Российские военные базы за рубежом. XVIII—XXI вв. - Александр Широкорад

В конце концов Бирилев сумел договориться с главным советником князя Мураока Ооми и губернатором острова Нии Моготииро. Участники совещания подготовили проект, где, между прочим, говорилось: «Князь Тсусимский вполне желает принять покровительство России во всех отношениях, во исполнение чего если Русское Правительство признает нужным держать здесь суда, то мы согласны охотно на это, и место от Хироуры до Имосаки включительно и по указанную черту отдать в распоряжение русских судов и под защиту их всю бухту Татамура, то есть от Усисима до Обунокоси. С другими нациями никакого дела иметь не будем.

Мы просим Русское Правительство снабдить нас сколько будет можно новейшими огнестрельными оружиями, а также и просим русских обучать наших молодых офицеров новейшему военному делу… просим русских не нарушать наших древних обычаев и не стараться вскоренять их веру… Но все это мы можем выполнить только тогда, если не будет к тому препятствий со стороны нашего Правительства в Эдо» (Токио).

Однако центральное правительство Японии решительно выступило против присутствия русских. Оно дало указание губернатору Хакодате Мурагаки Авадзи вступить в переговоры с русским консулом И.А. Гошкевичем о «принятии надлежащих мер с тем, чтобы немедленно удалить русский военный корабль из Цусимы». Параллельно правительство бакуфу обратилось за посредничеством к английскому посланнику Олкоку, который в середине августа 1861 г. отправил на Цусиму своего секретаря Олифанта с отрядом из двух кораблей под командованием вице-адмирала Хоупа. Последний незамедлительно послал письма на имя Лихачева, где требовал удаления русского корабля.

В это же время Лихачев, находившийся во Владивостоке, получил письма от Гошкевича. Он сразу же решил отозвать Бирилева и с этим приказом направил на Цусиму «Опричник», о чем и сообщил в письме Гошкевичу в Хакодате.

7 сентября 1861 г. Бирилев на корвете «Посадник» покинул Цусиму. Однако там остался «Опричник», а через некоторое время пришел и клипер «Абрек». Но в конце сентября обоим клиперам также пришлось уйти с Цусимских островов.

Министерство иностранных дел России предписало консулу Гошкевичу разъяснить правительству бакуфу, что военно-морская стоянка на Цусиме была основана Лихачевым и Бирилевым без санкции русского правительства. Японское правительство выразило удовлетворение этим объяснением, и на этом инцидент был исчерпан.

Впоследствии адмирал Лихачев писал: «Одного только мы, может быть, достигли: не дали Англии захватить этот остров». Намерения англичан подтвердили результаты беседы A.M. Горчакова с британским послом лордом Нэпиром, который в ответ на просьбу русского министра иностранных дел дать обещание, что Англия «никогда не завладеет Цусимою», уклонился от ответа.

Поэтому нашим кораблям приходилось часто заходить в порты Японии — в Иокогаму и особенно в Нагасаки. Так, 10 января 1865 г. в Нагасаки зашел корвет «Варяг», где его ждал корвет «Богатырь». Кстати, на борту «Варяга» находился кадет Николаевского штурманского училища Степан Макаров, будущий знаменитый адмирал. Лишь 13 апреля 1865 г. «Варяг» покинул гостеприимный Нагасаки.

19 апреля 1866 г. «Варяг» пришел в Иокогаму, где отремонтировал винтовую раму. На время ремонта с него сняли три орудия и временно оставили их на берегу, чтобы позднее вернуться и забрать их. Но этого не случилось, и пушки до сих пор, почти 150 лет, находятся в Иокогаме. Теперь они установлены на пьедесталы в порту.

26 апреля 1865 г., приняв 59,5 тонн угля, «Варяг» ушел в Хакодате. 10 мая он пришел в залив Посьета, а оттуда — во Владивосток.

5 сентября «Варяг» и «Богатырь» пришли в Нагасаки, где пробыли до 30 сентября и пошли в Гонконг.

«Богатырь» 12 октября 1865 г. ушел на Балтику, а «Варяг» 18 февраля 1866 г. вновь зашел в Нагасаки. С перерывом «Варяг» находился в Нагасаки до 5 ноября 1866 г., а затем отправился в Кронштадт.

Как видим, Нагасаки становится неофициальной базой русских военных кораблей. В конце 1871 г. русское Морское ведомство связывает Нагасаки подводным телеграфным кабелем с портом Владивосток.

А между тем корвет «Боярин» в 1870 г. прошел тимберовку в мастерских Кронштадтского порта, а затем вернулся на Дальний Восток. В ноябре 1873 г. «Богатырь» провел ремонт котлов в Нагасаки. А в декабре того же года на ремонт в Нагасаки прибыл военный транспорт «Японец».

