Катрин Денев. Красавица навсегда - Андрей Степанович Плахов

системе созвучий и сопоставлений. Для многих картин характерны навязчивые круговые движения, которые трагически прерываются в какой-то момент – как в «Жюле и Джиме», где округлая арка моста оказывается надломленной и уносит жизни любовников. В «Сирене» тоже есть кружение (и «головокружение» по Хичкоку), но из лабиринта намечается выход. В последнем кадре фильма Марион говорит: «Я люблю тебя», а Луи кротко, без вызова отвечает: «Я тебе не верю», и они идут вместе навстречу туманному будущему.

Когда «Сирена с «Миссисипи» вышла на экраны, она была почти единодушно признана неудачей. Сам Трюффо считал причиной Бельмондо, который оказался не его актером и больше у режиссера никогда не снимался. Но критика была строга и к Денев, хотя она сыграла свою роль безупречно. А Жиль Жакоб, будущий руководитель Каннского фестиваля, а тогда активный критик, пишет Трюффо личное письмо, в котором пытается открыть режиссеру глаза: «Никто не верит ни Денев, рассказывающей, как она страдала, ни Бельмондо».

Отчасти эти упреки справедливы. Денев в фильме очень красива – в черном пальто с перьями (хищная птица!) и в ярко-синем платье (от того же Сен-Лорана), с обнаженной грудью, которую она охотно демонстрирует, и в бежевой блузке, которую она отказывается снять, потому что «не любит заниматься любовью». Ей труднее, чем другим преступницам, поскольку никогда не удается остаться незамеченной – так же как открытой красной машине, в которой она предпочитает передвигаться. Бельмондо же остается роль фона, с которой актер совсем не готов примириться. Но ничего другого не получается. Он прекрасно сочетался с Франсуазой Дорлеак: два нестандартных лица 60-х годов, чья «некрасивая красота» была канонизирована Новой Волной. Но он никак не монтируется с Денев – красавицей, пришедшей совсем из другого мира; рядом с ней он выглядит неуклюже, выполняя несвойственную ему роль воздыхателя при красивом объекте и лишь олицетворяя банальный тезис о том, что джентльмены предпочитают блондинок.

Недостатки фильма, и прежде всего «деревянность» Бельмондо, играющего формально и топорно, очевидны. С годами они не стали менее заметны. Но это не перечеркивает ни концептуальной значимости фильма, ни его иррациональной прелести. Уже в 1972 году Д. Фанн, автор книги «Вселенная Франсуа Трюффо», так описывал финал этого фильма, начавшегося в африканской жаре и завершающегося в альпийской заснеженной пустыне: «Исчез образ униженного мужчины-ребенка из «Стреляйте в пианиста!» и «451° по Фаренгейту», и появились мужчина и женщина, которые, возможно, и идут навстречу смерти, но идут вместе, рука об руку. Их пара сформировалась вне общества. Общество травмировало Марион, но от него не зависят ни катастрофы, ни счастье этих двоих, и для Трюффо важно, что его первая нераспавшаяся пара родилась на безлюдных просторах заснеженных горных склонов, ибо примирение мужчины и женщины – дело их и только их рук».

Д. Фанн рассматривает «Сирену» как преодоление «первородного разрыва» между мужчиной и женщиной.

Реабилитация «Сирены с «Миссисипи» в киномире происходила постепенно и была завершена только недавно, во время ретроспективы Трюффо в 1999 году в Сан-Франциско. В свое время компания United Artists заставила для проката вырезать из фильма семь сцен общей протяженностью в тринадцать минут. Теперь они были восстановлены, и стало ясно, как не хватало их для понимания логики и последовательности всей картины, признанной теперь образцом «винтажного Трюффо». Подобно тому как деятели Новой Волны вернули к жизни «Лолу Монтес» Макса Офюльса (признанную в свое время провалом) или «Джонни Гитару» Николаса Рея (считавшегося рутинным вестерном) и сделали их образцами синефильского культа, так же была с триумфом возвращена к жизни «Сирена с «Миссисипи».

Катрин Денев, несмотря на старания Трюффо, было не просто работать на этом фильме. Вот ее слова: «При съемках «Сирены» меня мучили сомнения. Я все время повторяла: «В жизни так не бывает». Трюффо отвечал: «Но ведь жизнь не кино, а кино – не жизнь. За полтора часа можно рассказать лишь о событиях сверхважных. Все гораздо плотнее, чем в действительности». Я говорила: «Я этого не чувствую». Он отвечал мне: «Чувствовать недостаточно. Если режиссер хочет снять фильм, где все было бы как в жизни, нужно брать людей с улицы. Если же приглашают актеров, от них требуют делать то, чего в жизни они, может быть, и не совершают…» Трюффо всегда требовал от актеров воображения, яркой игры, особенно в конце каждой сцены, чтобы поставить нужный акцент. Он говорил: «Нужно заполнять экран, жесты должны быть шире, не нужно вялых движений».

Катрин вместе с Трюффо переживала неуспех фильма, в который было вложено столько любви.

«Говорят, что фильм не удался. Возможно… – вздыхала она. – Но съемки были великолепными, простыми, вдохновляющими, как счастье: этого нельзя рассказать, это надо пережить! И, как после счастья, которое кончилось, осталась тень грусти: уже сыграла у Трюффо, все позади. Кто будет следующий?..»

Она уже думала о расставании. А в это время был в разгаре их роман, и Трюффо, который чувствовал себя счастливейшим из мужчин, по окончании съемок посвятил Катрин обширную, полную пиетета статью. Она написана с такой страстью, что трудно выбрать из нее самое важное – важно все. Вот первая попавшаяся выдержка из этого текста: «Катрин Денев сама по себе настолько прекрасна, что фильм, где она играет, не должен даже рассказывать историю. Я уверен, что зритель будет счастлив лишь видеть лицо Катрин… Когда нам приходилось снимать на парижских улицах, случайные пешеходы проявляли к ней редкое уважение и симпатию. Обычно известные актрисы вынуждены в такой ситуации выслушивать неприятные намеки. С Катрин подобное никогда не происходит, и полагаю, что ее имя зрители никак не ассоциируют с ожиданием посредственного фильма и потерянного вечера в кинотеатре…»

Любовная идиллия, которую Трюффо изобразил в «Сирене», мало кого убедила, но в жизни они с Денев, кажется, достигли невозможного. Сколько было у него подружек среди актрис, но ни с одной он не жил одним домом. А тут возник почти семейный очаг в квартире, которую они сняли в Сен-Жермен-де-Пре. Трюффо называет себя самым счастливым мужчиной на свете, а про Катрин говорит только в возвышенных выражениях: она не похожа на актрису, делающую карьеру, не расчетлива, не тщеславна и главное, чего хочет – это быть счастливой. Как и Франсуазе, он придумывает Катрин кличку – Cath-de-Neuve, что по звучанию напоминает «Новую кошку». Однако они по-прежнему держатся на «вы» и не афишируют свои отношения. Как ни странно, пресса достаточно деликатна и максимум, что допускает «Пари Матч», это фото на обложке идущей под руку пары под дождем и подпись «Трюффо и Денев под одним