высочество» в отношении себя и своей жены. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы титул был «возвращен» герцогине – у нее его никогда не было… Я знаю, вы поймете, насколько это неприятно лично для меня, но благо моей страны и моей семьи превыше всего. Я проконсультировался со своей семьей, которая разделяет эти взгляды»[435].

Эта новость была передана герцогу Черчиллем за три дня до Рождества[436].

В мае 1943 года герцог совершил свой третий визит в Америку, посетив багамских рабочих в северной Флориде. Эдуард встретился с руководителями «Дженерал Фудс» в Нью-Йорке по поводу возможности организации рыболовства и консервирования на Багамах, а также отправился в Палм-Бич. Он провел две встречи с Рузвельтом, был приглашен Черчиллем послушать его выступление в Конгрессе – где обоим мужчинам аплодировали стоя – и лоббировал новое назначение.

Лучшее, что мог придумать Черчилль, – это губернатор Бермудских островов, немного выше в иерархии и с лучшим климатом, но дальше от Соединенных Штатов. После трехдневных размышлений герцог отказался[437]. Как писала Уоллис своей тете: «Я не вижу особого смысла в прыжках с острова. Я за большой прыжок на материк»[438].

Через Галифакса герцог теперь попросил освободить письма Уоллис от почтовой цензуры из-за дипломатического статуса, но Государственный департамент отклонил эту просьбу. Адольф Берле написал Корделлу Халлу:

«Помимо темных сообщений о деятельности этой семьи, следует напомнить, что герцог и герцогиня Виндзорские контактировали с мистером Джеймсом Муни из «Дженерал Моторс», который пытался выступить посредником в переговорах о мире в начале зимы 1940 года. Пара поддерживала переписку с Бедо, который сейчас находится в тюрьме по обвинению в торговле с врагом и, возможно, в предательской переписке с врагом. Они были в постоянном контакте с Акселем Веннер-Греном, в настоящее время находящимся в нашем черном списке за подозрительную деятельность, и т. д. Герцог Виндзорский находил множество предлогов для того, чтобы заняться «частным бизнесом» в Соединенных Штатах, что он и делает в настоящее время»[439].

Сообщения о противоречивых взглядах этой пары продолжали поступать властям. В октябре 1942 года письмо от Джеральда Селуса, торгового комиссара в Ванкувере, было направлено сэру Джону Стивенсону в офис доминионов. В письме сообщалось, что барон Морис де Ротшильд «заставил различные гостиные Ванкувера «вытаращить глаза» рассказами о том, будто герцог сказал ему, что они ненавидят Нассау, ежедневно сожалеют, что покинули Юг Франции. А также о том, что он (герцог) был в очень дружеских отношениях с Риббентропом и Герингом и что он был уверен, будто немцы вообще не побеспокоили бы их (Виндзоров)»[440].

В апреле следующего года первый секретарь посольства Великобритании в Вашингтоне сэр Джон Бальфур написал Оливеру Харви в Министерство иностранных дел сообщение. Это случилось после того, как Маркус Чек, первый секретарь в Лиссабоне, договорился о встрече с молодым испанцем по имени Нава де Тахо.

Де Тахо знал герцога до войны, а затем снова встретился с ним летом 1940 года. Он передал взгляды герцога, которые, по мнению Бальфура, «представляли интерес как подтверждение того, что можно было услышать по этому вопросу из других источников»[441].

«Из разговора Его Королевского Высочества стало ясно, что он ожидает, что британский кабинет уйдет в отставку в ближайшем будущем и увидит создание лейбористского правительства, которое вступит в переговоры с Германией. Он также ожидал, что король Георг VI отречется от престола после революции, вызванной тем фактом, что правящие классы полностью опозорили себя, и что его (герцога