Ваше Сиятельство #12 - Эрли Моури

облике. А пока улицы столицы текли подо мной ночными огнями. Выше и ниже меня проносились виманы; в серебряном свете луны недалеко проплывал дирижабль.

Я сосредоточился. К чертям Ленскую — нужно скорее вернуться в Лондон! Меня ждут с огромным нетерпением, и у нас очень много важных дел, цена которым — величие нашей Родины! А капризы женского сердца… С этим разберемся как-нибудь потом!

«Дорогая, уступи-ка место — хочу домой», — беззвучно попросил я Бондареву, едва влетев в открытое окно.

«Наконец-то! Как же ты долго!», — ментально воскликнула баронесса. И вышло это так громко, что меня пробрала легкая вибрация.

Наташа осторожно ослабила связи, передала основные энергоканалы. Мне показалось, при этом баронесса хотела меня поцеловать — этакое выражение радости и принятие близости на тонком плане. Она, близость, между нами как бы есть, но кто-то очень упрямо сопротивляется это признать.

Прошло не более двух минут, как я открыл глаза. Бросил взгляд на Элиз — она услышала, что я вернулся, сразу прибежала. Потом на Бабского и пролом в стене. И строго спроси:

— Почему до сих пор не сделали ремонт?

— Ах-ха-ха! Вы, господин Макграт, шутник, как и я! — отозвался Алексей Давыдович.

— Саш, жарить уже мясо? — Элизабет присела на край кровати.

Я втянул ноздрями воздух и сразу почувствовал маленьких подвох. Здесь и без того витал невыносимо аппетитный запах жареной с луком баранины.

— Прости, но… — Стрельцова улыбнулась и стыдливо отвела взгляд, — мы с Бабским не выдержали, съели по кусочку. Пойду приготовлю для тебя с Наташей.

— Блять… — прошептал я.

— Что? — Стрельцова или в самом деле не расслышала, или сделала вид.

— Да злюсь я на себя, Элиз! Злюсь, что не принес тебе цветы! — пояснил я.

Вероятно, Бондареву эти слова задели, но она не подала вида и сказала:

— Рассказывайте, корнет, не томите! Что там в Увядшей Розе? — она слегка толкнула меня в бок. — А то вы не о тех цветах начинаете. И вообще, хватит мять мою кровать — вставайте!

Наташа ткнула меня в бок жестче. Ну, что за женщина! Меня начал разбирать смех. Ее надо трахнуть! Определенно! За все ее капризы, мысленные завихрения, за эти попытки командовать мной — надо трахнутьт! Даже Ковалевская удивлена, что этого до сих пор не случилось.

— Раз так, слушай мою команду! — я приподнялся. — Все шагом марш на кухню. Там расскажу об Увядшей Розе, иных «цветах» и сюрпризах герцога Уэйна. И потом, попивая вино составим план на завтра.

Рассказывал я долго. О визите в Москву пока не сказал ни слова, но обо всем, связанном с Castle Faded Rose, изложил в полном объеме: все свои приключения, наблюдения и домыслы. Взяв листок бумаги коряво, но достаточно ясно изобразил план замка таким, каким я воспринял его. Сделал даже поэтажную разбивку тех уровней, которые для нас могли иметь значение. По просьбе Бабского снова и подробностях пересказал весь забавный казус с магистром Брэггом. Полагаю, Брэгга не стало в живых, еще в те минуты, когда искал путь к нижним уровням замка.

— Вы очень меня удивили, корнет, — начала Бондарева, которая никак не могла расстаться с этой неуместной манерой общения. — Удивили приятно. Конечно, это просто потрясающе, что вы смогли такое проделать!

— Не «вы», а «ты», — я положил ей руку на колено.

— Хорошо, если тебе так от этого легче, — согласилась строптивая баронесса, придерживая мою ладонь и поправляя юбку. — Но… — она замолчала, будто собираюсь мыслями и глядя, как Элизабет суетится у плиты. — Дело в том, что после случившегося с тем магистром… Брэггом, положение для нас не стало слишком лучше. И я с тобой, Александр Петрович, соглашусь. Завтра же они начнут расследование. Это без сомнений. Или даже сегодня. Происшествие слишком серьезное.

— Да, но они никак не докопаются до истины, — я потянулся к пачке «Никольских».

— Не докопаются, но вполне могут заподозрить, что имело место какое-то ментальное вмешательство, — продолжила Бондарева. — Например так: группа сильных российских менталистов, смогла обойти их щит и, используя жесткие схемы психо-когнитивных влияний вывели магистра из равновесия. Затем довели до сумасшествия. Разумеется, они примут все меры для дальнейшего усиления охраны замка и будут в ближайшее время находится в особом внимании, готовые к самым негативным сценариям. Поэтому, я считаю необходимым поторопиться с реализацией твоего плана. Я имею в виду, проникновение в замок через подземный ход. Мне в этом плане нравится почти все. Лишь пока неясны кое-какие детали и вопросы, связанные с нашим отступлением.

— План господина Макграта во всем великолепен! — согласится Бабский, вертя в руке серебряный тубус, с которым не расставался.

— Так вот, нам нужно обсудить кое-какие детали и приступить к реализации плана сегодня же! — высказалась штабс-капитан.

Элизабет и поручик Бабский с недоумением повернулись к ней.

— Сегодня же! — повторила она. — Иначе завтра все может стать намного сложнее. Придется не поспать! Родина требует! — с пылом произнесла Бондарева.

Мне показалось, что следующими ее словами будут: «Беру командование на себя!»

Глава 16

Краб Ольвары

После краткой, но похожей на порох речи Натальи Петровны, Бабский и Элиз выжидательно смотрели на меня. И наступила тишина. Слышалось лишь, как шипит на сковороде ягнятина. Ах, да, еще у меня заурчало в желудке от голода.

— Элиз, у тебя там мясо не сгорит? — полюбопытствовал я.

— Ваша милость, правда, что ли выдвигаемся прямо сейчас? — улыбка на его лице в этот раз вышла вымученной.

— Кто сказал? — разыграл удивление я, и поймав движение глаз поручика в сторону Бондаревой, рассмеялся: — Ах, Наташенька. Нет, она погорячилась. Родина требует — это все понятно. И мы Родину не подведем. Но будем делать все зависящее от нас без лишней спешки. В общем, расслабьтесь. Думаю, уже пора открыть бутылочку вина.

— Корнет! Ну-ка идите сюда! — Бондарева встала, с грохотом отбрасывая табурет.

Решительным шагом она вышла в коридор. Я, виновато опустив голову и подмигнув Стрельцовой, последовал за штабс-капитаном. Когда мы дошли до конца коридора, у меня было такое ощущение, что госпожа Бондарева сейчас скомандует: «К стенке!». Но она без всякой команды вцепилась в мою рубашку и оттеснила меня к простенку.

— У тебя совесть есть⁈ — ее очаровательные глаза,