Желтый ценник - Сания Шавалиева

надулись, морщины пропали, на вытянутой шее появились алые пятна. Ошарашенный столь неожиданным оборотом дел, Василий громко замычал, суетно забегал.

– Ми-му-ми, – заглядывал он каждому в лицо, застывая на месте, махая руками на коня, кусая губы, что-то пытаясь сказать.

– Чего тебе? – не понимали все, опускали глаза.

Василий вдруг заплакал, хватаясь за борта, взобрался в кузов, вырвал укрук у водителя и с силой замахнулся на него. Ибраим громко рассмеялся и, сделав вид, что испугался, стал отступать от разгневанного Василия. Василий игры не принял. Он всерьез вступился за коня и готов был стоять за него до смерти. Чем больше водитель шутковал, тем больше беленился Василий.

– Хватит уже издеваться, – прервала хохму тетя Валя. – Нечего тут скоморошничать. В дом идите обедать.

Все заторопились на обед. Один только Василий не слышал. Он гладил иноходца по корпусу, от треугольной широкой груди к узкому заду. Трогал сухую горбоносую голову с большими глазами, седыми ресницами. Василию не было дела до обеда. Одна лишь страсть владела им сейчас, страсть к скачке на этом вороном. Василий представил, как несется по степи, по крутым тропам, под звездами глубокой ночи. Ветер посвистывает в ушах, грива истинного иноходца бьет по глазам, а Василий, как в детстве, слышит, как перестукивают глухим звоном копыта по убегающей под ними земле.

– Нравится? – хлопнул Василия по спине Ибраим.

Увлеченный конем, Василий вздрогнул, тряхнул головой, закричал:

– Ми-му-ми!

– Да, брат, – пожалел Василия Ибраим и показал жестом, словно скачет на коне.

Василий понял, закивал, заулыбался, замахал руками. Он применил все свои красноречивые эмоции, чтобы показать, как он хочет прокатиться на этом иноходце.

– Понял, понял, – приобнял Ибраим Василия за плечи.

Пока Ибраим устанавливал настил, конь стоял смирно, обескураженный всем тем невероятным, что ему пришлось пережить. Ибраим отвязал коня, пошел краем кузова, отодвигая вороного в сторону, и погнал его вперед к деревянному мостку на краю. Вороной был не прочь покинуть кузов. Он фыркнул, оскалил зубы и тронулся с места. Осторожно правым копытом испробовал деревянный настил с продольными перекладинами. Видимо, настил показался неустойчивым, потому что конь громко заржал, вернул ногу на пол кузова. Ибраим потянул за уздечку. Конь снова фыркнул, потянул голову за уздечкой, но ступить не решался. «Хоп-хоп», – кричал Ибраим, одновременно дергая уздечку, махая укруком и следя, чтобы конь не оступился.

Ступив на землю, конь отряхнулся, захрапел, затем взвился на дыбы. Ибраим вздрогнул, не удержал уздечку. Люди вокруг мигом рассыпались, и конь оказался один на один с Василием. Еще секунда – и он задавит Василия всем своим весом. «Беги!» – хотелось орать Асе, но от ужаса слова застряли в горле, а голос пропал. Василий стоял с широко раскрытыми глазами, он замер, но не от страха, а от красоты этого иноходца – он восхищался его высотой, мощью и величием. Однако Василий успел присесть, откатился из-под брюха коня в сторону, вскочил на ноги и ухватился за уздечку.

– Ми-ми-му, – осторожно приближался Василий к иноходцу, дотянулся рукой до его головы, погладил. Конь захрипел, попытался рвануться прочь, но Василий уже ухватил его за верхнюю губу.

Ася не заметила, как Василий оказался на спине коня. Минуту-другую конь стоял, потом покосился глазом через плечо и почувствовал, как ноги человека крепко впились в его бока. Иноходец вскинулся на дыбы, заржал негодующе и яростно поскакал вперед, взбрыкивая задом. Он весь напрягался, чтобы сбросить с себя все чужое, но быстро устал. Тогда он тряхнул челкой и пошел с места четкой, стремительной иноходью, описывая большой полукруг, чтобы вернуться к машинам. Увлеченный его бегом, Василий закричал:

– Ми!.. Му!.. А!..

– О-о-о, смотри, как идет!

– А ты как думал, – задорно отозвался Ибраим.

Они быстро рысили за иноходцем и кричали, как маленькие дети. Голоса их словно подстегивали коня, он все убыстрял и убыстрял бег, но быстро сдал, превращая ритм иноходи в ровный шаг.

– Хорош, – согласилась тетя Валя и сурово добавила: – Только зря на виду у всего поселка. Сглазят. А то еще хуже – уведут ночью. На хорошего коня, как на дорогую иномарку, охотников много. Это ж казахская степь, здесь порою конь в загоне более ценен, чем жена в доме. Некоторые дурни на страдания пойдут ради такого, и себе жизнь загубят, и коню.

Василий повел коня в коровник и сам остался там.

Пообедав, Руслан расчистил перед собой на столе место, взял пакет, который ранее принес из машины, стал вытаскивать пачки денег. Гуля сняла жилет, вывернула наизнанку, и все увидели ровный ряд карманов, туго набитых деньгами.

Ибраим сразу отказался принимать деньги лично, сославшись на то, что он только перевозчик, а для денег дан другой человек. Ибраим вышел со двора и вскоре вернулся с щуплым человеком в кожаной куртке. В дверях остановился еще один, своим огромным телом занял весь проем и перегородил дорогу свету и всему, что хотело пройти или протиснуться мимо.

Тетя Валя, увидев деньги, поразилась их количеству. Неужели конь стоит таких денег? Неужели у людей есть такие деньги? Неужели кто-то согласен такие деньги отдать за коня? Все эти вопросы разом пронеслись в голове тети Вали, которая в жизни не видела такой кучи.

Руслан укладывал стопки ровными рядами и пересчитывал указательным пальцем, словно это были кирпичи. Тетя Валя опомнилась, вспомнила про Василия, что он не кормлен, заторопилась в коровник, собрав остатки еды со стола.

– Лучше бы долларами, – искренне вздохнул человек в кожаной куртке.

Руслан оглянулся на Гулю, словно предлагая ей слово.

Гуля улыбнулась и пошутила:

– Откуда в нашей стране столько долларов?

Все шутку оценили, одобрительно поржали.

Человек в кожаной куртке сгреб деньги в большую черную сумку и сказал хриплым голосом:

– Советую здесь не задерживаться.

В другое время Ася с Русланом не прислушались бы к совету и откликнулись на приглашение двоюродных братьев и сестер погостить, попариться в баньке, но второе предупреждение за час призывало к размышлению о том, что стоит все-таки поторопиться, тем более что и деньги не их, и конь чужой, да еще тяготила ответственность за Гулю.

Все были измучены тяжелой дорогой, хотелось спать. Они готовы были развалиться прямо на полу летней веранды, казавшемся прохладным от голубой краски. В углу, огороженном кирпичами, теплыми желтыми пятнами шумели трехдневные цыплята. В другой раз Ася обязательно за ними понаблюдала бы, покормила яичными желтками, а сейчас хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть ярких отблесков солнца на самоваре, позволить вялой голове отключиться от мыслей и проблем. Хоть ненадолго, хоть на чуть-чуть.

Тетя Валя проводила гостей в дом, и