Тот, кто следит за тобой. Книга 1 (СИ) - Наталья Новикова

для меня имеет значение лишь Анетт, только ее мнение для меня что-то значит. Все остальные — пыль под моими ногами.

Глава 13

Весна! Замечательная пора пробуждения всего живого и прекрасного. Все растения выбрасывают из почек густую листву и нарядные, в своих ярко-зеленых одеяниях стоят до самой осени. Животные, букашки — все пробуждаются ото сна, сбросив с себя сонную дрему. Все живет жизнью! Ручейки весело бегут, журча песней природы; воздух наполняется сладкими, пьянящими ароматами весенних цветов и фруктовых деревьев, выбросивших нежные бутоны, на месте которых вскоре образуются душистые яблоки, сладкие груши и чуть с кислинкой вишни. Прекрасное мечтательное настроение весны передавалось влюбленным парочкам, настраивая их на романтический лад, а одиноких девушек заряжало энергией, побуждая искать новую любовь. И они ее находили, ведь и мужчины тоже выходили на охоту, в поисках развлечений и свежих неопробованных тел.

Я любила эту пору: она всегда вдохновляла меня на что-то мечтательное и самоотверженное. Но, к сожалению, я никогда не шла на поводу у своих желаний, а поступала так, как и в любую другую пору. Когда мои одногодки надевали свои лучшие наряды, наводили марафет и шли в парк искать женихов, я отсиживалась дома, сидя у окна и иногда посматривая на окружающий пейзаж. Я окуналась в мир мечтаний и фантазий, в мир грез, иллюзий и волшебства. Когда девчонки ходили за ручку со своими новыми парнями или целовались в темном уголке, я продолжала смотреть в окно, читать или учить наперед материал лекций. Тогда я не часто ловила себя на мысли, что хочу выйти на улицу и вдохнуть в себя запахи природы. Я была скучна, забита, замкнута и жизнь моя была не интересна. Сейчас все изменилось… жизнь прибрела новые краски, но я по-прежнему сижу у окна и смотрю на пейзаж за окном.

У меня есть любовь, радость в жизни, счастье… но было ли оно истинным? Я не знала. За окном была поздняя весна, конец мая, слышно было как птички весело щебечут. В окно пахнуло свежим ароматом, распустившего абрикосового дерева. Захотелось подойти и сорвать, вкушая сладкий нектар бутона. Но я этого не сделала. В последнее время я была погружена в мрачные мысли, которые день и ночь не давали мне покоя. Я стала много задумываться об Амите. Отбросив идеализацию, посмотрела на него с другой стороны и то, что я увидела — мне не понравилось.

Амит казался идеалом мужчины: красивый, умный, решительный, нежный, пылинки с меня сдувает и буквально носит на руках. Столько внимания от него, я не получала от людей за всю свою жизнь. В первую нашу встречу он показался мне ангелом небесным, посланным Богом в дар за мои страдания. Но я ошиблась… Амит не агнец, не безгрешная душа, рожденная для рая. В нем сочеталась целая гамма негативных оттенков: порочность, грех, что-то темное, скрытое от меня. Мое сердце чувствовало неладное, но разум с категоричностью отвергал любую тревогу. Он кричал мне: с Амитом все хорошо! Все твои тревоги — бредни.

Тревоги возникли не из-за странных взглядов и одержимости мною. Я увидела в нем нечто странное, что не сочеталось с человеком, в котором были исключительно положительные качества. Жестокость и получение удовольствия от злых дел…

С тех пор как тети не стало, Амит стал больше со мной откровенничать, вспоминая прошлое, детство и рассказывая о нем. Долгие разговоры обычно приходились на ночь. Это было время, когда Амит совершенно расслаблялся и обнажал свою душу передо мной меня, полностью раскрываясь и ничего не тая.

Он рассказывал жуткие истории про препарирование животных, ставших его жертвами. Амиту было десять лет, когда он впервые заинтересовался устройством внутреннего мира животных. Хитрые, но ласковые кошки, доверчивые и дружелюбные собаки, даже волнистый попугайчик, которого подарили ему на пять лет — над всеми этими животными маленький Амит проводил свои исследования. Амит признавался, что кошки и собаки были бездомными, он считал, что делает им одолжение, лишив бессмысленного существования в мире, в котором они никому не нужны. Боже! Каким наслаждением светились глаза Амита, когда он описывал процесс убийства. Я едва подавляла тошноту, возникающую время от времени, когда воображение рисовало жуткие картины.

Кошки от собак не шибко отличались, поэтому удовлетворив свой интерес, Амит решил, что птицы построены по-другому. Птицу было тяжело поймать. Одна надежда была на попугайчика, который жил в их семье пятый год, став почти членом семьи. Хотя Амиту и было жаль своего крикливого друга, это не стало для него препятствием. Родители в то время задерживались на работе допоздна, поэтому Амит придумал сказочку, как Ронни вылетел в окно и больше не вернулся. На этой ноте Амит широко улыбнулся, явно гордясь собой. После рассказа он все-таки добавил, что сейчас сожалеет о прошлом, но я в это нисколько не поверила. Я видела с каким наслаждением он предавался жутким воспоминаниям, словно это что-то светлое, ценное и дорогое. Интересно, удовлетворился ли он одними животными или двинулся дальше, исследуя человека? Но я не задала этот вопрос, не желая думать о плохом.

Потом Амит рассказывал мне, как дрался в школе с мальчишками. С каким удовольствием он шел на разборки. В его школе парни делились на группы. Почти каждая из групп выделялась дерзким поведением, бунтарством, грубостью, надменностью и высокомерием. Таких парней и бесил Амит, который смеялся над их напускным превосходством. Парни могли целой оравой накинуться на него, но ни один не мог сломить ни его дух, ни волю. Амит хотел доказать, что в нем намного больше силы и отваги, чем у всех их вместе взятых.

Позже шайки мальчишек начали распадаться и все, кто когда-то пытался втоптать Амита в грязь, стали стекаться к нему, признавая в нем лидера. Амит был ужасным предводителем: страшным и несправедливым. Он не защищал обездоленных и униженных, как сделал бы добрый ангел, каким был в моих глазах, а обездоливал и унижал пуще прежнего. Он был жестоким и неумолимым, не зная жалости ни к кому. Грубый, вульгарный, бескомпромиссный, беспринципный, эгоистичный и жестокий ублюдок — вот каким он был в школе.

Амит рассказывал, что в то время его все боялись. Проходя мимо, он замечал, как жмутся назад парни, опуская затравленные взгляды. Ему тогда было всего 13 лет, а его боялись даже старшеклассники.

Слушая Амита мое сердце холодело от ужаса и отвращения к жестокому мальчишке, который с таким наслаждением делится «чудесными» воспоминаниями детства. Задумывался ли он, как я восприму его слова? Думал ли,