Отто Скорцени и секретные операции абвера - К Залесский

- Вы получите также на время операции самолет из эскадрильи, приданной ОКВ, и будете пользоваться этим транспортным средством для ваших личных передвижений, - заключил Йодль.

Еще несколько минут Гитлер беседовал с Риббентропом по поводу донесений, присылаемых немецким посольством в Будапеште. Согласно последним депешам, положение следует считать "очень напряженным"; венгерское правительство явно желает покинуть лагерь стран "оси". Затем фюрер подписал мое предписание и, протягивая мне, добавил:

- Я рассчитываю на вас и на ваших людей.

Затем он удалился. Немного позже ушли остальные, оставив меня в одиночестве. Проглядывая наскоро документ, я поразился, что буду располагать практически неограниченными полномочиями. На листе большого формата типа "государственная бумага", где в верхнем левом углу золотым рельефом был выбит орел со свастикой, а наверху готическими буквами написано: "фюрер и рейхсканцлер", - я читаю:

"Штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени назначен мною к выполнению личного и конфиденциального приказа высочайшей важности. Прошу все военные и гражданские службы оказывать штурмбаннфюреру СС Скорцени всевозможную помощь и подчиняться всем его требованиям".

Под этими словами - подпись главного человека в Германии, начертанная неверной рукой. На какой-то миг я подумал, что с таким карт-бланшем я мог бы по своей прихоти поставить весь рейх с ног на голову. Затем решил, что буду пользоваться им как можно меньше. Ведь я уже научен, что следует опасаться слепого подчинения штабных чинов, которым показывают "высочайший приказ". Я предпочитал полагаться на понимание и на сознательную помощь тех, к кому должен буду обратиться.

Сейчас уже два часа ночи, но прежде чем ложиться спать, хочу сделать свои первые распоряжения. К счастью, двумя днями раньше я предусмотрительно телеграфировал приказ о боевой тревоге одной из своей бригад, бывшему мотопехотному батальону № 502. Теперь я прошу соединить меня с гаупштурмфюрером фон Фолькерсамом и отдаю ему приказания:

- Алло, Фолькерсам. Мне только что поручили крупномасштабную операцию. Потрудитесь записать: первая рота, усиленная несколькими отборными солдатами, сегодня утром ровно в восемь грузится в самолет на аэродроме Гатов. Пусть возьмут тройной запас патронов, и добавьте полное снаряжение для четырех взводов подрывников. Каждому человеку дайте запас съестного на шесть суток. Роту поручите унтерштурмфюреру Хунке. Место назначения знает командир эскадрильи транспортных самолетов. Я сам в тот же час вылечу отсюда и примерно в десять прибуду на заводской аэродром Хейнкеля, что неподалеку от Ораниенбурга. Приезжайте за мной. Мы, то есть вы, Остафель, Радль и я, отправляемся в полдень. Вопросов нет? Прекрасно. И до скорого.

Несколько часов отдыха, и я уже лечу на борту "Хейнкеля-111". Созерцая пейзаж, думаю о тех последствиях, которые неминуемо вызовет предательство венгров. Ставка в игре, которую мне, возможно, придется играть, огромна: целая армия - миллион человек, чье положение станет весьма шатким, чтобы не сказать отчаянным, в том случае, если венгерские дивизии в Карпатах прекратят огонь или, что еще хуже, перейдут на сторону врага. И если к тому же мы потеряем и Будапешт, центральный узел наших коммуникаций... тогда это будет невообразимая катастрофа. О, только бы мне успеть!

Внезапно я вспоминаю о тех транспортных планерах, что фюрер предоставил в мое распоряжение. И еще два батальона парашютистов. Как же все-таки эти господа из генерального штаба представляют себе операцию парашютистов против Замка на горе - не говоря уже о сумасбродной затее приземлить планеры на вершине утеса? Оказывается, я неплохо знаю Будапешт: единственное место, где в крайнем случае можно было бы осуществить подобный замысел, - это огромный плац, называемый - один бог знает почему - Кровавым полем. Однако если венгры переметнутся на сторону врага, то нас могут совсем запросто смести еще до того, как мы успеем собраться в группу, перекрестным огнем с самой горы, которая там совсем близко, и со зданий, окружающих эспланаду. Возможно, все-таки удастся приземлить несколько ударных отрядов... Ладно, посмотрим все на месте.

В условленный час я прибываю в Ораниенбург, где меня ждет Фолькерсам. Он сообщает, что моя первая рота уже отбыла в Вену - место сбора различных частей, вверенных под мое командование. На машине мы заскакиваем в Фриденталь, чтобы забрать личные вещи, а затем, в сопровождении Радля и Остафеля, вылетаю в австрийскую столицу. В нашем багаже мы везем ящик новейшей взрывчатки, недавно поступившей из армейских лабораторий. Это достаточно удобное сиденье, если только все время не думать о встрече со вражеским самолетом - а это вполне реально, учитывая активность союзнической авиации над Германией. Один снаряд по ящику - и все взлетает на воздух! Но, по правде говоря, мы слишком заняты нашими планами, чтобы думать об этом. Единодушно решаем моторизовать все наши части. Так что впереди славные схватки со службой распределения транспорта. Мы знаем, как тяжело сейчас отыскать грузовики. Восточный фронт, а в последние несколько месяцев уже и Западный поглотили их в таком количестве, что даже самая мощная в мире промышленность не смогла бы заполнить эти бреши.

Однако в Вене всего за три дня нам удается уладить все трудности. А я еще и устроил в Нойштадте смотр моему пехотному батальону, насчитывающему 1000 фенрихов, - отличная команда отборных молодцов, движимая исключительным боевым духом. Парашютисты люфтваффе уже прибыли в Вену, равно как и батальон парашютистов СС, доставленных с Восточного фронта. Люди из люфтваффе находятся в прекрасном состоянии, офицеры рвутся в бой, но вот эсэсовцы выглядят не очень хорошо: в предшествующие недели их жестоко потрепали в боях. Кстати, это тот же самый батальон, что в июне 1944 года участвовал в операции против Тито.

Как только мы уладили многочисленные сложности, связанные с моторизацией и оснащением наших частей, я отправляюсь в Будапешт в сопровождении Радля. Пора уже ознакомиться с положением на месте. Запасшись документами на имя некоего доктора Вольфа, облаченный в отличный гражданский костюм, я представляюсь в венгерской столице некоему господину Икс, которому меня сердечно рекомендовал наш общий друг. Этот славный человек встречает меня с распростертыми объятиями, с гостеприимством, достойным лучших венгерских традиций. Он даже сам переезжает, оставляя мне в пользование свою квартиру, включая лакея и кухарку! Мне стыдно в этом признаваться, но никогда за всю свою жизнь я не жил так хорошо, как в эти три недели, - и это на пятом году войны! Да мой хозяин еще бы и обиделся, если бы я питался более скромно!