Цивилизации древней Европы - Гвидо Мансуэлли

На Западе, наряду с расцветом греко-понтийского искусства и эллинистическими привнесениями, претерпевает эволюцию скифское искусство: пластический характер анималистических изображений уступает место стилизации и рисунку. Декоративная абстракция остается наследием прежде всего древнего скифского мира: верхняя часть скипетра из Улы, графически воспроизводящая голову птицы, изображение которой накладывается на рельеф небольшой лошади, датируется серединой VI в. до н. э. Это наложение, которое мы уже наблюдали в рыбе из Веттерсфельде и олене из Куль-Обы, является обычным приемом: стилизованное животное на диске из Кулакорски (Симферополь) уже не просто фигурка барана, «двойные животные» на золотых и костяных дощечках Киевской группы — еще один пример. Великолепно стилизованному декору чеканных золотых рыб из Кимбала Могила соответствуют экспрессионистские в гравировках на кости Киевской группы изображения птичьих голов. Головы комбинировались с пальметтой в небольшие декоративные композиции в VII в. до н. э. (Тенир, Келермес), затем в V–IV в. до н. э. (Семибратское, Журовская, Акмечеть). На ручке кубка из Солохи, датированного концом V в. до н. э., они образуют сплошной декоративный ряд, а отдельные их элементы Напоминают непосредственно о кельтском искусстве. Мы уже подчеркнули значение гравированной кости: этот материал сам подсказывал формы и снабдил модели техникой чеканки металла. Но очевидно, нужно учитывать также тенденции и стиль самих скифов, помимо этих простых технических совпадений. На Кубани переход от пластического стиля к простой линейной декоративности хорошо проиллюстрирован изображением двух стоящих друг против друга оленей. Олень с симметричными рогами, пластически выразительный, обнаруженный в Семибратском кургане, встречается и в другой, более поздней группе, по-прежнему на Кубани, но декоративная тема рогов сводится к простому изображению волнообразных мотивов, а фигура оленя растворяется в декоративной гравированной розетке. Этот процесс абстракции длится не более века. Параллельно совершается распад декоративных элементов, как, например, в ажурном киме скипетра из Мелитополя. Различные части рассматриваются как автономные единицы, каждая из которых могла быть одушевлена и индивидуализирована. Этот стиль проявляется также в ремесле Западной Сибири между I в. до н. э. и I в. н. э. в ажурных деталях с тенденцией к абстракции: пантера нападает на оленя, рога и хвост которого оканчиваются головами змей, а тело украшено изображениями различных животных. Другую группу украшают цветные блики вставленных камней, которые сводят на нет пластический элемент, расщепляют форму и орнаментальный стиль и напоминают иногда об античном натурализме, декантированном и обновленном. Так, на сарматской пластинке за динамической линейностью изгибов тел, создающих замкнутую композицию, хотя и в абстрактных и несвязных формах, проступает прыжок пантеры и падение сраженной лошади — такой выразительности скифское искусство еще не знало.

В западном культурном пространстве скифов выделяют различные группы: группы Крыма, Кубани, Верхнего и Нижнего Днепра, близ Воронежа, Киева, Полтавы, — но их различия более ощутимы в деталях, чем в стиле. Это объясняет, если подумать, то, что в открытом и подвижном мире русской равнины, несмотря на огромные расстояния, изменения происходили легко. Здесь предстают перед нами более явные отличия между собственно скифским периодом, который продолжается до конца IV в. до н. э., и сарматским периодом, который характеризуется большей любовью к цвету и греческим влиянием, проявляющимся скорее в технике, чем в иных элементах. Но второй период является лишь продолжением первого и подтверждает, что пространство между Кавказом, Уральскими горами и нижним Дунаем играло роль моста между Европой и необъятным азиатским миром.

К IV в. до н. э. скифские влияния встретились на Балканах с западными влияниями цивилизации Ла Тен.

Этот регион оказался открытым также для потоков, пришедших с Востока, но скифы утратили здесь изначальную оригинальность своего традиционного искусства.

