Циолковский - Валерий Демин

Между тем не известно ни одного высказывания Константина Эдуардовича — положительного или отрицательного — в адрес калужских теософов или теософии в целом. Не сохранилось на сей счет никаких воспоминаний современников или хотя бы каких-то намеков с их стороны. Косвенных же свидетельств предостаточно. Не в последнюю очередь они касаются представлений об эволюции Космоса. Согласно теории Блаватской, на первых этапах жизнь во Вселенной приняла аморфные формы эфирно-светоносных существ: сначала ангелоподобных, затем — призракоподобных. Циолковский также не исключал существования ни эфирных, ни ангелоподобных гуманоидов. Вот что он писал об эфироподобных разумных существах:

«Тогдашние существа были менее плотны, но и они подвержены были эволюции, и между ними была борьба за существование, и они достигли в свое давно прошедшее время венца совершенства, и они стали бессмертными владыками мира (какого достигнут люди и какого уже достигли родственные нам жители небес), и они получили блаженство».

Более того, Циолковский допускал, что подобные высокоразвитые и высокоразумные существа до сих пор обитают на Земле и в её окрестностях, однако невидимы нами. А если это не так, то по крайней мере существует эволюционная связь между призракоподобными или разноплотными существами прошлого и настоящего:

«Но открыты ли все тайны Космоса? Нет ли чего-нибудь более сложного? Нет ли связи между разноплотными существами разных эпох так же, как между водородными и неводородными существами бесчисленных категорий условных духов».

Насколько процитированные фрагменты соответствуют идеям Блаватской, можно понять, прочитав её «Тайную доктрину». Конечно, с этой «библией» теософов сам Циолковский не мог быть знаком, так как написана и издана она была на английском языке, а появившийся значительно позже перевод, сделанный Еленой Рерих, примерно до середины 80-х годов XX столетия в России вообще находился под запретом. Зато вполне вероятно, что Константин Эдуардович видел и, быть может, даже пролистывал брошюру Е. П. Блаватской «Закон причин и последствий, объясняющих человеческую судьбу», изданную в 1915 году в Калуге. Здесь нетрудно обнаружить ряд фундаментальных положений, созвучных идеям Циолковского, и даже ключевые словосочетания, более известные сегодня по его собственным работам, такие, к примеру, как «воля Вселенной».

Циолковский, как и Блаватская, на протяжении всей жизни постоянно вступал в непосредственный визуальный контакт с некими человекоподобными ноосферными образами, от которых получал важную информацию. Только именовались они у Блаватской — Махатмами, у Циолковского — «ангелами». Кроме того, сведения о теософии Циолковскии мог получить опосредованно через работы высокочтимого им Камиля Фламмариона. Всемирно признанный классик науки и её блестящий популяризатор был лично знаком с Блаватской, разделял многие её идеи и был автором не только знаменитых в XIX веке книг по астрономии, но также и философско-религиозных и оккультных трактатов, таких, например, как неоднократно издававшаяся в России работа «Непознанное».

Сказанное по поводу теософии в полной мере можно отнести и к чрезвычайно популярной среди дореволюционной читающей публики книги Ричарда Мориса Бёкка «Космическое сознание». Она была издана чуть ли не во всех европейских странах, а в переводе на русский язык впервые книга вышла в 1915 году в Петрограде (во время Первой мировой войны название Северной столицы было русифицировано); последнее её переиздание в России осуществлено в 1994 году. Канадский психолог Бёкк не был ортодоксальным теософом, однако, лично испытав в 1872 году мгновенное просветление, истолковал его в мистическом плане и занялся доскональным исследованием проблемы, опираясь как на опыт прошлой истории, так и на известные современные ему факты. При этом автор подчеркивал, что за несколько секунд пережитого им озарения он увидел и узнал больше, чем за всю предшествующую жизнь. Циолковский был знаком с книгой Бёкка и разделял его идеи. И вообще их натурфилософские и этические взгляды представляются не просто близкими, а тождественными. Даже в воздухоплавании англо-канадский исследователь видел основной фактор технического прогресса XX века, способный сделать прозрачными национальные границы и даже повлиять на сближение языков.

Так или иначе, исследователи научно-философского наследия Циолковского давно уже обратили внимание на совпадение некоторых его идей (и, в частности, терминов «космическое мышление», «космическое сознание», «космическая точка зрения», «космическое гражданство», «воля Вселенной», «существа выше человека» и др.) с понятиями, использовавшимися в конце XIX — начале XX века в теософской и эзотерической литературе.

Долгие годы дружбы связывали Циолковского и с блестящим популяризатором науки Яковом Исидоровичем Перельманом (1882–1942). Его книги «Занимательная физика», «Занимательная арифметика», «Занимательная алгебра», «Занимательная астрономия», «Занимательная геометрия», «Занимательная механика», «Межпланетные путешествия» и другие известны во всем мире. В России «Занимательная физика», впервые увидевшая свет в 1913 году, издавалась около 30 раз и остается популярной по сей день.

Две книги Перельман посвятил К. Э. Циолковскому — «Циолковский. Его жизнь, изобретения и научные труды» (Л.; М., 1932) и «Циолковский. Жизнь и технические идеи» (М.; Л., 1937). А началось все 20 ноября 1912 года, когда ответственный секретарь журнала «Природа и люди» Я. И. Перельман на заседании Русского общества любителей мироведения выступил с докладом о «междупланетных путешествиях» и отметил выдающуюся роль К. Э. Циолковского в разработке этой, тогда ещё казавшейся сверхфантастической, проблемы. При этом Перельман опирался на статью под названием «На ракете в мировое пространство», принадлежавшую перу другого активного пропагандиста идей Циолковского — Владимира Владимировича Рюмина (1874–1937), опубликованную месяцем раньше все в том же журнале «Природа и люди». «Циолковский не только один из многих завоевателей воздушной стихии, — писал Рюмин. — Это гений, открывающий грядущим поколениям путь к звездам. О нем надо кричать». Вскоре информация о докладе появилась в столичной прессе. Через месяц Циолковский написал теплое письмо Перельману, и с тех пор их переписка продолжалась до самой смерти «отца космонавтики».

Любопытно, что Перельман окончил тот же Лесной институт, что и отец Циолковского (где учились и его братья). Но карьера лесничего его не привлекла. Печатать свои научно-популярные статьи он начал, ещё будучи гимназистом, а затем студентом. Общее количество опубликованных работ Перельмана приближается к тысяче. Кстати, именно он ввел в оборот термин «научная фантастика». Уже в год их знакомства он опубликовал два научно-фантастических рассказа Циолковского — «Вне Земли» и «Без тяжести». После революции популярность Перельмана в России возросла во сто крат. В 1919 году он стал главным редактором первого советского журнала «В мастерской природы», где, естественно, продолжал пропагандировать идеи своего старшего друга. Умер Я. И. Перельман вместе с нежно любимой женой от голода в блокадном Ленинграде.