Синдром войны - Александр Тамоников

«Вот все и собрались, можно начинать», – почему-то подумал Алексей.

Это было как гром среди ясного неба! Четверо «азовцев» обернулись, Вестник вскинул голову. На них несся многотонный монстр! Заработал пулемет на крыше, и ошеломленные каратели заметались в свете фар. Далеко убежать они не успели. Кто-то споткнулся, кто-то повалился, нашпигованный крупнокалиберным свинцом.

– И зимняя резина в подарок! – задорно проорал пулеметчик Архипов.

Удар капота был настолько силен, что «азовец» взлетел в воздух, грохнулся на снег и, весь переломанный, покатился под откос. Но двое успели уйти с дороги. Они мчались вдоль канавы водостока и еще не подозревали, что их поджидал охотник.

Вот теперь позиция Алексея стала идеальной. Он поднялся, прицелился. Каратель, бегущий первым, резко затормозил. Снова здравствуйте, капитан Вестник! В тот момент, когда Стригун нажал на спусковой крючок, он схватил за рукав своего последнего солдата и выставил его впереди себя в качестве щита! Боец трясся под напором свинца.

Вестник оттолкнул его и прыгнул в сторону, туда, где из снега торчали обломки сметенной ограды. Этот бык оказался невероятно резвым. Он убегал, мощно подскакивая, широко расставляя ноги.

Алексей продолжал стрелять, но руки дрожали, пули уходили вверх. Кончились патроны в магазине. Он с досадой отшвырнул автомат и бросился вдогонку за удирающим главарем «азовцев».

И откуда взялись силы? Он настиг ублюдка, когда тот пытался продраться через кусты смородины. Вестник запутался в них словно муха в паутине, рычал от бессилия. Алексей всем корпусом сбил его с ног. Оба покатились, награждая друг друга тумаками.

Каратель хрипел, пускал пузыри, но еще не сдавался, молотил всеми конечностями. Когда у него ослабли руки и он наконец-то подставился, Алексей с удовольствием треснул его по виску, оседлал и принялся наносить тяжелые удары.

– Хотел узнать, кто я такой, скотина? – шипел он. – Так изволь. Перед тобой твоя смерть в лице капитана воздушно-десантных войск Стригуна Алексея Михайловича. Легче стало, ублюдок?

Вестник дергался после каждого удара, издавал утробные звуки. Алексей устал, сделал паузу. Кажется, поганец спекся, можно уносить готовенького.

В этот момент негодяй вдруг с ревом изогнулся дугой и сбросил с себя «наездника»! Такой живучести Алексей не ожидал. Он потерял равновесие, покатился по снегу, да еще и ударился головой о какую-то корягу. Когда Стригун пришел в себя, грузная фигура Вестника уже удалялась. Он брел, пошатываясь, к ближайшему дому, без остановки кашлял, плевался.

Алексей поднялся и такой же шаткой поступью отправился за ним. Так они и брели, не желая расставаться. Вестник схватился за перила, начал подниматься на крыльцо. Зачем? Да просто голова уже не соображала. Он с трудом подтягивался, еле тащил себя по ступеням.

Алексей тяжело побежал. Еще не хватало этого упыря в доме отлавливать! Вестник остановился, чуя затылком дыхание врага, начал оборачиваться, сунул руку в карман. В свете ущербной луны что-то блеснуло, с щелчком выскочило лезвие. Вот так, значит? Банальный бандитский прием?

– Ах ты сука заднеприводная! – прошипел Алексей, бросился упырю под ноги, дернул их на себя.

Грузная туша повалилась. Стригун не удержал равновесия и рухнул на нее. Враги снова сцепились.

Что-то рассекло ватную куртку Алексея. Он почувствовал боль под правым ребром, но сразу же забыл про нее, охваченный яростью. Стригун вывернул руку гада в локте и снова бил по глазам, по челюсти, по губам, выколачивая последние зубы, по толстой бычьей шее. Он даже не помнил, как остановился.

Потом Алексей пригнал на центральную улицу капитана Вестника, избитого в хлам. Тот шел, как робот, страшный, с окровавленным ртом, с обработанной до синевы физиономией. Когда он начинал тормозить, Алексей пинал его по заднице, придавая ускорение.

На улице все было спокойно. Война местного значения кончилась. Вездеходы с зажженными фарами и работающими двигателями стояли напротив друг друга. Рядом с ними мялись вооруженные мужчины, вглядываясь в темноту. Появление из мрака Алексея и беглого Вестника вызвало бурное оживление.

– Выходим, прямо как из экономического кризиса, – заявил Архипов.

– Вселенная, кого мы видим! – вскричал Андрюха Левин и заковылял навстречу с распростертыми объятиями.

Капитана Вестника он, понятно, обнимать не стал.

– Мужики, нужно связать этого вурдалака и запихнуть в машину, – прохрипел Алексей.

