Я, Великий И Ужасный - Изяслав Кацман

Длинным из-за продуктового пайка для своих первых воспитанников. Впрочем, сказать, что они совсем уж зазря ели свои корнеплоды, было нельзя: в меру своих сил помогали на полях, с прошлого года расширенных чуть ли не в два раза, да толклись в медеплавильне. Тухупу и прочие завсегда рады использовать бесплатные руки. Впрочем, любопытных питомцев Вестника сильно работой не загружали. Плюс к этому старались по мере сил соблюдать моё распоряжение насчёт ограждения детей от особо вредных видов труда: в той части, в какой это зависело от самих взрослых — попробуй засеки у горящей жаром медеплавильной печи очередного малолетнего зрителя, когда всё внимание на огонь и горшок со смесью руды и угля. Вот из числа таких интересующихся возрастом постарше и планировалось набрать первую группу на специальность "Металлургия. Специализация: выплавка кричного железа".

Сектант закончил мастерить стеллаж под книги. Чирак-Шудай, поблагодарив собрата по вере, быстро расставил содержимое коробок на полке, и они начали собираться в мастерскую. Нам с Тагором пришлось откланяться. Дел хватало — например, посмотреть, до чего там договорились с Гоку и прочими Шонек и Ко.

Тузтец, выйдя вслед за мной из выделенной мастеру-металлургу хижины, шёл какой-то чересчур задумчивый. Это настолько бросалось в глаза, что я не выдержал и спросил: "О чём ты сейчас думаешь, друг Тагор?"

— Да так — замялся бывший наёмник — Об этих "хилементае", из которых состоит всё в мире, по словам Чирак-Шудая — ответил он после некоторой паузы.

— Чего только не придумают мудрые люди. А тебе то, какое дело? Разве от того, что всё состоит не из огня, воздуха, воды и земли, а из мелких песчинок, ты стал хуже махать мечом?

— Это так. Просто я учился в Доме Мудрости. А сейчас там сотни новых учеников. И все они усваивают знание, которое стало ложным.

— Когда ты услышал от Шонека, что наш мир всего лишь крохотный, по сравнению со всей Вселенной, шар, который вращается вокруг Солнца, тебя это почему-то не повергло в такое смущение. По-моему эти "хилементае" менее странны, чем то, что мир наш это какой-то шар, крутящийся вокруг другого шара, огненного — вполне резонно говорю я.

— Ну да — протянул тузтец.

Глава седьмая

В которой герою приходится не очень хорошо поступить с другом, но в итоге они даже не ссорятся

"Ну что ты можешь сказать обо всём этом, друг Тагор?" — спросил я тузтца.

Тот недобро посмотрел на меня. Я спокойно встретил его взгляд, не сулящий мне ничего хорошего. Бывшего "дикого гуся" понять можно: как-то мало причин для радости, когда сидишь заботливо связанным, да, небось, ещё задницу сухая трава колет. Но что поделаешь, когда возникла необходимость поговорить с экс-наёмником по душам о его поведении в последние несколько месяцев.

Будь я крутым бойцом, способным в случае неприятного для нас обоих поворота беседы справиться с Тагором в одиночку, то непременно бы перетёр с ним где-нибудь с глазу на глаз. Знай на нормальном уровне вохейский, выяснил бы насчёт непонятных шевелений тузтца, заведя разговор в присутствии той же пятёрки под командой Раноре, что "зафиксировала" бывшего наёмника, а теперь дожидается меня на почтительном расстоянии. В любом случае не пришлось бы унижать и злить "солдата удачи".

Но, увы, пришлось поступать так, как поступил. А разговор без лишних ушей ох как назрел.

"Тагор" — повторил я вновь, начиная терять терпение — "Ты так и будешь молчать? Мне всего то и нужно услышать от тебя: что значат эти твои расспросы о моём прошлом".

— И для этого потребовалось меня связать? — издевательски поинтересовался тузтец.

— А что оставалось делать — вздыхаю я — Заводить подобный разговор при моей свите неразумно. А беседовать наедине…. Откуда мне знать, как ты поведёшь себя в ответ на мой вопрос: "Зачем ты расспрашиваешь бонкийцев и сонаев о молодых годах Сонаваралинги-таки?"

— Значит, тебе есть чего опасаться? — вопросом ответил бывший наёмник.

— Знаешь, друг мой Тагор, я бы мог получить ответы от тебя с помощью нехитрых приёмов, которым ты обучаешь некоторых из моих воинов. У меня, конечно, не хватает опыта в таких делах. Но это только немного удлинит наш с тобой разговор и твои страдания. Мог бы ещё предложить тебе сделку: ты выкладываешь всё без утайки, а я тебе дарю лёгкую смерть. Но я всё же предлагаю тебе просто поговорить начистоту, как и полается друзьям.

Тузтец мрачно хмыкнул.

— Думаешь, я издеваюсь над тобой? — интересуюсь.

— Не очень то по-дружески, когда один сидит связанный — мрачно усмехнулся Тагор — А другой играет перед его носом ножом.

— Вынюхивать за спиной о моём прошлом тоже не очень по-дружески — парирую — Я уже от доброго десятка "макак" слышал, что ты постоянно задаёшь вопросы о жизни Сонаваралинги до того цунами.

— Предатели — фыркает бывший "дикий гусь" по-вохейски, но я его понимаю: слово знакомое. Вообще, странное дело: кроме специфических слов, связанных с сельским хозяйством, ремеслом и техникой, а также мореходством и торговлей, основная часть чужеземного лексикона, мною усвоенного, относится к эксплуатации человека человеком, войне, насилию, обману и прочим не лучшим проявлениям человеческой природы.

— Почему предатели? Просто последнее время в разговорах то и дело стало мелькать, как ты, Тагор, интересовался моей жизнью в Аки-Со. Никто из "пану макаки" даже и не заподозрил чего-нибудь. Что ты хочешь, наивные люди.

— А ты заподозрил?

— Заподозрил — соглашаюсь — Вот и хотелось бы в ответ услышать, из-за чего появились какие-то подозрения у тебя. И за кого ты меня принимаешь. Если ты пообещаешь вести себя мирно и не кидаться на меня с кулаками, я даже готов развязать тебя. Вот и поговорим как друзья. Может быть, я даже удовлетворю твоё любопытство.

— Ладно, клянусь тенями отца и деда, а также прародителем Тхшелу-Мешшсом, что не буду тебя бить руками, ногами или какими-нибудь вещами — усмехнулся тузтец — А также головой, туловищем и прочим.

Тагирийским клинком, который держал в руках, я перерезал верёвки на ногах и руках лучника. Тот встал, разминая затёкшие конечности. Сунийцы, стоявшие поодаль, сразу же насторожились. Пришлось сделать успокаивающий знак.

— Итак, где же я допустил оплошность?

— Началось всё в тот день, когда ты впервые разговаривал с Чирак-Шудаем — начал Тагор.

— И что же тебе показалось подозрительным? — довольно странно, вроде бы не припомню, чтобы я там брякнул что-либо, недопустимое для дикарского вождя, пусть и весьма сообразительного и успевшего нахвататься всякого от чужеземцев.

— Во-первых, ты не никогда