Воины зоны - Алексей Бобл

Опять послышались приглушенное грохотание и хлопки. Вялая какая-то перестрелка, без огонька. Короткая очередь, одиночный выстрел винтовки… тишина. Еще один выстрел. Спустя почти полминуты — вновь очередь, патронов на четыре-пять, не больше.

Вскоре мы подошли к широкому шоссе, мало отличавшемуся от бетонки — асфальт в трещинах и кусты. Припомнив карту, я решил, что по нему можно выйти прямо к четвертому блоку ЧАЭС, минуя железнодорожную станцию Янов, но Второй стал все больше забирать на северо-запад, уводя группу от основной цели. Редкие выстрелы — перекличка СВД и «Калашникова» — звучали все тише. Монолитовец уверенно шел дальше, не обращая на них внимания.

Вновь потянулись остовы садовых домиков, торчащие из,моря бурьяна. Сухой шелест и жужжание насекомых висели над шоссе. Мы прошли мимо сваленных в кучу двухколесных тележек, мимо фонарного столба, сплошь заросшего ржавыми волосами. Удивительно — фонарь до сих пор работал, из гущи стеблей аномального растения пробивался тусклый свет. Хотя ржавые волосы — не растение в нормальном смысле, просто эта аномалия похожа на колючие водоросли. Возьмите магнит, поднесите к мелкой железной крошке, она налипнет шершавым «ежиком». Знакомая со школы картинка? Вот так примерно и выглядят ржавые волосы.

За садовым товариществом шла короткая лесопосадка, а дальше открылась железнодорожная станция: заросшие травой насыпи, горы щебня, рельсы, ржавые вагоны на них. За насыпями виднелся большой полуразвалившийся пакгауз, рядом высился мостовой кран.

Ведущий дал знак, мы остановились и быстро рассредоточились для контроля секторов вокруг. На проекции последнее время было пусто, я свернул ее до минимума, но совсем отключать все же не стал. Аня шагнула ближе и поправила лямку рюкзака на моем плече. Бугров, не поворачивая головы, сказал:

—    Это территория зомби, здесь почти нет аномалий.

Ага, вот почему монолитовцы так спокойно шли последний километр. Зомби — ходячие куски плоти с полусгнившими мозгами, некоторые натыкаются на аномалии и гибнут, но другие как-то ощущают их, обходят и скапливаются в чистых районах.

Бугров поманил меня, монолитовцы и Лабус перегруппировались, изменили порядок наблюдения за секторами, чтобы мы могли спокойно поговорить. Офицер достал электронный планшет, включил карту.

—    Идем в Припять, — он показал карандашом. — Пересечем железную дорогу, потом к гаражам.

Бугров откалибровал изображение — появились улицы и названия.

—    Вдоль Заводской, на северо-запад. С нее на эту улицу, — карандаш пробежал по горизонтальной черте, — строго на восток. Пройдем перекресток с Лесей Украинкой, прямо около пяти сотен метров и опять поворот. Поднимемся на север по Лазарева, дальше свернем на Курчатова. Там колесо обозрения в парке…

Я кивнул — знаю, слышал рассказы.

—    Лабусу напомни: к колесу близко не подходить, долго на него не смотреть. По Курчатова выйдем на Огнева в районе кафе «Припять» — карта сдвинулась, мелькнул значок речного вокзала, — дальше опять гаражи и начинается лесополоса.

Я ниже склонился над планшетом. С востока от улицы Огнева был небольшой речной залив, еще в паре километров расположился припятский грузовой порт.

—-  Пойдем вдоль берега, — добавил Бугров.

—-  Слишком опасно. Лишаемся возможности для маневра.

—    Через Янов идти нельзя, там сильный фон, ваша зашита с ним не справится. Значит, идем через Припять. От речного вокзала до самого порта лесистая местность, деревья вплотную подходят к воде, будем двигаться под их прикрытием. За лесом, до станции Семиходы, открытая территория. Для нас главной опасностью будут снорки, они часто появляются на станции. В конечном счете нас интересует здание пускорезервной котельной, оно вот здесь.

Картинка на планшете поползла дальше, и возник отдельный фрагмент территории ЧАЭС.

—    Ладно, понял, -— сказал я.

—    Семиходы перестраивали после аварии в восемьдесят шестом, для нас это хорошо. Сейчас станция закрыта со всех сторон, изолирована, в случае огневого контакта со снорками или кем-то еще с ЧАЭС этого не заметят. Хотя перестрелок все равно следует избегать всеми возможными способами.

Я кивнул. Интересно, сколько Бугров на своих стимуляторах протянет? Повязка на его плече из белой давно превратилась в бурую.