Глава 10 КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ. КЕЛЬТЫ

Начиная с середины VI в. до н. э. кельты доминируют внутри европейского континента. Не нужно рассматривать их, как делалось ранее, только как предков французской нации, или носителей цивилизации Ла Тен, или народы, находящиеся на стадии особенно динамичного развития, влияние которых хорошо ощущалось за пределами их территории. Однако кельты оказались именно той континентальной силой, которая определенно нашла свое место в истории древнего мира. Контакты, которые они установили с народами Средиземноморья во время их миграции, а затем торговые и политические отношения сделали кельтов одним из первых этнических объединений, которое фигурирует в наших исторических источниках. Некоторые из них позволяют нам предположить, что кельты окончательно обосновались на Западе уже в VI в. до н. э., хотя географические знания греков тогда были неточными. «Отец» греческой истории, Гекатей из Милета,[14] знал, что греческий город Марсель, расположенный на побережье Лигурии, соседствует с территорией кельтов, а чуть позже путешественник Авиен отметил, что кельты оттеснили лигуров к Альпам. Согласно Титу Ливию, битуриги и их объединения, готовясь перейти Альпы под руководством Белловеза, пришли на помощь фокейцам, когда лигуры препятствовали установлению их колонии в Марселе. Эти события имели место во времена Тарквиния Древнего,[15] то есть в начале VI в. до н. э. Немного позже у Геродота мы читаем, что кельты обитают в районе истоков Дуная, и если они еще не достигли Средиземноморья, то уже занимают территорию по другую сторону Геркулесовых Столбов на побережье Атлантики. Наконец, во второй половине IV в. до н. э., их значение и слава становятся такими, что Эфор Кумский признает за ними весь северо-запад территории, занятой некогда племенами лигуров. С этих пор размещение кельтов в данном регионе становится очевидно достоверным. Но грекам, которые опирались зачастую на сведения моряков, было известно только о прибрежных кельтских территориях. Это одна из причин того, что историческая Галлия была известна лучше и дольше, чем другие занятые кельтами регионы.

Эти тексты очень неполно освещают прошлое кельтов, сообщая об их существовании начиная с VI в. до н. э. до появления цивилизации Ла Тен. Должны ли мы, таким образом, заключить, что эти народы были уже сформировавшимися? Сегодня этот вопрос не вызывает сомнения: все исследователи соглашаются с точкой зрения, что некоторые кельтские группы являлись носителями гальштатской цивилизации. Но остается открытым вопрос, принадлежит ли культурный вид Ла Тен собственно кельтам исторической эпохи. Нужно подчеркнуть, что цивилизация Ла Тен развилась на гальштатской основе. Если принимать во внимание все свидетельства в целом, особенно с хронологической точки зрения, выходит, что Ла Тен — современница исторических походов кельтских групп; нельзя сказать, что кельты сразу выступают как носители цивилизации Ла Тен, — скорее Ла Тен представляет собой лишь выражение культуры этих народов в период их «вхождения» в историю. Ее вариации во времени и пространстве отражают внутренние перемены; именно им она обязана своим распространением и влиянием.

Истоки цивилизации Ла Тен, названной по швейцарской стоянке на реке Тиель,[16] вне всякого сомнения, следует искать в Центральной Европе, даже если основным историческим местопребыванием кельтов являлась собственно Галлия. Но нужно помнить, что под Центральной Европой подразумевается достаточно обширная зона, чтобы учесть подвижный характер населения.

Кельты затронули огромную часть Европы, от Италии до Британских островов, от Иберийского полуострова до Балкан и окраин Южной России и Понта. Анатолийские ветви, в частности ветвь, упомянутая Анри Губером, — не более чем часть европейской кельтской системы. Хотя сама по себе она представляет огромный интерес, в рамках данной книги мы можем лишь упомянуть о кельтском расселении, связанном с институтом наемничества, которое привело кельтов в Азию, на Сицилию, в Карфаген и Египет.

Если не брать во внимание, естественно, условную дату 500 г. до н. э. как исходный момент цивилизации Ла Тен, то образование этой цивилизации совпадает с исторической экспансией кельтских групп на Западе. Динамизм — характерная черта кельтского мира, которую подчеркивает вся историографическая традиция, — представляется следствием беспорядочных перемещений, прерываемых периодами затишья. Но тем самым порой утрируется непоследовательность, которая рассматривалась как действия и поведение варваров. Галлия, наиболее известная среди прочих кельтских территорий, представляет нам картину непрерывного кипения, напоминая магму, которая с таким трудом застывает. Но нельзя, на самом деле, распространять это явление в целом на кельтскую цивилизацию: оно характеризовало главным образом политическую организацию, а моральные и духовные установки оставались неизменными. Во всяком случае, нет сомнения, что движения кельтов — или галлов, или галатов, как хотелось бы их назвать, — представляют собой первое в истории античного мира проявление сил, пришедших из континентальной Европы и до тех пор остававшихся в тени.