7 женщин, изменивших мир - Валентин Бадрак

Конечно, в эволюции женского раскрепощения было много совпадений, и прелестная и откровенная актриса далеко не первой пыталась проникнуть в запредельное пространство и стать предвестником новой сексуальной революции. Но именно после Мэрилин Монро женская сексуальность вышла из тени и перестала быть общественно порицаемым пороком, превратившись в весомую составляющую самой женственности. Заменив сакраментальную идеологию девичьей скромности и невинности, символ Мэрилин Монро таинственным образом расширил диапазон женского оружия в борьбе за самоидентификацию и самодостаточность пола в патриархальном мире. Не споря о том, хорошо это или плохо, можно лишь констатировать, что образ Мэрилин Монро в восприятии общества стал ступенью к новой реальности, новой эре взаимоотношений Мужчины и Женщины.

Есть еще один нюанс, который объективный наблюдатель не должен выпускать из виду, когда речь идет о Мэрилин Монро. Да, она лишь следовала технологиям кинематографа и маркетинга, развитие которых совпало с ее собственным становлением. Да, она в большей степени является продуктом многочисленной армии предприимчивых людей, научившихся манипулировать людскими инстинктами и желаниями. Она часто теряла себя, свое истинное лицо, путаясь со своим самоопределением и идентичностью, терзаясь простым и вечным вопросом: «Кто я и зачем пришла в этот мир?» Химерические надежды, которые не могли сбыться в силу отсутствия сильной проникновенной идеи, в конце концов погубили отчаянно борющуюся с собой женщину. Но важно и другое: она, родившись в зловонной клоаке «асфальтовых джунглей», безнадежно потерянная и не имеющая абсолютно никаких шансов увидеть другую жизнь, сумела максимально использовать внешность для покорения вершин кинематографа и добилась успеха там, где большинство даже очень красивых женщин терпели поражение. И в конце концов осталась в памяти человечества культовым образом, в значительной степени изменившим представление мира о роли женщины в обществе.

Мэрилин Монро (Норма Джин Бейкер) родилась в семье, где родители не слишком отягощали себя обязательствами перед потомством.

Мать Нормы, Глэдис Бейкер, занималась преимущественно собой, проводя жизнь в бесцельном существовании, как затерявшаяся молекула, беспорядочно сталкивающаяся с себе подобными в хаотическом броуновском движении. Она сама впитала в себя весь набор тревог и проблем несчастного ребенка, когда ее собственная мать «любила мужчин», а дети «мечтали об отце». Устойчивый комплекс невостребованности и отсутствия любви в жизни беспокойной Глэдис Бейкер породил такую же устойчивую неспособность любить самой. В погоне за иллюзией счастья она пыталась компенсировать свою глубокую и никогда не заживающую душевную рану неразборчивостью связей и отсутствием привязанности к родным детям. Первых двух детей эта экзальтированная женщина без всяких сомнений оставила под опекой отца, поскольку ощущала их «чужими», а появившаяся вслед за ними Норма – от другого мужчины – также была для нее обузой. Глэдис, по всей видимости, была не способна к каким-либо глубоким чувствам, а бесконечные попытки обрести глубокую привязанность так и не увенчались успехом. Может быть, потому, что она пыталась найти себя за счет маленьких человечков, которым так ненавязчиво дала жизнь и которым обязана была дать хоть немного тепла.

Следствием легкомысленного образа жизни Глэдис Бейкер стало то, что Норма не знала, кто ее отец, а ее представления о матери оказались смутными и очень противоречивыми. Пожалуй, и сама Глэдис Бейкер не была уверена в том, кто конкретно является отцом девочки. Это с раннего детства сформировало в Норме беспокойное и угнетающее ощущение неполноценного и брошенного ребенка, дополнявшееся неослабевающей тревогой, что однажды и мать бросит ее навсегда. Нельзя не согласиться с биографами Мэрилин Монро в том, что именно эти комплексы брошенного ребенка доминировали в течение всей короткой жизни женщины, предопределив ее многие поступки и направления усилий и пробудив желание бороться. Правда, это желание мать и окружение девочки не раз намеревались приглушить: стресс повторялся снова и снова, пока не превратился в постоянный судорожный страх, в неослабевающее чувство искусственно взращенного изгоя.

Девочке пришлось жить в разных семьях и заменяющих семью коллективах, не только познавая различные социальные условия, но и сталкиваясь с противоборствующими мировоззрениями, жизненными укладами и различными системами ценностей. Первая семья, куда мать ее определила за небольшую плату, воспитание чужих детей рассматривала как вполне сносную статью постоянного дохода. Это была зыбкая социальная среда беспрерывно действующего инкубатора. В жизни двух достаточно забитых с точки зрения восприятия цивилизации людей царили пуританские ценности и в высшей степени консервативный уклад жизни, а походы в церковь были главным актом добропорядочности. Человек в их понимании родился для единственно важной цели – превратиться в универсальную и малочувствительную биологическую машину. И хотя в чужом доме девочке не пришлось голодать и к ней, скорее всего, не относились предвзято, это был чужой дом, вызывавший впоследствии у нее гнетущие воспоминания и противоречивые эмоции. Отчуждение и вакуум чувств не могли не породить ран в душе у ребенка, которого взрослые люди перебрасывали из рук в руки, как кожаный мячик для игры в гандбол. Один из наиболее детальных биографов Мэрилин Монро Дональд Спото, описывая этот период, справедливо отмечает: «Норма была наверняка сломана психически и эмоционально, живя в условиях постоянного стресса, который был связан с ее неопределенной самоидентификацией, а также с тем, что девочка не знала, когда и почему ее мать внезапно явится, чтобы затем столь же внезапно исчезнуть». Кроме того, в этом доме на воспитании было много детей, которые то появлялись, то исчезали; Норма же пробыла в нем дольше всех, и семь тягостных лет исковерканного детства, конечно, служили ей немым подтверждением того, что она не нужна родной матери. Наверняка нечто подобное она могла услышать и от воспитывающих ее людей, тем более что девочка никогда не знала своего отца. По всей видимости, мысль об отце порой становилась навязчивой и острой, потому что Мэрилин всю жизнь с какой-то болезненной и фатальной страстью искала встречи с неким мистическим мужчиной-отцом, образ которого завладевал ее сознанием в сложные моменты жизни.

В значительной степени настойчивые и безуспешные попытки Нормы уже тогда, когда она стала известной актрисой Мэрилин Монро, найти для себя достойного спутника жизни совпадали с внутренним желанием вернуть отца или найти его в таком мужчине. Большинство мужчин, с которыми она имела дело впоследствии (как в деловом, так и в интимном плане), в значительной степени служили некими эрзацами отца, а она почти всегда искала у них ободрения, духовной поддержки и эмоциональной вовлеченности, нежели чего-то иного. Кстати, многих из них она полушутя и называла «папулями», и, похоже, в этом был заложен серьезный контекст детского комплекса. С одной стороны, в ней жил образ собственной матери, не способной к семейной жизни, с другой – неугасимое и навязчивое желание обрести покой и гармонию рядом с сильным человеком противоположного пола, образ которого гораздо больше соответствовал ее представлениям об отце, чем о муже. Порой кажется, что она соглашалась на интимные отношения с такими мужчинами как бы в обмен за временно исполняемую каждым из них роль отца. Причем Норма, или Мэрилин, нуждалась в защите и участии гораздо больше и гораздо чаще, чем сама могла дать мужчине, и это ключевое внутреннее противоречие неизменно действовало как клин, каждый раз кроша и разрушая неустойчивую основу ее семейной жизни.