Код любви (ЛП) - Бал Хабра

туфли на шпильках, я выбрала нюдовую пару к платью с плечами. Платье доходило до щиколоток, но разрез доходил до середины бедра.

Когда я вышла из дома, то увидела, что Джордан смотрит на фотографию, висевшую у меня на стене с выпускного вечера. Она была сделана в самый тяжелый период моей жизни, но я хранила ее как напоминание обо всем, что я смогла преодолеть.

Его взгляд переместился с моего лица на туфли, а затем снова на платье. Чувствуя себя неловко, я провела рукой по разрезу, надеясь, что он отведет глаза. Вместо этого они поднялись вверх, найдя единственный оголенный участок моей кожи, и остановились на моих плечах. Он был невыносим.

— Может, пойдем? — пробормотала я.

Он кивнул и открыл передо мной дверь.

Поездка на машине до галереи была мучительно тихой, и я заметила, как напряглись челюсти Джордана, когда я украдкой взглянула на него. Его невежественные комментарии в адрес Надира сделали ситуацию очень неловкой, но он вел себя так, будто я его оскорбила.

— Сделай снимок. Это останется надолго, — сказал он, напугав меня, его глаза по-прежнему были устремлены вперед.

— Нет, спасибо, я не хочу разбить свой объектив, — ответила я, незрело оправившись от того, что меня поймали.

Когда мы подъехали к галерее, парковщик обогнул машину и забрал у Джордана ключи. Я выскочила из машины прежде, чем он успел открыть мою дверь. Повернувшись, чтобы бросить на него торжествующий взгляд, я встретила его пылающие глаза, что только усилило мою ухмылку.

Я кинулась к входу, оглядываясь по сторонам в поисках Линь. Осуществление моего плана бросить Джордана было так близко, что я почти чувствовала его вкус. Наконец, заметив шелковистые черные волосы и пышное платье с корсетом, облегающее маленькую фигурку, я улыбнулась.

Я не успела сделать и шага в сторону Линь, как твердая рука обхватила меня за талию. Я застонала, когда меня потянули назад и прижали к твердому телу. Грудь Джордана накрыла мою спину, и я почувствовала весь его запах. Его одеколон, его мыло, его бритву после бритья, его мятное дыхание. Все это забивало мои артерии, как мамина стряпня.

Переполненная жаром, его прикосновениями и запахом, я попыталась отстраниться. Моя попытка была прервана, когда к нам подошли Линь и ее наставница Элейн. Вместо того чтобы отпустить, Джордан прижал меня к себе еще крепче.

— Не убегай от меня, Сарвеназ, — он грубо произнес эти слова, прижимаясь к моему уху, и мышцы на моей шее напряглись.

— Я так счастлива, что у тебя получилось! — восторженная Линь перерезала натянутую между нами струну. — Элейн, это моя лучшая подруга Наз и наш друг Джордан, — представила она нас.

— Очень приятно с вами познакомиться. Было очень приятно провести с ней время. Тебе повезло, что в твоей жизни есть такой свет!

— О, я знаю. Я бы не смогла прожить свою жизнь без нее. Она всегда говорит о том, как ей повезло, что она стажируется у вас. Ваша работа просто потрясающая, Элейн.

Она улыбнулась и повела нас внутрь.

Как бы мне ни хотелось это признавать, но рука, обхватившая меня за талию, успокаивала. Джордан не сдвинулся с места, да я и не просила его об этом. Линь подергала бровями, гордясь тем, что заставила меня приехать. Не успела я стереть ухмылку с ее лица, как она унеслась прочь.

— Шампанское? — спросила подавальщица.

Джордан принял два бокала и протянул один мне. Я проглотила пузырящееся шампанское одним глотком, наслаждаясь тем, как оно, словно жидкий бархат, движется по моему горлу.

— Пытаешься напиться сегодня? — спросил он, вызвав дрожь в моем позвоночнике.

— Чтобы напиться, нужно гораздо больше, чем это, — сказала я, поднимая фужер.

— Это вызов? — его теплое дыхание овеяло мою шею, и от его слов я запыхалась. Джордан опустил глаза на мои пятки, и на его лице появилась довольная ухмылка.

Когда я двинула рукой, чтобы ударить его локтем по ребрам, он крепче прижал меня к себе, сковывая мое движение.

— Осторожно, Сарвеназ, — предупредил он. — Не начинай того, что не сможешь закончить.

Я сглотнула комок в горле, пытаясь облегчить сухость. Его слова пронзили меня электрическим током до глубины души, достаточно резким, чтобы с губ сорвался прерывистый вздох. То, как мое имя сорвалось с его языка, заставило меня сжать бедра. Но это только усилило давление между ними, и моя чувствительная кожа стала натирать платье. Прижавшись спиной к его груди, я попыталась сдвинуться, чтобы восстановить пространство и облегчить боль.

Проверяя, заметил ли он мое зарождающееся возбуждение, я встретила нежную улыбку Джордана. Меня пронзило до глубины души, и, если бы не его рука, я бы врезалась в скульптуру позади нас. Я уже второй раз видела эту искреннюю улыбку, и, черт возьми, она делала его красивым. Почувствовав, как мои губы приподнялись в знак обожания, я вернула голову к искусству, вспоминая, зачем мы здесь.

Я ни за что не позволила бы улыбке ослабить мою бдительность. Эти ворота были сделаны из стали, и я не позволила бы ничему пройти мимо них.

— Вот это - труд любви! — раздался голос сзади нас. Мы обернулись и увидели Элейн, восхищающуюся скульптурой. — Наш художник создал ее вместе со своей женой. Они оба изваяли то, что представляли себе, как свою любовь друг к другу, а затем соединили их! Блестяще! — воскликнула она, пока Джордан и я пристально рассматривали произведение искусства.

Это была скульптура из белой глины, с одной стороны сломанная, а с другой - чисто вырезанная, с замысловатой резьбой. Фигуры двух тел были соединены в сердце, с обеих сторон виднелись асимметрии и уязвимые места.

— Это великолепно, — сказала я в восхищении.

— Я знала, что вам, голубки, понравится. Любовь говорит с теми, кто погрузился в ее красоту.

— О, мы не...

— Абсолютно, — согласился Джордан. — Вся эта выставка исключительна, Элейн.

— Я рада это слышать. Я перестану трепать вам уши. Развлекайтесь! — сказала она и ушла.

Когда я уже собиралась спросить Джордана, почему он не поправил Элейн, он убрал руку с моей талии, поставил наши фужеры с шампанским на поднос и взял мою руку в свою.

— Что ты делаешь? — спросила я, когда он потянул меня за собой. Он ничего не ответил, лишь уверенно зашагал по узкому коридору. Когда он наконец остановился, чтобы открыть