По ту сторону экрана - Татьяна Миненкова

— Хорошо смеется тот, кто смеется последним! Я оспорю это в суде! — выплюнул Сушков, искоса бросив на Лазарева недовольный взгляд.

Я же, с момента появления Дениса перестала воспринимать происходящее с прежней серьезностью. Главное — он был здесь, рядом. А когда его рука успокаивающе скользнула по моей спине, я почувствовала себя гораздо лучше.

— Удачи, Миш. Но я бы не советовал. Ты так усердно пытался оставить ни с чем меня и моего отца, что собственными махинациями загнал себя в угол.

— Вон отсюда, недоносок! — фыркнул он, а его лицо еще сильнее искривилось от злости.

— С превеликим удовольствием, — холодно отозвался Лазарев и, с абсолютно невозмутимым видом достал из коробки, которую я всё-еще держала в руках, возвышающийся над вершиной башни из канцелярии пузырек с чернилами. Открыл и как ни в чем ни бывало вылил содержимое прямо на голову, опешившего от происходящего, Сушкова. И, снова собственнически приобняв меня, негромко произнёс: — Ева, ты идешь?

Я на мгновение даже залюбовалась тем, как красиво и эффектно чернила стекают с волос Михаила на лицо и капают на ворот и грудь белой рубашки и галстука. Он попытался стереть их рукой, чтобы не попали в глаза, но этим лишь усугубил и без того неприятные последствия.

Вместе, обходя ошарашенно расступающихся сотрудников S мы с Лазаревым пошли к лифту. В напряженной и приятной после недавних криков тишине.

Я случайно встретилась взглядом с Зеленой и поняла, что рассказ о сегодняшнем дне станет лучшим в ее коллекции сплетен.

Когда двери лифта сомкнулись, Денис крепко прижал меня к себе, отчего коробку с канцелярией я все-таки выронила, но он умудрился подхватить ее одной рукой.

— Это были чернила для счастливой ручки, — задумчиво проговорила я, отчего-то дрожа и тяжело дыша так, словно только что пробежала стометровку.

Лазарев хмыкнул.

— Определенно, они сделали Мишу намного счастливее.

У крыльца нас уже дожидалась машина такси, поскольку Денис попросил водителя не уезжать, не намереваясь задерживаться в бюро надолго.

— Как… — когда мы оказались на заднем сиденье, я замялась, не зная как правильно сформулировать вопрос и вообще какой из всего миллиона своих вопросов задать первым. И пробормотала: — Еще ведь не прошло даже сорока восьми часов.

Он легко рассмеялся:

— А что, ты не успела по мне соскучиться?

— Успела, — отозвалась негромко, переведя на него взгляд. — Просто хочу понять, что произошло.

Мне все еще казалось, что он может снова исчезнуть. Сбежать, не дав мне ответов. Но он тепло улыбался, продолжая обнимать меня за талию, не желая отпускать ни на минуту. И я не хотела, чтобы он отпускал.

Его ладонь нашла на сиденье мою, переплетая пальцы. Будто поняв меня без слов, Денис наклонился к моему лицу и поцеловал, показывая, что он тоже скучал, заставляя мое дыхание сбиться, а кожу на руках и шее покрыться мурашками.

Этот неторопливый и полный нежности поцелуй с привкусом горького кофе и мятной жвачки тянулся до самого момента остановки машины, и только тогда в моей голове возникла мысль о том, что стоило бы, пожалуй, поинтересоваться у Лазарева о том, куда и зачем мы вообще ехали. Эту мысль тут же опровергла новая. А что, есть разница? И ее, кажется, не было.

Когда мы такси остановилось у дома Дениса, вопрос «куда» отпал сам собой, оставляя лишь «зачем». И, видимо, прочтя его в моем взгляде, Лазарев ответил:

— Я задолжал тебе обещанное гостеприимство, — негромко и серьезно произнёс он, но в глазах на мгновение сверкнули задорные искорки. — И теперь тебе сложно будет от него отвертеться.

— И не собиралась, — призналась я, выходя из машины, придерживая свободной рукой платье, подол которого чуть было не поднял резкий порыв ветра. — По крайней мере, пока ты мне всё не расскажешь.

Денис взял с сиденья мою коробку и понес сам.

— Расскажу, конечно, только дай мне немного времени, чтобы прийти в себя. Я поехал в бюро сразу из суда и переживал, что могу не успеть.

— Ты знал, что Сушков при моем увольнении закатит такое шоу? — удивилась я, молча кивая консьержке, провожающей нас заинтересованным взглядом.

— Серегин рассказал, что он уволил тебя и пригласил с утра в бюро за документами. Я слишком хорошо знаю Мишу, чтобы допустить хотя бы крохотную возможность того, что он отпустил бы тебя без громкой истерики.

— Когда он хотел натравить на меня коллектив S, мне было по-настоящему страшно, — призналась я, поднимаясь вслед за Денисом по лестнице.

Он тяжело вздохнул, и произнёс, доставая из кармана джинсов ключи:

— Ева, мне так жаль, что тебе пришлось через все это пройти. И через вчерашний допрос у Прокопьева тоже. Я знал, что ты умница, но такого не ожидал, — и, видя мой удивленный взгляд, добавил: — Ребята мне рассказали.

Открыв дверь, он пропустил меня первой в пустую прихожую. Я ожидала увидеть следы прошедшего обыска: грязные следы ботинок на полу или разбросанные вещи, но в квартире царил идеальный порядок, за которым, вероятнее всего, следила приходящая домработница. К н и г о е д. н е т

В тишине прихожей мы, наконец, остались вдвоем и Денис спросил тихо:

— Ты простишь меня? Я обещаю, что теперь всё точно будет хорошо.

18. Любовь

Когда Лазарев отправился в душ, попросив меня заказать что-нибудь перекусить, я осталась в гостиной. Через приложение ближайшего ресторана оформила доставку пиццы всего за пару минут и маялась, не находя себе другого занятия.

Не терпелось поскорее узнать ответы на свои вопросы, но я понимала, что торопить Лазарева не следует. В конце концов, после почти двухдневного отсутствия дома я и сама, пожалуй, предпочла бы душ любым разговорам.

Чтобы коварное воображение перестало подсовывать мне навязчивые картинки Дениса в душе, рисуя то, как капельки воды, огибая выпуклости мышц, стекают по гладкой коже на его спине, я включила телевизор, экран которого занимал половину стены, противоположной той, у которой стоял широкий темно-синий диван.

Однако и там рассказывали, как Денис был отпущен из-под стражи прямо в зале суда без избрания меры пресечения, поскольку его причастность к произошедшему не подтвердилась. Короткие видеофрагменты демонстрировали, как он выходит из суда и садится в такси, вероятно, судебное заседание было закрытым и репортеров туда не пустили.

Пощелкав пультом, от скуки, я попереключала каналы, так и не обнаружив ничего заслуживающего внимания, удобно свернулась калачиком на диване и прикрыла глаза, слушая шум воды, доносящейся из душа и монотонный голос диктора новостей.

Впервые за последние дни я чувствовала себя спокойно и расслабленно.