Цветок предательства - Анна Данилова

– Послушайте, вы что-то знаете… Так кто убил Веронику и всех ее любовников?

– Аркадий, кто же еще! – она нервно хохотнула.

– Но как? Он же инвалид…

– В последние месяцы его руками и ногами была моя сестра.

– Это она сама вам рассказала?

– А как иначе он мог бы оказаться там, в доме своей бывшей жены? Конечно, она ему помогала. Но моя сестра, понятное дело, делала это за деньги. А еще… Не знаю, нафантазировала ли она себе или это действительно правда, но Аркадий обещал жениться на ней.

– Что? Жениться?

– Это был бы один из самых крепких браков, между прочим. Моя сестра была практичной особой, и она быстро взяла бы все в свои руки. И уж подзорную трубу точно бы выбросила, прямо из окна! Они переехали бы в другую квартиру, где ничего не напоминало бы Аркадию о Веронике. Думаю, Любаша рискнула бы даже забеременеть и родить. Одно дело, когда ты просто сиделка, а совсем другое – когда ты законная жена и на тебя записана часть имущества. Это придает уверенности, знаете ли… И все получилось бы, если бы этот Аркадий окончательно не спятил.

– Так это он, говорите, убил Веронику?

– Меня там не было, поэтому я могу только догадываться, но то, что он собирался ее убить, Люба мне говорила. У нее были любовники. Так вот Аркадий застрелил троих. А потом и Веронику.

– С помощью вашей сестры?!

– Получается, что да…

– Она сама вам сказала?

– Она приехала ко мне в тот день, когда все это случилось, сказала, что она оставила Аркадия в той квартире, которая напротив квартиры Вероники. Она думала, что Аркадий хочет просто с ней поговорить, хотя о чем говорить, когда они были в разводе… Может, перед тем как сделать официальное предложение Любе, он решил еще раз спросить Веронику, не хочет ли она вернуться к нему… Я не знаю.

– Она оставила его там и приехала сюда, к вам?

– Да, она сильно нервничала, говорила, что у нее нехорошее предчувствие… А потом снова поехала туда, к нему. Она позвонила мне оттуда и сказала, что Аркадий каким-то образом вернулся домой один. Что он очень плох, что заговаривается, что она боится за него…

А потом к Аркадию приехали какие-то люди. Возможно, это были вы, и сообщили о смерти Вероники.

– Так кто убил Аркадия?

Мария Калмыкова сняла очки и промокнула мокрые от слез глаза, затем снова надела их.

Она сидела перед Зосимовым такая несчастная, одинокая, раздавленная сознанием того, что совершила ее сестра, и не знала, как ему это сказать. Усугублял обстановку и кисловатый запах старой одежды, нафталина, пота и еще чего-то ядовитого, тошнотворного, что исходило от женщины. Плюс специфический душный запах покойника в квартире.

– Я думаю, что это она… Люба… Ведь ее отпечатки, я так понимаю, повсюду… там, где убили Веронику… Да и Аркадий был не в порядке… Да, я же не сказала главного: Аркадий не так давно передал свою долю Максу! Вот, понимаете?!

– Все это как-то связано? – Зосимов пытался уловить основную мысль Калмыковой, которую она постоянно теряла.

– Да конечно! Все ее планы рухнули в одночасье, стоило Аркадию все отдать брату.

– Представляю себе, как ваша сестра была разочарована… – решил подлить масла в огонь Валерий.

– Она, когда узнала, сильно разозлилась, просто-таки возненавидела их обоих, братьев… Ну а потом, я думаю, она окончательно запуталась, и, уже не зная, как выбраться из этой ситуации, чтобы на нее не свалили убийство такого количества людей, решила отравить Аркадия.

– Вы полагаете? – с недоверием произнес Валерий.

– У меня и доказательства имеются…

Она встала, мелкими шажками, словно ей мешала узкая юбка, подошла к кухонному шкафу, открыла его и достала оттуда мятый листок. Протянула Зосимову.

– Я, конечно, не разбираюсь в лекарствах, я не химик и не фармацевт, но, думаю, и Люба, и Аркадий пострадали от одного и того же лекарства… Люба купила его примерно неделю назад. Я еще удивилась, зачем ей сердечный препарат…

– И что она ответила?

– Для Аркаши.

– Так и сказала?

– Да. Но я и не стала расспрашивать. Аркадий был человек очень больной, мало ли что, может, у него начались проблемы с сердцем… Вообще-то Люба покупала ему огромное количество разных лекарств. Он пил таблетки горстями…

– Скажите, вы могли бы все это записать?

– Конечно! Прямо сейчас? – Она оглянулась на дверь, ведущую в комнату с покойницей.

– Да, прямо сейчас.