– Сделаем, – сказал Смирнов.

Обе машины были готовы к походу, о чем и доложил, не скрывая гордости, Архипов. С горючкой все в норме, повреждений нет, не считая вмятины на бампере, комфорт и свободное пространство прилагаются.

– Кучеряво живем, – добавил Смирнов.

Победители нашли в багажнике веревки, связали капитана Вестника, утрамбовали в горло кляп. Потом они засунули его в тот же самый багажник.

После этого все вчетвером вышли на дорогу, набрали в легкие побольше воздуха и стали орать:

– Лазарь! Выходите, вас ожидают в приемном покое.

Минут через десять из темноты вылупилась согбенная шатающаяся фигура. Солдатик подслеповато щурился, держался за простреленную руку, неуверенно пытался улыбнуться.

– Меня тут кто-то звал? – спросил он.

Бойцы бросились к нему, помогли забраться в вездеход.

А еще через пару минут произошло и вовсе выдающееся событие. Сначала все услышали надрывный кашель, насторожились, покинули освещенную зону. Кто-то шел по колее, подволакивая ногу, не скрывая своего присутствия. Участники героической драмы напряглись, приготовились стрелять и обомлели, когда в свете софитов, то есть фар, материализовалась знакомая личность.

Майор Поперечный! Живой, хотя и выглядящий отвратительно! Грязный, без шапки, без оружия, весь всклокоченный, с разводами крови на фуфайке. Он сильно хромал, держался за левый бок, но на физиономии, украшенной ссадинами и синяками, цвела улыбка.

– Боже святый! – Архипов перекрестился.

– Сюрприз, господа! – заявил Андрюха. – Чем не Новый год?

– Товарищ майор! – Смирнов рванулся к нему и принялся обнимать.

Все смеялись.

– Майор, вы в натуре прекрасны, – проговорил Алексей. – Ладно, не смущайтесь, не буду вас фотографировать. Сожалею, что вам не удалось в полной мере поучаствовать в войне. Но все позади, наши в городе.

– Я вижу, – смущенно пробормотал майор. – Это все из-за вас, Алексей Михайлович. Какого черта вас понесло к той двери, где вы получили контузию? Пока я с вами возился!.. В общем, кинулся обратно в дом, поучаствовал в перестрелке с «азовцами» – они пытались войти без приглашения. Отогнал я их, а потом меня что-то надоумило спрыгнуть в подпол. Вы помните, где он. Крышку я сумел за собой захлопнуть, а потом подо мной обломилась лестница, и, в общем, какое-то время меня не было. «Азовцы», видимо, посчитали, что я выпрыгнул в окно. Представьте, каково это, Алексей Михайлович, очнуться в кромешной темноте без фонарика, ничего не помнить. На теле нет живого места!..

– Я так понимаю, в одной из бутылок домашнего вина уже не девятнадцать литров? – спросил Алексей и принюхался.

– Так и есть, – сказал майор. – В ней заметно убыло. Я узнал ее на ощупь и все вспомнил. Ведь должен был я как-то восстанавливать память?

Люди ржали в полный голос. Отрадно, что хоть кому-то в этом аду удалось приятно провести время.

– Все, мужики, по коням, – спохватился Алексей. – Не стоит тут глаза мозолить. Мы садимся в первый вездеход, вы – во второй. Доедем до вертолета, там простимся.

В машине было тепло, комфортно, несмотря на запах солярки. Алексея сразу потянуло в сон. Ему приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы не задремать. Напротив сел Левин. Он что-то пробурчал про постмобилизационный синдром. Дескать, отвоевал человек, и все болячки сразу полезли наружу.

Недалеко от управы Архипов резко дал по тормозам. Возмущенно загудел вездеход, идущий следом, за рулем которого сидел Смирнов.

– Командир, женщина шевелится!.. – взволнованно бросил Архипов.

Ныла каждая клеточка тела, но Алексей пулей вылетел из вездехода. Мария Андреевна! Вестник выстрелил в нее всего один раз, решил, что убил. Стригун подбежал к телу, лежащему на снегу, рухнул на колени. Женщина подрагивала, что-то шептала, зажимала рукой рану.

Капитан с трудом различал слова:

– Антошенька и Настя. Они такие егозливые…

Глаза ее были закрыты. Она потеряла много крови. Почти два часа на снегу, хорошенький компресс! Но, черт возьми, такое случается – пуля не задела жизненно важных органов. Ее еще можно спасти, если вовремя доставить в больницу!

Подбежал Архипов. Они совместными усилиями перенесли женщину в машину. Левин, стеная от натуги, уже выволакивал из-под сиденья железный ящик, в котором, помимо всякого хлама, имелся санитарный пакет. Надо срочно перевязать ее и молиться, а потом уж выслушивать историю про пропавших детей.