Он убрал планшет и добавил:

—    Переодевайтесь в комплекты защиты, у вас три минуты. На Семиходах фон слабее, чем на Янова, но ощутимый.

Я полез в рюкзак, из непромокаемого мешка достал две скрутки, развернул: куртка и штаны. Маслянистая на ощупь ткань в мелкую сетку, белая подкладка, похожая на полиэтилен, никаких премудростей с застежками. Куртка-балахон — резинки на рукавах и ворот на липучке. Все из легкого материала, раскраска камуфляжная.

Лабус проворчал:

—    А без этого нельзя обойтись? Может, мы Семиходы обойдем как-то?

Бугров не обратил на него внимания — отвернувшись, шагнул к своим бойцам. Зато ответила Анна, достававшая из рюкзака защитный костюм с маской:

—    Возле Семиходов могильник, туда нам нельзя. Другого пути нет, только через станцию.

Девушка совсем не казалась уставшей после многочасового перехода, лишь едва заметные морщинки протянулись от углов глаз. Она стояла рядом, в профиль ко мне, и смотрела в сторону города — мягкие черты, прямой нос, маленький округлый подбородок… Как и тогда, под Радаром, на меня нахлынуло тоскливое чувство, ощущение скорой утраты. Будто тяжелый черный плед набросили на голову. Она погибнет, не вернется на болота к Доктору. Я даже вздрогнул от пронзительной ясности этого ощущения: ей не выжить, никак. И понял, как сильно не хочу, чтобы она погибла. Надо заставить Аню остаться, любым способом… но ведь и мы, скорее всего, не дойдем до ЧАЭС без нее. Даже с ней не дойдем — впереди не просто снорки и повышенный фон, там вся группировка Монолит во главе с этим их доктором Кречетом. А нас шестеро, считая девушку, и без ее способностей мы застрянем где-то на подступах к ЧАЭС.

Надо оставить ее.

Но идти без нее нельзя.

Но она погибнет.

А так — погибнем все мы.

Я сморщился, не видя выхода из этой ситуации, сцепил зубы.

-    Эй!

—    Ну, что?! — прошипел я, поворачиваясь.

Стоящий сзади Лабус удивился:

—    Так одевайся же. Чего застыл? Идти надо, давай комплект натягивай.

Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Стараясь больше не смотреть на Анну, стал переодеваться и, чтобы отвлечься, принялся рассказывать напарнику историю про колесо обозрения в парке Припяти. Сам я ее услышал от бывшего десантника, которого все почему-то называли Пригоршней (один из главных героев романа А. Левицкого "Выбор оружия" и "Сердце Зоны" - прим. автора) — странная кличка. Мы познакомились случайно, Пригоршня, как выяснилось, знал много всяких историй, собирал их, как антрополог какой-нибудь собирает легенды племени папуасов. Про колесо Пригоршня говорил, что оно гипнотизирует; когда смотришь на него — теряешь рассудок, садишься в одну из люлек и уплываешь куда-то…

—    Куда? — спросил практичный Лабус, выслушав меня. — Оно ж по кругу, как уплывешь, так и назад приплывешь.

Я пожал плечами.

—    Не знаю. Факт тот, что не только Пригоршня про это рассказывал, но и некоторые другие люди. К колесу, короче, подходить нельзя, издалека тоже лучше подолгу не глядеть. Те, кто на него садится, назад не возвращаются.

Напарник махнул рукой.

—    Ладно, я уже ничему не удивляюсь после того, как наша красавица лампочки взглядом тушила, а потом в метро под Радаром на реактивной дрезине прокатился.

Я сказал Бугрову:

—    Мы готовы.

—    Выдвигаемся, — сразу скомандовал он. — Порядок прежний.

Быстро пересекли шоссе, Второй по-прежнему шел первым. Дальше раскинулось поле, за ним — железнодорожная станция. Судя по карте и рассказу Бугрова, никаких особых препятствий впереди не было.

Короткими перебежками мы двигались от одного прикрытия к другому; от кучи строительного мусора — к проржавевшему вагону, потом — зигзагами между частями древнего паровоза, к пустой цистерне из-под топлива, к дырявому железному ангару… Пока что все было тихо, проекция высвечивала только зеленые шестиугольники нашей группы. И ни одной аномалии на пути.

Вот и разбитый пакгауз. Железнодорожные ветки остались далеко за спиной, когда совсем близко раздалась автоматная очередь. Второй дал сигнал к остановке, все замерли.

Я прокрутил проекцию — чисто. Но через секунду аналоговая шкала вероятных целей вытянулась и налилась оранжевым. На краю картинки всплыли семь окрашенных красным шестиугольников, за ними ползли другие.

Глава 15

Начальнику штаба Объединенного Командования полковнику…