25 апреля (7 мая) 1875 г. министры иностранных дел России и Японии Александр Горчаков и Эномото Таксаки подписали в Петербурге договор о передаче России спорной с Японией территории Южного Сахалина, а Россия отдавала Японии Курильские острова.

Почему же в 1875 г. Россия, обладая в ту пору огромным превосходством на море (Япония практически не имела военного флота), согласилась отдать японцам все Курильские острова? Основных причин было две. Во-первых, Россия готовилась к войне с Турцией и не исключала при этом конфликта с Англией. Соответственно, Россия хотела обезопасить свои дальневосточные рубежи. Во-вторых, промышленная эксплуатация Курильских островов, по мнению царских чиновников, не сулила больших выгод. Русских рыбаков там было очень мало. Для земледелия острова вообще были непригодны. Военного значения Курильская гряда протяженностью в 1200 верст, по мнению Морского ведомства, практически не имела.

Была и еще одна причина уступки Курильских островов. В Петербургском договоре 1875 г. ни слова не говорилось о порте Нагасаки, но стороны устно договорились о расширении использования порта в интересах ВМФ России.

В сентябре 1877 г. клипер «Абрек» вывез с островов Уруп, Симушира и Шусима в Петропавловск-Камчатский 83 подданных России.

Уже в июле 1875 г. управляющий Морским министерством предписал начальнику отряда судов Тихого океана контр-адмиралу О.П. Пузино заключить контракт с японским землевладельцем Сигой о десятилетней аренде участка земли, на котором, «не выходя их ассигнованной суммы, предполагалось установить и оборудовать баню, лазарет, шлюпочный сарай и кузницу».

Замечу, что в сентябре 1879 г. в Нагасаки стояли корвет «Баян», клипер «Гайдамак» и канонерская лодка «Соболь».

30 августа 1880 г. в Нагасаки на рейсовом пассажирском пароходе прибыл известный русский писатель и публицист Всеволод Крестовский, назначенный управляющим Морским министерством на должность секретаря для военно-сухопутных сношений «при главном начальнике русских морских сил в Тихом океане».

Крестовский писал: «В два с половиной часа пополудни пароход бросил якорь. На рейде, по соседству, стояли японский и английский военные корветы, а из русских судов крейсеры: "Азия" под контр-адмиральским флагом и "Африка", иллюминированные флагами по случаю тезоименитства государя»[82].

Крестовский с двумя офицерами, переодевшись в гражданское, отъехал на берег: «Едва прошли мы сотню шагов по набережной канала, впадающего в бухту, как вдруг слышим — раздаются знакомые звуки. Несколько голосов распевают какую-то русскую песню, которая невпопад мешается со звуками шарманки, наигрывающей тоже что-то русское. Вслушиваемся, что такое? Батюшки, да это несомненный "Камаринский"! Но какими же судьбами попал он, сердечный, в Нагасаки?.. Подходим ближе, вывеска, и на ней крупными буквами надпись: "Сантк-Петербургский трактир". Из этого трактира в раскрытые настежь большие широкие окна несутся звуки "Камаринского". Десятка два наших матросов, разбившись на группы, сидят вокруг столиков, а несколько человек из них же, обнявшись друг с другом, как "кавалер с дамой", топчутся посередине комнаты, выплясывая нечто вроде вальса…

Хозяин словно каким-то собачьим нюхом почуял в нас русских и поэтому сразу на русском языке любезно приветствовал с благополучным прибытием: но уже один акцент, не говоря о физиономии, не оставил никаких сомнений насчет семитического происхождения этого джентльмена. С первого же слова он поспешил заявить, что он "з Россия, з Одестру".

— Но какими же судьбами попали вы в Нагасаки?

— Так уже мине Бог дал… Штоби быть приятным русшким матросам»[83].

31 августа флагманский доктор B.C. Кудрин пригласил Крестовского посетить вместе с ним русский госпиталь, расположенный в предместье Иноса, а заодно посмотреть и саму Иносу, которая у всех иностранцев давно уже была известна под названием «русской деревни».

Вновь предоставлю слово Крестовскому, чтобы читатель оценил колорит «русской деревни»:

«Иноса лежит против города, на северо-западной стороне Нагасакской бухты, недалеко от ее пяты. Расположена эта деревня по берегу и на скалистых взгорьях западных холмов, так что пробираться от домика к домику нередко приходится разными закоулками, по каменным ступеням, мимо бетонных заборов и скалистых глыб серого и красного гранита, но всегда среди самой разнообразной растительности. Здесь наше правительство уже несколько лет арендует у местного жителя, господина Сига, участок земли, на котором построены у нас шлюпочный сарай, поделочные мастерские и небольшой госпиталь для своих моряков. Последний помещается в двух японских домах, переделанных и приспособленных, насколько было возможно, к госпитальным требованиям руками наших матросов, под руководством командиров и судовых врачей. Госпиталь, конечно, маленький, но по мирному времени больше, пожалуй, и не требуется…