Остановка в Чапоме - Андрей Никитин

Колхоз жил своей жизнью, судно - своей, потому как управлял им не председатель колхоза, не правление, а государственное всесоюзное объединение "Севрыба", в которое входил составной, очень маленькой частью рыбакколхозсоюз, представлявший семь оставшихся в живых из двадцати с лишним рыболовецких колхозов Мурманской области. Получалось, что не флот привязан к береговому хозяйству, а колхоз подвязан за ниточку к судам, бороздящим где-то Мировой океан, и существование его зависит от того, что и сколько попадет в кошелек судового невода.

Флот приносил доход. Часть его откладывали в обязательном порядке на очередной ремонт судна, другая часть шла на ремонт жилого фонда и строительство поселка, третья часть покрывала убытки сельскохозяйственного производства и шла на его расширение. Называть такой хозяйственный комплекс можно как угодно,- внутрихозяйственной кооперацией, агропромом - однако с действительно рыболовецкими колхозами Терского берега, да и всего Беломорья, здесь было мало общего...

"Ударник" в Минькино, напротив Мурманска, занимал как бы среднее положение между Белокаменкой и "Энергией", хотя по мощи своей вполне мог конкурировать с последним хозяйством. У колхоза тоже восемь океанских судов, свой причал с краном, который Тимченко предлагал строить на паях с другими колхозами, но те отказались, он построил его сам и теперь им же сдает в аренду. В "Ударнике" строится межколхозный забойный пункт, куда, может быть, придется возить скот не только из Белокаменки и Ура-губы, но даже из Варзуги, за полтысячи километров.

Здесь все в образцовом порядке, начиная с подъездной дороги и кончая колхозным складом, где все разложено по полочкам, на своих местах, даже маркировано. Тимченко водит нас с Егоровым по теплым коровникам, знакомит с ветврачом, который окончил Ветеринарную академию колхозным стипендиатом, демонстрирует новое родильное отделение фермы. Новые склады, гаражи, магазин, здание правления, склад для кормов с пневмопокрытием... Но главное, что производит безусловное впечатление на свежего человека,- два ряда двухэтажных кирпичных коттеджей для колхозников, вытянувшиеся вдоль залива. Они двухквартирные, каждая квартира в двух уровнях. Проект председатель привез из Прибалтики, с которой у него крепкие деловые связи.

Поставив "Ударник" между "Энергией" и "Северной звездой", я не оговорился: не по "калибру" хозяйства поставил, а по реальной связи с землей. В отличие от Ура-губы, это именно колхоз, где большинство своих, местных, хотя на судах приходится использовать и "мурманских колхозников".

Сам Тимченко крупный, широкоплечий, с большими руками, большим открытым лицом. У него уверенный взгляд, в нем ощущаешь спокойное доброжелательство, интерес к делу и уверенность во всех своих поступках и суждениях, если он их решился высказать. Такие люди вызывают симпатию, чувствуешь сразу, что на них можно положиться в большом и в малом, но там, где запахло выгодой, надо держать ухо востро: Тимченко далеко не простачок, каким может показаться на первый взгляд, и в "Севрыбе" мне порассказали о том, как буквально из всего он ухитряется извлекать для колхоза пользу.

Например, из старых кошельковых неводов, которые он забирает даром где только можно, в том числе и у своих партнеров. Невода отработали свое, окупили себя десятки раз, были списаны и должны уйти в утиль или просто быть выброшены. Но в "Ударнике" пожилые колхозники шьют из них мешки под овощи для Арзамаса. Почему для Арзамаса? Им там нужно, вот они и предложили, а в результате колхоз получает до семи тысяч рублей прибыли от одного списанного невода...

Из всего - прибыль, но эта прибыль тотчас идет в дело.

У Тимченко принципы настоящего современного хозяина, что называется, без дураков. Но гораздо больше, чем даже его хозяйственный талант, меня заинтересовывает его отношение к людям, живущим и- работающим в колхозе.

Очень скоро я замечаю: о чем бы ни говорил председатель, он рассказывает не об экономическом, а о социальном опыте колхоза. Опыт этот стоит того, чтобы над ним задуматься, потому что в своем роде уникален, как уникален сам председатель. Правда, нечто подобное я обнаружил позднее еще в одном колхозе - имени XXI съезда в Териберке, где председателем Коваленко, но сравнивать их нельзя, они разные.

Разговор с Тимченко начался с моего вопроса, достаточно провокационного: каким быть колхозу - узко специализированным или многоотраслевым?

