Обладатель-сороковник - Юрий Иванович

Логично рассуждал, правильно. Это было видно и по выражению лиц обеих Сестри, и по задумавшейся веддане. Но Ивана совсем не устраивало такое замедленное продвижение беседы к ожидаемому финалу. Тем более что к тому времени благодаря поступающей информации о Шереметьеве он как человек охарактеризовался весьма и весьма положительно. Ну, разве что следовало немножко поднажать и попытаться пробить брешь невозмутимости колдуна. Пусть если не покается в совершённых деяниях, то поймёт, что о нём всё известно, и скрыть о себе он ничего не сможет.

Поэтому начал с прямого вопроса:

– Вот объясни мне, Яков Иванович, почему ты цыган некоторых всё-таки убил, а не изгнал?

Тот даже руками развёл в недоумении. Но не в попытках отрицать, а от непонимания подобного вопроса:

– А как же иначе было с этими сволочами поступать? Они же не просто наркотой торговали, а ловили детей богатых родителей да специально отраву вкалывали. Приучали детишек к дурману, а потом пытались всё из них вытянуть. Знали бы вы, сколько мне сил пришлось потратить на излечение несчастных школьников, а потом и на устранение моральных травм их родителей! И что толку было таких сволочей изгнать, коль они в другом месте тем же самым стали бы заниматься? А так оставшимся в живых – наука. Клялись и божились, что с отравой больше никогда не свяжутся.

– Интересно, как клялись и почему ты уверен, что клятву свою выполняют?

Теперь Яков замялся по иной причине. Видимо, не хотел раскрывать свои профессиональные тайны. Но вспомнил, кто у него в гостях, догадался, что и это выяснят, и поведал:

– Да устроил им несколько раз обряд «посмертного воскрешения», – и замолк, пытаясь оценить по реакции слушателей, знакомо ли им это понятие. Он ведь не мог подслушать, как Зариша по внутренней связи дала тут же исчерпывающую консультацию:

«Слышала о таком, но ещё моя мать считала, что умение проводить подобный обряд безвозвратно утеряно. Заключается он в том, что ведомый силой колдуна или ведьмы умерший человек через сутки может издавать утробные звуки из гортани, создавая впечатление, что сам говорит. Недолго, полчаса, но этого хватает, чтобы ведущий обряд колдун или ведьма успели донести свои наущения, звучащие для потомков как бы «с того света». Весьма и весьма действенное внушение, я вам скажу…»

В таком утверждении никто не сомневался. Тогда как Иван рассудительно кивнул:

– Полчаса вещать устами трупа весьма убедительное нравоучение. Но вот дошло ли до цыган? Там ведь царит жёсткая приказная иерархия.

– Дошло! – Хозяин дома попытался скрыть удивление, но уважение к гостям в его взгляде удвоилось. – Половина общины разбежалась по иным посёлкам и стала вести оседлый, вполне мирный образ жизни. Даже воровать почти перестали. Ну а вторая часть общины занялась цирковыми и балаганными представлениями. Те вообще себя теперь солидными считают, артистами.

Тоже верилось, потому что страх – один из лучших в мире методов перевоспитания, что бы разные борцы за политкорректность и глашатаи либерализма ни утверждали. Когда усопший родственник, готовый к похоронам, вдруг «оживает» и начинает вещать, проклинать, раскаиваться и взывать к добропорядочному образу жизни, самых лихих разбойников пронзит до печёнок. Поневоле типы, не перебирающие в способах достижения своих целей в погоне за прибылью, станут вести себя адекватно и с оглядкой на высшие человеческие ценности.

Судя по собранной информации, часть перевоспитавшихся понимали, что всё это дело рук конкретного колдуна. Но дальше устных проклятий в его адрес, да и то высказанных в крайне нетрезвом состоянии, не доходило.

Во внутреннем диалоге между гостями в итоге прозвучало: «…Дельная мысль и необычайно полезное умение. Не помешает и у нас при перевоспитании применить в некоторых случаях это «посмертное воскрешение». Лишь бы Яков не стал кочевряжиться и поделился опытом».

Не откладывая вопросы на будущее, Зариша немедля поинтересовалась:

– Ну и какими ты ещё умениями обладаешь?

– Да есть некоторые, – расплывчато ответил Шереметьев.

– Всеми поделишься с нами?

– А для чего они вам? – стал осторожничать колдун, заметно напрягшись. – Уж так из древних времён повелось, что каждый со своими навыками в миру действует, а делится ими лишь с родственниками да с теми, кто за долгие годы совместной жизни доказал лояльность и верное отношение к справедливости. Иначе сами знаете, что может случиться…

– Да знаем мы, знаем, – уже отошёл от нанесённых ему обид Игнат Ипатьевич. – И в семью мы тебя примем, и лояльность свою докажем, а уж отношение к справедливости ты сам увидишь, когда немного с нами поживёшь да поможешь со всякой уголовщиной да прочей жизненной несправедливостью сражаться.

– В семью примете? А почему вдруг такое доверие?

После такого вполне закономерного вопроса Иван улыбнулся:

– Так ведь бестелесные фантомы нас не только в данном доме оберегают, но и по всей околице рассеялись, да все сведения о тебе стараются собрать в единое целое. И, судя по твоим поступкам да по тому, как о добре для людей радеешь, тебе с нами по пути. Мы тоже этим занимаемся, разве что в десятикратно большем размере и на иных уровнях, – заметив, что полного доверия во взгляде Шереметьева так и не появилось, добавил: – Да ты сам за несколько часов, в крайнем случае за сутки, обстановку изучишь и в нашу компанию осознанно вольёшься.

– То есть вы меня с собой забрать хотите?

– Правильно сообразил, хотим.

И тут хозяин дома высказался со всей решимостью:

– Не получится! И никуда я с вами не отправлюсь!

– Ну, так… – начал было Иван, но решил уточнить: – А с чего такая категоричность?

– Здесь моя родина, здесь мой дом, здесь мои предки жили, и я здесь помру. Слово я дал всему миру и людям, что никогда их не брошу и всемерно помогать буду. Ну и самое главное, именно здесь сила моя основная, как только в иной город уезжаю, сразу словно дитё беспомощное становлюсь, почти ни к чему не годен. Так что не извольте гневаться, но…

За столом повисло кажущееся молчание. Веддана вместе с целителем довольно быстро обрисовали последнюю озвученную проблему. Они оба о ней знали. Оказывается, многие колдуны, ведданы и уж тем более ведьмы страдают своей, так сказать, местечковой привязанностью, которая так и называлась «зависимостью от источника». Только источника как такового не существовало на самом деле, скорей, это было чисто моральное ограничение, налагаемое инстинктами выживания. Ведь среди родных и давно знакомых людей с паранормальными умениями выжить гораздо проще, чем скитаясь по чужбине. Среди людей новых, посторонних каждый жест, каждое слово воспринимается по-новому, иначе, обсасывается со всех сторон, вследствие чего и до трагедий чаще доходило. А на самом деле только и следовало преподать сомневающемуся в своих силах вне родины колдуну несколько уроков по удержанию силы, а потом провести с ним пару практических занятий. Тогда проблема потери сил переставала существовать.