Слуги паука 1. Ночь Паука - Морис Делез

— Ну, что скажешь?

Она так напряженно ждала ответа, нетерпение столь явно отражалось на ее лице, что Конан не смог удержаться и, усмехнувшись, повторил:

— С огнем шутки плохи.

— Ты!.. — Девушка задохнулась от гнева, и щеки ее вспыхнули румянцем.

Конан беззвучно рассмеялся, обнажив белые крепкие зубы, и вдруг посерьезнев развел руками.

— Мне нечего сказать. Я ничего не узнал.

Ответ был столь бесхитростен и категоричен, что обе девушки надолго замолчали. Они надеялись узнать нечто для себя важное, но так и остались с тем, с чего начали — с паутиной Затха, неизвестно, сколько еще способной защищать их, и необходимостью обезвредить Незримого неведомым пока способом. Теперь все их надежды оставались на Конана.

На его силу.

На его бесстрашие.

На его ум.

Огорченная неудачей, Зита погрузилась в свои мысли, а Мелия подсела к киммерийцу — она еще не переставала надеяться — ласково тронула его за руку и заглянула в лицо.

— Расскажи, дорогой, как это было, — попросила она, — быть может, ты забыл что-то важное или не обратил внимания на какую-нибудь мелочь?

Киммериец удивленно посмотрел на нее.

— Как ты меня назвала?

Она смущенно потупилась и лицо ее залилось румянцем. «Совсем как Зита! — подумал Конан, восхищенно глядя на девушку. — Поразительное умение краснеть по любому поводу, и похоже, обладает им не только младшая из сестер!» Прежде ему доводилось слышать истории, о восточных владыках, выбиравших себе в наложницы исключительно легко краснеющих женщин, уверяя, что они необыкновенно горячи на брачном ложе.

Он посмотрел на Зиту, занятую своими мыслями, и ему стало неловко, а в душе против воли родился протест. Обе сестры оказывали ему явные знаки внимания, тайком друг от друга одаривая взглядами, недвусмысленно намекавшими, что если все закончится хорошо, он без труда сможет убедиться в правдивости слышанных рассказов!

Несмотря на то что киммериец давно уже привык к повышенному вниманию к себе прекрасной половины человечества, сейчас он чувствовал себя польщенным — до сих пор ему не приходилось иметь дело с женщинами, принадлежавшими к знати. Однако ему вовсе не нравилось желание каждой из них склонить его на свою сторону, негласное состязание за знаки внимания с его стороны! Он вовсе не намеревался быть игрушкой в чьих-то руках, будь то хорошенькая Зита или божественная Мелия! Не говоря уже о том, что сейчас он просто не намерен забивать себе голову подобными глупостями — слишком уж они расслабляют!

Конан так и не дождался ее ответа и коротко бросил:

— Нечего рассказывать.

— А все-таки?

К Мелии вернулась ее непринужденность. Она молитвенно сложила ладони и просительно заглянула Конану в глаза, а Зита, очнувшись от размышлений, с улыбкой смотрела на нее и думала о том, сколько, оказывается, еще скрывается в ее старшей сестре детской непосредственности, о которой никто, даже она сама, и не подозревает!

Киммериец кивнул. В общем-то он и сам понимал, что их не может удовлетворить его односложный ответ.

— Я проснулся в пещере, в сердце горы, у догорающего костра, почувствовав, что кто-то тронул меня за плечо, предупреждая об опасности, но все было спокойно и никого рядом не оказалось. Однако я точно помню, что у меня осталось ощущение отступившей беды.

При этих словах Зита насторожилась.

— Что ты имеешь в виду?

Конан поморщился, не зная, как точнее выразить свое ощущение.

— Еще снаружи пещеры меня начали преследовать какие-то твари, прятавшиеся в тени, но они не осмеливались нападать, лишь угрожали да тащились следом. Когда я очнулся, все оставалось по-прежнему, но я уверен — если бы не этот толчок, я бы уже не проснулся. Ни здесь, ни там!

Мелия кивнула.

— Нечего сказать — хорошее начало. Конан согласился:

— Мне тоже понравилось.

Но Зита не была склонна к пустопорожним разговорам.

— Ты же говорил, что проснулся в пещере, а теперь оказывается, что все началось значительно раньше! — Она ехидно прищурилась. — Как тебя понимать?

— А ведь и верно. Как это я сама не заметила? — Мелия удивленно посмотрела на киммерийца.

Кром! А он-то надеялся обойтись самой сутью! Конан задумался ненадолго, прикидывая, как покороче рассказать обо всем, раз уж рассказа не избежать.

— Я действительно проснулся в пещере. Все происшедшее до того лишь всплыло в памяти. Солнце клонилось к закату. Я решил заночевать прямо у подножия горы и отправился в рощу набрать веток для костра — не хотелось, чтобы шакалы тревожили ночью, — он усмехнулся, — вот только поспать мне так и не пришлось. Пока я собирал хворост, меня не покидало странное ощущение, что за мной кто-то следит, ходит следом и пялится в спину голодным, злым взглядом.

Он посмотрел на Зиту, словно хотел взглядом передать то ощущение, что так неумело описал словами, и девушку передернуло, а руки покрылись гусиной кожей, словно от холода, когда она представила, как это могло быть: солнце садится, тени густеют. Ты ходишь, а следом крадется кто-то страшный и сильный, с острыми как кинжалы зубами, когтистыми лапами и буравит злым, голодным взглядом спину, в ожидании, когда ты уснешь или солнце зайдет, и до мига этого осталось совсем немного, а ты знаешь обо всем, но сделать ничего не в силах!

Конан тем временем продолжал:

— Я набрал дров, и ничего со мной не случилось. Но такое чувство, что я был не один. Что-то мне во всем этом не нравилось, хотя что, я и сам не знал. На всякий случай я срубил пару десятков молодых сосенок, понаделал из них факелов. Оказалось, не зря. Стало темнеть — и какие-то твари стали подкрадываться ближе.

Нечаянным жестом Мелия в волнении положила свою маленькую ладошку на его большую ладонь, и по ее дрожанию, по судорожно сжимавшимся пальчикам киммериец чувствовал, какое впечатление оказывает на девушку рассказ.

— Как только солнце село, начался кошмар, которого я никогда не забуду. Я уже чувствовал на себе их грязные когтистые лапы, чуял смрадное дыхание, хотя стоило обернуться, и все пропадало. Но я же не мог обернуться во все стороны разом! Всегда кто-то оставался за спиной! И я не видел врага! Я не мог убить его и когда понял, что едва догорит костер — мне конец, запалил с десяток факелов, раскидал их как мог дальше и, когда от валежника пламя перекинулось на деревья, ушел в пещеру.

Мелия сжала его ладонь.

— Скажи, тебе было страшно? Он рассмеялся.

— Нет! Конечно, нет! Не хотелось расставаться с жизнью? Да. Страшно? Нет! Хотя страх — полезное чувство. — И, видя удивление в глазах девушек, пояснил: — Страх помогает выжить! Выжить там, где победить нельзя, а можно лишь напрасно потерять жизнь. Выжить, чтобы прийти и отомстить, доказав, что ты не трус.