- Знаете, я считаю, что колхоз должен быть много отраслевым,- не задумываясь ответил Тимченко, и я понял, что этот вопрос для него давно решен.- Конечно, председателю легче работать, если есть четкая направленность. Но что-то тебе не привезли, не смог достать - сиди и плачь! Возникают иждивенческие настроения, у многих председателей они уже есть. Значительно труднее работать, когда хозяйство многоотраслевое. Не хватает специалистов, сказывается то здесь, то там обычная наша неорганизованность...

- И все-таки - многоотраслевое?

- Да. К чему ведет узкая специализация? Вот, скажем, мы - рыболовецкий колхоз. Такие же колхозы есть в Прибалтике. Они категорически против сельского хозяйства. Но надо думать не только о хозяйстве, надо думать о человеке. Сегодня он плавает, а завтра здоровье подкачало: сердце, давление, почки и так далее... Что ему делать? Какую работу найти на берегу? А он - член колхоза.

- Для этого, вы считаете, и нужны побочные отрасли? Заранее рассчитывая на тех, кого море завтра спишет на берег?

- Не только для них. Когда пятьдесят лет назад организовывали наш колхоз, сельское хозяйство специально предусматривалось для вторых членов семьи...

- Простите, не понял?

- Это так в Уставе - жены, сестры, матери колхозника. Моряк в море, а "второй" член семьи работает на берегу. Таким образом семья не рвется, часть ее не уходит на заработки в город. Мне кажется, сделано было очень правильно. Я считаю, что чем больше будет разнообразных отраслей, тем меньше шансов, что они станут убыточными - всегда их можно расширить или сократить. А тем самым больше возможности человеку подобрать работу по вкусу и способностям. Да вы сами посмотрите у нас в хозяйстве: чем оно разнообразнее, тем устойчивее и гибче...

В "Ударнике" есть даже цех сувениров. Собственный колхозный цех, который показал мне Тимченко. Может быть, слово "цех" слишком громко звучит для маленького - три на три метра - помещения, в котором работает молодой художник. Он делает из гипса памятные отливки для гостей колхоза и для колхозников (дальше они пока не идут), готовится поступать в художественное училище. Он - свой, миньковский. Кончил школу, но по здоровью ему нельзя было идти на флот, а по склонности и по способностям работы не находилось. И чтобы не отпускать его из колхоза в город, Тимченко с согласия правления открыл "сувенирный цех", положил парнишке зарплату, и теперь в Минькино растет свой художник, а при надобности оформляет стенды, витрины, пишет плакаты и прочее.

Это - начало. Как рассказал мне Тимченко, в перспективе у него развернуть подготовку кадров для колхоза уже со школы. Сделать это могут учителя, секретарь парторганизации, комсомольская организация колхоза, совет ветеранов, сам председатель, постоянно бывающий в школе. Суть замысла - помочь каждому молодому человеку найти себя в жизни с помощью родного колхоза, открыть возможность наилучшего применения своих физических и душевных сил... Это действительно высокая задача. Если Тимченко удастся в этом направлении сделать хотя бы первые шаги, можно будет с полным правом утверждать, что он приблизил наш завтрашний день.

И шаги эти в известной мере сделаны. Стоит вспомнить о колхозных стипендиатах, которые учатся в ГПТУ, в Высшей мореходной школе, в анапской школе председателей, в институтах Ленинграда. Тимченко сумел всех их привязать к родному колхозу, поселку, позволил ощутить заботу коллектива, вызвать чувство благодарности и уверенности в будущем дне - самое важное чувство для человека, где бы он ни жил и чем бы ни занимался! Вот почему так много в "Ударнике" молодежи по сравнению с той же "Энергией".

Она знает, что ей найдется место и на флоте, и на берегу, там, где она сможет работать с охотой. А когда подойдет предпенсионный возраст, как у их отцов и дедов, правление колхоза подыщет им соответствующую работу по силам, никого не оставит...

Теперь, справедливости ради, следует сказать и о Коваленко, председателе колхоза имени XXI съезда в Териберке.

Минькино, Белокаменка, даже Ура-губа,- все это "пригородные" колхозы, расположенные или в непосредственной близости от Мурманска, или связанные с городом хорошей автострадой. Териберка - на отшибе, к ней только недавно дорогу проложили, да и то официального открытия не было.

В отличие от трех остальных поселков, Териберка - одно из самых старых поморских стойбищ на Мурманском берегу. Она стоит на обширном песчаном наволоке в устье Териберки, которая впадает в широкий залив, открывающийся прямо на север, в Баренцево море и Ледовитый океан. На другой стороне залива - Лодейное, такое же древнее становище поморов, куда сходились промышлявшие треску суда из Архангельска, с Зимнего берега, из Карелии, Онеги и куда пешком через весь полуостров приходили с Терского берега поморы, если не могли подрядиться на промысел дома. Здесь ремонтный завод рыбпрома, сетевязальный цех, большой поселок.