Счастье момента - Штерн Анне

Из узких окон сочился кисловатый запах, который смешивался со зловонием мусора.

– Блеск, – произнес грубый голос.

Хульда резко обернулась – она и не заметила, что кроме нее во дворе кто-то есть. Из-за жестяного мусорного бака показалась белокурая кудрявая голова. Мальчик, но его детское лицо совсем не сочеталось с широкими плечами и низким голосом.

Хульда бы дала мальчишке лет семнадцать-восемнадцать. Растрепанные волосы спутались и слиплись сосульками, рубашка порвалась, штаны лоснились от грязи, а обуви и вовсе не было. Паренек показался Хульде знакомым. Но откуда?

– Любуйтесь, не стесняйтесь, – бросил он и с равнодушным лицом снова зарылся в мусорку. Вытащил половинку гнилой картофелины и сунул в карман. Туда же последовала заплесневелая корочка хлеба.

Заметив, что Хульда не сдвинулась с места, паренек выпрямился и указал на ее лицо:

– Врезались, что ли?

Хульда осторожно дотронулась до губы.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответила она.

Паренек тихо рассмеялся, словно она сказала что-то забавное, потом подошел ближе – медленно, почти с опаской, и посмотрел на велосипед.

– Как он вам?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, нравится кататься?

– Ты никогда не ездил на велосипеде? – спросила Хульда и мысленно влепила себе затрещину. Зачем сыпать этому бедному пареньку соль на рану?

Он покачал головой, не показывая, что Хульда обидела его опрометчивым вопросом.

– Хочешь прокатиться? – под влиянием порыва предложила Хульда, протягивая руль от своего железного коня.

Паренек с равнодушным лицом кивнул и схватился за руль.

– Блеск, – повторил он тем странно хрипловатым, наполовину детским, наполовину мужским голосом, и ловко запрыгнул на седло. Похоже, под рваной рубашкой скрывались крепкие мышцы. Паренек закрутил педали и, петляя, выехал со двора на улицу, где исчез из поля зрения.

Хульда ждала, но паренек не возвращался. А вдруг он…

Колокол лютеранской церкви ознаменовал шесть часов вечера, напоминая о том, что наверху Хульду ждет Лило, чтобы под ее чутким руководством искупать Конрада в первый раз. Еще один визит, счет за который Хульда не сможет выставить страховой компании…

Нервничая, Хульда подбежала к воротам и осмотрела улицу. Паренька нигде не было видно.

Выругавшись, она вернулась во двор, вошла в дом и принялась карабкаться по лестнице. Остается лишь надеяться, что дерзкий паренек накатается вдоволь и вернет велосипед в целости и сохранности. Хульда в очередной раз отругала себя за безрассудство. Как ее снова угораздило? Почему она с завидным постоянством попадает в ситуации, когда ее обкрадывают или пользуются ее добротой?

– Госпожа Хульда, наконец-то вы пришли, – с легким упреком заявила Лило вместо приветствия. – Конрад ужасно устал и хочет спать. Не знаю, получится ли его помыть.

– В первую очередь уставшей выглядите вы, – возразила Хульда, с беспокойством глядя на глубокие тени у Лило под глазами.

– Ерунда, – отмахнулась та. – Просто малыш постоянно просыпается по ночам. Вольфи перебрался спать на кухню. Говорит, детский плач сводит его с ума.

– А вас? – с улыбкой спросила Хульда. – Разве вас плач не сводит с ума?

Поколебавшись, Лило покачала головой.

– Конечно, хотелось бы спать чуточку побольше… Но все-таки я мать.

– И поэтому должны вести себя как мученица?

– Кто-кто?

– Женщина, готовая бескорыстно пожертвовать собой, – объяснила Хульда, думая о Карле и об искаженном гневом лице Педро. Стоило вспомнить о событиях вчерашнего вечера, как на глаза навернулись слезы, и Хульда, заморгав, торопливо отвернулась. Лило не нужна плакса-акушерка, умирающая от жалости к себе.

– Нет, но и жаловаться я не хочу, – ответила Лило и вздохнула. – Наши новые соседи делают это за двоих.

Хульда вопросительно посмотрела на девушку – похоже, та тоже боролась со слезами.

