Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

околдовала меня, и на целых две недели я думать забыл обо всем на свете и даже, к стыду своему признаюсь, о родителях, которые, разумеется, не знали, что и подумать.

Однако мало-помалу рассудок начал брать свое, и я с печалью задумался о той боли, что причинил тем, кому обязан был жизнью и от кого не видел ничего, кроме любви и заботы. Из груди моей вырывались тяжкие вздохи, и муки совести отражались на моем лице. Эта перемена не прошла незамеченной, моя внимательная жена выпытала у меня ее причину и сама предложила, как избавиться от печалей.

«Галешальбе, — промолвила она, — твоя привязанность к отцу и матери похвальна, через твои чувства они и мне стали дороги. Уговор уговором, но нельзя, чтобы он ранил вполне естественные чувства. Навести своих родителей, проведи с ними неделю и начни снова торговать. Есть веские причины, по которым тебе надо продолжать работать… Во-первых, торговля поможет сохранить нашу связь в тайне. Ты сможешь показываться на людях и исчезать, когда захочешь, не вызывая никаких подозрений. Во-вторых, ты честно, открыто и законно завоюешь уважение общества, чье мнение в один прекрасный день сослужит нам добрую службу. Здесь правит Харун, у него повсюду глаза и уши, не говоря о том, что он и своими собственными часто пользуется. Ступай же, сердце мое будет с тобою, куда бы ты ни направился. Стань оно зримым, ты видел бы, как оно порхает вокруг тебя. Не печалься, я всё время буду рядом: наша старая наперсница принесет тебе весточку от меня, а я через нее справлюсь о тебе и передам мои просьбы. И самое главное: когда скажешь родителям о нашей женитьбе, умоли их никому о ней не говорить».

Наступил вечер, и жена приказала старухе завязать мне глаза, вывести за ворота и проводить в ту же самую подворотню. Не успела служанка снять с меня повязку, как я полетел в дом отца. У дверей я столкнулся с соседкой.

«Галешальбе! — Она узнала меня, когда я проходил мимо освещенной лавки. — Как? Это ты! Во имя Неба, побереги мать, не показывайся вот так вдруг ей на глаза! Побудь у меня, пока мой муж не предупредит ее о твоем возвращении. Горе отца твоего приводит ее в отчаяние, радость же от неожиданного появления сына может убить! Где ты пропадал, бессердечный? — спросила женщина, едва мы присели. — Как ты мог оставить добрых своих родителей в неведении и страхе?»

Соседка застигла меня врасплох. Мне надо было скрывать ото всех мою женитьбу, а ничего другого я еще не придумал. И я сказал первое, что пришло в голову.

«Госпожа, о каком таком горе ты говоришь? Я ни в чем не виноват. Мне подвернулась возможность отправиться в Бальсору{128}, где меня ждали срочные и важные сведения об одном из самых крупных должников. У меня не было ни минуты, чтобы известить отца об отъезде, и потому с первой же оказией я послал гонца, с которым, верно, что-то приключилось, раз родители, как ты говоришь, ничего не знают».

Соседка принесла свои извинения.

«Как бы там ни было, а ты не только мертв для всего Багдада, но и погребен честь по чести. Сейчас я попрошу мужа подготовить соседей к тому, что их сын-„покойник“ находится в добром здравии, а потом расскажу тебе, как было дело».

Муж с радостью согласился выполнить поручение, и соседка продолжила:

«Когда ты исчез, ваш раб сообщил твоей матери, что остаток дня и ночь ты проведешь в компании друзей в загородном доме. На следующий день никто не беспокоился, но затем все багдадские торговцы бросились тебя разыскивать. Они объездили окрестные сады, леса ближние и дальние — нигде тебя не было, никто тебя не видел. И тогда предположили, что ты по неосмотрительности, свойственной юности, попал в одну из многочисленных ловушек Багдада, где порочные или неопытные молодые люди, стремясь к удовольствиям, находят свою погибель… Отец и мать твои в горе рвали на себе волосы. Семья и друзья надели траурные одежды и сообща решили, что мнимые похороны послужат своего рода утешением. Все багдадские плакальщицы оплакивали тебя, но лились и настоящие слезы, ибо каждого трогала печаль твоих родителей».

Ты и представить себе не можешь, дорогой дервиш, как мне было плохо! Я осознал ужасные последствия того, что натворил. Как мог я забыться до такой степени, что пренебрег своим долгом! С тех пор все невзгоды и безумие мое я считал возмездием, карой небесной за то, что в объятиях любви не вспомнил о самых святых и естественных обязанностях.

Соседка наша, рассказав ту часть истории, которую мне следовало знать, поднялась.

«Пора тебе показаться. Мой муж наверняка уже подготовил твоих родителей. Ступай, подтверди его слова».

Я не смогу описать радость отца и тем более матери, которая лишилась чувств, едва мы обнялись.

«Ты побывал в Бальсоре? — воскликнул отец. — Бедный мальчик! На мой взгляд, никакие убытки не стоят опасностей, которым ты подверг себя, и треволнений, что выпали на твою долю».

Поскольку вокруг собрались соседи, я продолжал лгать.

«Отец, — сказал я, — не думаю, что ответчик может нас обмануть, но передаю тебе залог, который уничтожит все твои опасения на его счет. Вот адамант для твоего тюрбана, еще один — для рукояти твоего кинжала и третий — для твоей сабли. И вот браслет для матери. Думаю, это вполне подходящий заклад для суммы, которую он нам должен».

Меня снова стали обнимать и целовать, не требуя больше никаких объяснений. В один миг все сменили траурные одежды на праздничные. Дом озарился сиянием тысячи огней, его заполнили музыканты и наши с отцом друзья. Вечер и ночь промелькнули, будто сон, за развлечениями и обильной трапезой.

Наутро я счел своим первейшим долгом рассказать родителям правду и разрушить картину, которую накануне сам же нарисовал для отвода глаз. Я подробно описал им свою женитьбу и умолял сохранить ее в тайне, ибо от этого зависело мое счастье. Удивление их возрастало с каждой новой подробностью, и мне очень помогли подарки, которые я преподнес им от имени жены — они говорили сами за себя.

«Не иначе, — восклицала мать, — как он женился на дочери джинна!»

«На такие свадьбы кади не зовут», — возражал отец.

Оба не знали, что и подумать, но несказанно радовались, глядя на мое счастье.

Я выказал желание вновь взяться за работу, и родители опять-таки пришли в восторг