Преодоление - Сергей Садов

— Лан? — удивился дядька Прох. — Это откуда ж такое имя?

— Не имя это, дядька Прох, — принялась на ходу сочинять я. — Тятька так меня прозвал. Не знаю, откуда взял. Я и привык. Да меня в деревне все так звали, я лучше имени знал.

— Пущай будет Лан, — согласился лесоруб. — А пока помоги‑ка мне с дровами, надо бы вязанку загрузить.

Пока пронесло, но с именем надо что‑то делать. Присмотрюсь в деревне к парням, а там возьму понравившееся. Кстати, по поводу погрузки дров, а куда, собственно? Прислушалась. Сейчас, когда дровосек не стучал топором, а я все‑таки соизволила обратить внимание на окружающую обстановку (нет, таким образом, я точно никуда не дойду, либо разбойники пришибут, либо сама шею сверну). Чуть дальше изредка слышалось негромкое ржание. Ага.

Прох заметил мой интерес.

— У соседа лошадку взял, — снова вздохнул он. — В обмен на дрова. Эх, тяжко без своего.

Вот он поплевал на ладони, ухватился за топор и сноровисто взялся за ветки упавшего дерева. Я, следуя его указаниям, оттаскивала отрубленные ветки в сторону и увязывала их веревками. Блин, как же босиком неудобно и больно. И это я еще в лаборатории ступни магией обработала, страшно подумать что было бы, если бы не сделала этого! И как местные почти всегда босые ходят? Хотя, у них есть время для тренировки. С самого рождения. А я натура чутка, впечатлительная. Может ну его нафик, это путешествие? Как подумаю, сколько мне еще идти…

Молчать, тело! Я тебе поскулю! Заткнуться и не тявкать! Это разве боль? Боль, это когда маг тебя учит, или когда Голос тренирует, а тут массаж обычный! И для здоровья полезно.

Специально уперлась ногой в самые сучковатые ветки и потянула концы веревки, стягивая их в вязанку. Тренироваться. Тренироваться для дальнейшей дороги. Тренироваться и терпеть. Что‑что, а это у меня лучше всего получается. Особенно терпеть.

Когда Прох закончил с поваленным деревом и пришел ко мне на помощь, дело двинулось живее. Он с какой‑то кажущейся легкостью увязывал вязанки и играючи укладывал их в ряд.

— Ну вот, щас подводу подгоню и загрузим.

Непонятно каким образом, но дровосек таки сумел подогнать телегу с лошадью, хотя мне казалось это невозможно. Наверное, заранее присмотрел путь и где надо, его расчистил. И вязанки ведь уложены так, что можно быстро и без труда их загрузить, только телегу чуть подправляй и знай себе, кидай.

Кидать пришлось мне, а Прох укладывал их и крепил, помогал, если ему казалось, что я не подниму вязанку высоко. Мне‑то что, я не спорила, хотя могла бы и просто закинуть, особо тяжелыми они мне не казались, но… контроль и еще раз контроль. Господи, сколько же всего контролировать приходится: слова, манеру держаться, силу, выдуманное имя, реакцию окружающих на мои слова. И это только первый день! Что дальше будет? Ладно, для того все и затеяла, чтобы врасти в этот мир и постараться не выделяться в нем. Неужели у меня не получится уверенно сыграть бродяжку?

— Н-но, пошла, — Прох стеганул поводьями и зашагал рядом с груженой телегой, держа в руках вожжи и закинув топор на вязанку.

Я пристроилась рядом, хотя в лесу так идти не очень удобно. Впрочем, из леса мы очень быстро выбрались на хоть и не очень хорошую, но наезженную дорогу, достаточно широкую. Кажется, она идет параллельно центральной и ею весьма активно пользуются. Хм… а люди не дураки, просто параллельно центральной проложили другую дорогу, только чтобы поменьше с магами пересекаться. Теперь понятно и почему в той поездке так мало путешественником мы встретили. Это у больших обозов выбора особого нет, по этой они не пройдут, а так все предпочитают пусть менее удобную, зато дорогу без магов. «Любят» магов на Алкене. Так любят, что предпочитают дорогу новую проложить, только чтобы с ними не встречаться. Вот и первый сюрприз, а сколько их еще будет. Разве узнаешь все это сидя в библиотеке или прыгая через телепорт? Ради таких мелочей и стоило затевать путешествие через полстраны.

Деревенька Чистые Ручьи оказалась не слишком большой, домов на двадцать… да каких домов, так, то ли мазанки, то ли сараи с окнами, затянутые чем‑то мутным и полупрозрачным. Когда‑то читала, что в старину окна затягивали бычьим пузырем, может это он и есть. Но даже такие заменители стекол были не во всех домах, где‑то окна вообще не были ничем закрыты. То ли сняли после зимы, то ли никогда ничем и не закрывали, а на зиму просто заколачивали.

Деревня нас встретила гомоном птиц, блеянием коров из некоторых дворов и почти полным отсутствием людей, только дети в возрасте до шести лет иногда мелькали за частоколом того или иного дома. Вот и гадай, что это значит: попрятались при постороннем или в деревне действительно никого нет.

— Не вернулись еще с поля, — вздохнул лесоруб. — Плохо без коня, приходится раньше возвращаться, Рыська и в поле нужен. — Мужчина ласково потрепал коня по загривку.

Миновав несколько домов, мы вышли к более-менее приличному строению — бревенчатому срубу. В общем‑то, все дома в деревне сделаны очень похоже, наверное, срубы — очень удобная вещь, если таким образом собирают дома даже в другом мире. Только непонятно зачем дом вкапывать, а не приподнимать, ведь внутрь вода натечет. Конечно, я вижу, что вырыты ямки, отводящие воду, но зачем себе лишние сложности создавать?

Спрашивать не стала, вдруг есть какая причина, о которой тут все знают, а я тут вылезу со своим вопросом. Сейчас мне надо меньше говорить и больше слушать. Как ни странно, но слушая, порой получаешь больше информации, чем спрашивая. Это я узнала еще когда на разведку в замок выбиралась. Главное уши держать открытыми.

— Папка пришел! — нам навстречу выскочил мальчонка лет восьми и прыгнул отцу на шею.

— Ох, осторожнее. Как там Мирра?

— Спит. — Тут мальчишка увидал меня и замер, не зная, как реагировать.

— Вот, помощника привел тебе. Теперь маме не придется одной в поле выходить.

— Привет. — Тут я посчитала вежливость излишней. — Я Лан, а тебя как зовут?

— Конрес. А ты работник новый?

— Ага. — Конрес? Нет, такое имя я себе точно не возьму. — За конем буду ухаживать. Мне дома приходилось это делать.

— Конрес, проводи парня к Чернышу.

Заболевший конь стоял в конюшне, по внешнему виду мало отличавшейся от дома. Не знала бы, где что точно перепутала бы. Черныш свое имя оправдывал, весь черный, только белая звезда во лбу. Как я и предполагала, неказистая рабочая лошадка, не скакун, но точно выносливый. Я осторожно приблизилась к нему, протянула руку с небольшим кусочком хлеба — ради того, чтобы подружиться с коньком не пожалела. Тот покосился на хлеб, но брать не стал.