– Знали бы вы, как я скучаю по Рите! В ее квартиру въехали новые жильцы, семейная пара. Они были со мной ужасно грубы. Прошлой ночью Конрад много плакал, и они сказали, чтобы я заткнула его, пока они не сделали этого сами.

– Какая наглость! – возмутилась Хульда и потрепала Лило по руке. Она знала, что нищета, процветающая в каморках многоквартирных доходных домов, далеко не всегда сближает людей. Тесная ловушка, откуда некуда бежать, зачастую подпитывает ненависть и негодование к тем, кто оказался рядом. Но с Ритой такого не случилось, несмотря на то, что на ее долю тоже выпало немало страданий.

– Комиссар больше не приходил? – подчеркнуто небрежно спросила Хульда, осматривая Конрада, который лежал на кровати голый и довольный. «Мальчик вовсе не кажется усталым», – подумала она и украдкой улыбнулась. Должно быть, Лило невольно перенесла свое изнеможение на ребенка, который, похоже, собирался с силами, чтобы ночью снова не давать всему дому спать.

Лило покачала головой.

– Он давно забыл про смерть Риты, – с горечью произнесла она. – Одной утопленницей больше, одной меньше, подумаешь! Какая полиции разница?

Младенец довольно закряхтел и ухватился за палец, который протянула ему Хульда. Для новорожденного у него оказалась крепкая хватка и удивительно зоркие глаза.

– Похоже, комиссар с самого начала хотел побыстрее закрыть это дело, – продолжила Лило, рассеянно складывая полотенце.

– Почему вы так думаете?

– Не могу объяснить. Просто чувство такое. Он ничего не хотел о Рите знать. Даже не допросил господина Зауэрбира, с которым она поссорилась незадолго до смерти. Мне показалось, что ему неприятно о ней говорить.

Хульда посмотрела в окно, глядя, как вечернее солнце накрывает двор приглушенными тенями. Неужто Лило права? Неужто Карл Норт совсем не пытался пролить свет на это загадочное дело? Такая мысль уже приходила Хульде в голову. Казалось, комиссар затягивал расследование и занимался им вполсилы. Даже не всех свидетелей опросил. Квартиру уже освободили, хотя обстоятельства смерти Риты оставались не раскрыты. Но почему? Почему Рита вызывает у него такую… неприязнь?

Внезапно наблюдение Лило показалось Хульде невероятно точным. Похоже, смерть Риты затронула комиссара сильнее, чем ему хочется признавать. Но почему? Почему комиссар Карл Норт вообще испытывал чувства к убитой, которую даже не знал? Или знал? Но откуда? У него не было ничего общего с этой женщиной. Их жизненные пути не могли не пересекаться. Разве только…

– Знаете что? – спросила Хульда, пытаясь скрыть охватившее ее возбуждение. – Вы правы. Конрад сегодня слишком устал, чтобы купаться. В любом случае, малыши довольно чистые. Я вернусь в понедельник, но пораньше, днем, и мы наверстаем упущенное. Договорились?

Не дожидаясь ответа, Хульда торопливо схватила акушерский саквояж и попрощалась. Лило выглядела слегка разочарованной, но дружелюбно пожелала акушерке хорошего вечера и закрыла за ней дверь.

Хульда сбежала по лестнице и с облегчением увидела свой велосипед. Паренек прикатил его обратно и аккуратно поставил у стены дома.

Она не знала, что делать дальше и почему она так спешила уйти от Лило. Внезапно она больше не могла находиться в тесной квартирке Шмидтов, ей хотелось осталось наедине со своими мыслями и подышать свежим воздухом.

Выйдя со двора, Хульда села на велосипед и поехала в сторону Винтерфельдтплац, вдыхая душный, теплый воздух этого субботнего вечера. Ей нужно было привести в порядок мысли и проверить ужасное подозрение, которое закралось ей в голову.

Но как? И где?

После ссоры с Феликсом в кафе «Винтер» Хульда уже два дня как не казала носа на площадь – меньше всего ей хотелось попадаться на глаза бывшему возлюбленному. Когда-нибудь, когда чувства улягутся, они встретятся и поговорят, но сейчас до этого далеко. К тому же Хульде не хотелось ни отвечать на пытливые вопросы Берта, ни терпеть его жалостливые взгляды. А дома, как паук в паутине, сидит госпожа Вундерлих, которая только и ждет возможности, чтобы устроить Хульде допрос о ее личной жизни…