Зосимов вдруг испытал невероятное облегчение. Оказывается, все так просто! Значит, Аркадий. Все правильно. У него и мотив железный. Все логично. Убивает любовников бывшей жены, а потом и ее саму. Пользуется при этом помощью влюбленной в него женщины, обещая на ней жениться, а сам и не думает выполнять обещание и переписывает свою долю в фирме капитала на брата. Люба, которая по уши увязла в этих делах, уже ничего не испытывая к инвалиду, кроме отвращения и злости, подсыпает ему смертельную дозу препарата, вызывающего сердечный приступ…

Вот только зачем же она после всего этого убивает себя?

– А вы уверены, что это Люба отравила Аркадия, а не наоборот? – он посмотрел на приготовившуюся записывать Калмыкову, с сосредоточенным видом уставившуюся на лист бумаги. – Может, убив Веронику, Аркадий выпил лекарство, о действии которого был хорошо осведомлен и которое по его просьбе купила Люба, а потом подмешал растертые таблетки в питье вашей сестры. Выпив чаю, к примеру, она поехала домой и там ей стало плохо… Да-да, думаю, что так оно и было… Ее отравили у него дома! Стакана с остатками этого препарата мы в вашей квартире не обнаружили. Мы нашли лишь разбитый стакан с безобидными сердечными каплями…

– Аркадий? Господи, я уже и не знаю… Вы мне подскажите, что писать, как, что сначала, а то я и не знаю… Да только смысл-то в этом какой? Наказывать-то некого!

Валерий же был совершенно другого мнения. Дело-то, по сути, он раскрыл. Не без помощи Калмыковой, конечно.

Но роман Аркадия с Любой – это, конечно, бомба. Все намешано в этом деле, но больше всего все-таки любви, страсти, эгоизма, невозможности простить друг друга, плюс расстроенная психика…

Звонок Максима, последовавший сразу после того как он вышел из душной квартиры Калмыковой, Валерий воспринял как знак судьбы. Все-таки он не ошибся в нем. Никуда он не сбежал. Может, ему просто хотелось сутки побыть одному.

Максим подъехал к нему в Следственный комитет, извинился, что был недоступен, сказал, что устал от свалившихся на его голову проблем, и попросил воды.

Зосимов вышел из кабинета с графином, зашел в туалет, набрал воды и решил позвонить Людмиле.

– Привет. Слушай, тут такое дело… Ты скажи, передай через свою подругу Лизу, чтобы та сообщила Елене… Ну, ты знаешь, о ком я… Тут дело серьезное… Пусть Максим объявится, у меня ордер на его арест… Все поняла?

Он вернулся в кабинет и попросил телефон Максима.

– Сдается мне, что моя жена ведет параллельное расследование, – сказал он, улыбаясь и крепко сжимая в руке телефон Максима. Тотчас раздался звонок, Валерий, сделав знак рукой Максиму, мол, я послушаю, открыл его телефон. Послушал, произнес «следователь Зосимов слушает», после чего, качая головой и ухмыляясь, отключил телефон.

– Да уж, система оповещения у них феноменальная, – сказал он. – Ведь сказал же ей, не лезь! Ну да ладно. Максим, вы не хотите рассказать мне о сиделке Аркадия?

Максим с чувством безнадежной растерянности отвернулся к окну.

– Вы знали?

– Я случайно узнал… – видно было, что ему неприятно об этом говорить. – Просто пришел как-то днем и застал их… Зрелище, скажу я вам…

– А ваш брат вам это объяснил? Просто секс или?..

– Думаю, он скорее проверял себя… Люба же, как он потом мне рассказал, сгорая от стыда, надеялась, что он женится на ней.

– Вы поэтому решили с братом провернуть эту операцию с передачей его активов вам?

– Да. Ну не тянула эта женщина на любящую супругу. Никак. Она просто решила устроить свою жизнь. И ее можно было понять… Своего жилья у нее не имелось, она, приехав в Москву из провинции, поселилась у своей сестры, работа у нее была грязная, да и неблагодарная… Чего уж там…

Валерий достал чистый лист бумаги, протянул Максиму Шитову ручку.

– Пишите!

25. Макс

И вдруг все утихло. Она стала дышать свободнее и погрузилась в сладостное спокойствие: ее убаюкивала нисходящая гамма левкоев, которая замедлялась и тонула, переходя в восхитительное песнопение гелиотропа, пахнувшего ванилью и возвещавшего близость свадьбы. Время от времени едва слышной трелью звенели ночные фиалки. Потом ненадолго воцарилось молчание. И вот уже в оркестр вступили дышащие истомою розы. С потолка полились звуки отдаленного хора. То был мощный ансамбль, и сначала Альбина прислушивалась к нему с легким трепетом. Хор пел все громче, и Альбина затрепетала от чудесных звуков, раздававшихся вокруг. Вот началась свадьба, фанфары роз возвещали приближение грозной минуты. Все крепче прижимая руки к сердцу, изнемогая, судорожно задыхаясь, Альбина умирала. Она раскрыла рот, ища поцелуя, которому суждено было задушить ее, – и тогда задышали гиацинты и туберозы, они обволокли ее своим дурманящим дыханием, таким шумным, что оно покрыло собою даже хор роз. И Альбина умерла вместе с последним вздохом увядших цветов.