Невеста для Москвича - Лера Крафт

Стасом. Поэтому мне срочно нужно возвращаться в больницу. Ты посидишь с Анечкой?

— Да, да, конечно. — домработница заплакала, утираясь подолом фартука.

— С ним все будет хорошо. — я присела к Галине и вкратце обрисовала ситуацию с нападением. Женщина была напугана, но тут же собралась, видя, что нужна её помощь с ребёнком.

Умывшись и переодевшись я зашла в детскую. Анечка заснула после тяжёлого дня. Смотря на её милое личико, я видела перед собой лицо Стаса. Он защитил нас с дочкой своим телом. А ведь на его месте могла быть я, или чего хуже — наша дочь.

Тряхнув головой, я попыталась отмахнуться от тревожных мыслей, настраивая себя на то, что Стас поправиться.

В удобных джинсах, свитере и хвостиком я напоминала себе маленькую девочку. Позитивного настроения от отдыха не осталось и следа. Только лёгкий загар напоминал об этих счастливых днях.

Машина продолжала ждать у дома. Сев в салон, я набрала номер Юрия Селиванцева.

— Это Марианна, жена Стаса.

Отец москвича сразу понял, что мой звонок не сулит ничего хорошего. Ведь я никогда не звонила сама ему. Всё вопросы решались через москвича.

Он сразу обеспокоенно спросил про внучку. Обрисовав всю ситуацию, я выдохнула. Было трудно даже вспоминать момент погони и стрельбы. До сих пор ощущение скованности и страха не покидало.

Селиванцев-старший быстро сориентировался и сказал, что тоже выезжает в больницу. В его голосе сквозила тревожность, несмотря на всю мужественность и власть этого человека. Единственный сын был для него смыслом жизни. И хотя он редко говорил о своих чувствах, Стас и все окружающие знали это.

Больничные стены навевали тоску, время тянулось медленно. После моего приезда прошло уже два часа. Стаса забрали в операционную врач пока не возвращался к нам. Ожидание не давало ощущение покоя. Водитель и охрана рассредоточились по периметру коридора. Облокотившись на стену, я наблюдала, как Юрий Селиванцева снует по коридору как маятник. Его жёсткая походка звонко отдавалась по скрипучему полу. Мужчина подключил все свои связи, в результате главный врач больницы стремительно побежал в операционную. Но и он так и не возвращался.

Инна приехала с Юрием. В начале женщина попыталась успокоить мужа, но видя, что её уговоры бесполезны, осталась молча стоять в стороне.

Холодная стена больницы передавала мне сквозь кожу страх, который витал в помещении. Я боялась вердикта врача и одновременно ждала его появления. Время тянулось медленно. Стрелки на часах, которые висели над дверью, казалось, замерли и прекратили свое движение.

— Как ты, Марианна? — ко мне подошла Инна.

— Я... я нормально. — сглотнув комок подступающих слез, соврала я.

Инна подошла ближе и молча обняла меня. Всё было понятно без слов. Эта одна боль и переживание за родного человека объединяло присутствующих.

Двери, соединяющие приёмный покой и операционные, открылись. К нам вышел высокий крупного телосложения мужчина, облаченный в медицинский халат и шапочку. Юрий Селиванцев сразу сделал шаг навстречу врачу.

— Ну что?

— Мы сделали все, что могли. Но он в крайне тяжёлом состоянии. Эту ночь ещё посмотрим, она будет показательной.

Врач посмотрел прямо в глаза Юрию. Мужчины поняли без слов, что ситуация непредсказуемая.

А что если Стас не выживет? Как же так? Я же не смогу без него. Я же так люблю его. Я же не успела так много сказать москвичу о своих чувствах.

Мысли крутились в голове, смещая друг друга с бешеной скоростью. Я посмотрела на Инну, в глазах женщины блестели слезы. Вердикт врача совсем не вселял оптимизма. Я подвинулась к Инне и обняла её. Мы тихо заплакали, утыкаясь в плечи друг друга.

Юрий тихо пообщался с охраной, оставив только двух человек.

— Марианна, мои люди отвезут тебя с Инной по домам. Я побуду здесь ночью. — Селиванцев-старший менялся на глазах. После новости о сыне он как будто постарел на глазах. Круги под глазами и сильно напряжённые мышцы лица и шеи выдавали напряжение мужчины.

— Мне надо покормить дочь. Но я обязательно вернусь. — заверила я.

Инна поцеловала мужа. Только сейчас я обратила внимание, насколько они подходят друг другу, как трепетно оберегают относятся к своей второй половинке.

Дом встречал одиноким сиянием света в гостиной. Остальные комнаты померкли в мраке. Входя в холл, я остро почувствовала одиночество, отчаяние и такую боль, что хотелось выть. Без Стаса я не смогу прожить и дня.

Присев на подножие лестницы, я вспомнила, как москвич целовал меня в своём кабинете, как мы занимались любовью в спальне и как игриво он вёл меня по лестнице. Слезы одиноко капали на пол. Я не могла поверить, что вот так, в одночасье, я лишаюсь любимого человека, с которым провела незабываемые дни на побережье.

— Вы вернулись? — Галина спускалась по лестнице.

Я смахнула свои слезы, чтобы домработница не поняла, насколько критичное положение.

— Да, сейчас пойду к дочке.

Галина спустилась и внимательно посмотрела на меня. Женщина сразу все поняла, не надо было и говорить лишних слов. Она заплакала тихо и горько.

— Со Стасом все будет хорошо. Слышите? Надо верить и он скоро поправится. — я попыталась успокоить Галину.

— Что сказали врачи? — сквозь слезы промолвила женщина.

— Они сказали, что эта ночь станет показательной, как будут дальше развиваться события. Юрий остался в больнице. Я сейчас займусь дочерью, а потом снова поеду к Стасу.

— Вам надо поспать. Посмотрите, вы же вся измученная. — критично посмотрела на меня Галина.

Я подошла к зеркалу. Действительно, передо мной стояла измученная женщина с осунувшимся лицом и кругами под глазами. О недавнем отдыхе можно было судить только по загорелому цвету кожи. В остальном было ощущение, что я уже неделю не спала.

— Да, я немного вздремну. Ты права. — я с благодарностью обняла Галину и поднялась наверх.

Дочка лежала тихо и наблюдала, как под музыку крутится мобиль из ярких игрушек над кроваткой. Я взяла малышку