Перекресток одиночества-4: Часть вторая - Руслан Алексеевич Михайлов

что обхожу все это стороной. Странно… мы ведь продолжаем отслеживать эту активность и сейчас как раз должна была быть пауза… Столп еще раз доказал свою непредсказуемость…

Последний миллиметр прочного металла я перепилил уже на чистом упорстве. Сил не было, обмотанные тряпками ладони горели огнем, вода в термосе закончилась и приходилось плевать на шипящую пилку, но дело я сделал. И, не давая себе отдохнуть, быстро собрал грязной тряпкой опилки, в то время как выпиленный прут лежал рядом, а в решетке приглашающе зияла небольшая дыра, приглашая пролезть и отправиться изучать внешний коридор. Место для работы я выбрал у самой стены, с той стороны висело большое старое полотно, и проделанная дыра была совсем незаметной. Еще до того, как мне удалось собрать последние опилки, я уже знал, что отправлюсь на разведку прямо сейчас. По моим расчетам у них середина ночи и самый разгар работы ночной смены. В коридоре было тихо последние два часа и насколько я знал так тихо будет еще как минимум столько же…

Отнеся все лишнее назад к тамбуру, я прошелся по каждому помещению, убеждаясь, что нигде не оставлено ничего лишнего, после чего направился в горячий душ и хорошенько вымылся. Переодевшись в свежую одежду, задумчиво постоял перед зеркалом, опять глядя в свое отражение. За эти дни я потерял несколько килограммов — я просто физически не мог съесть столько калорий, чтобы компенсировать затраты. В зеркале отражалось чисто выбритое багрово-белое лицо с синими прожилками выступивших на лбу и вокруг глаз сосудов, одно ухо белее другого, а довершают картину несколько ссадин и уже пожелтевших синяков. За своего мне не удастся сойти при всем желании — разве что за только что прибывшего тюремного сидельца. И поэтому мне лучше оставаться все той же зыбкой несуществующей тенью.

— Будь осторожен — прошептал я своему отражению.

Отражение успокаивающе кивнуло…

* * *

Отодвинув тяжелое полотно, я без всякой спешки выбрался в хорошо освещенный коридор. Глянул влево. Глянул вправо. Никого. Пока не цепляясь к деталям, обернулся, глянул на прикрытую щитами решетку и не удержался от изумленного смешка. Полное впечатление, что я угодил прямиком в СССР. Саму решетку почти и не видно — от пола до потолка ее аж внахлест закрывают десятки различных ярких транспарантов и плакатов. Я только взглянул и сразу понял — проверки можно не ждать. Чтобы добраться до запертой на замок двери, проверяющим придется снять как минимум один длинный бежевый транспарант, пару больших плакатов и одно покрашенное металлическое панно. Подняв смартфон, я начал делать фотографии, в то же время читая то, что мог прочесть. Тут вроде бы не меньше четырех языков. Но кое-где просто вполне понятные рисунки. Все эти послания, буквенные и рисованные, напрямую говорят об одной и той же теме — приготовление пищи. Причем приготовление в больших масштабах. Некоторые лозунги звучат очень знакомо и явно скопированы с земных оригиналов и как раз из эпохи СССР. Никакой полиграфии в ее привычном понимании — тут все выполнено вручную с помощью красок и кисточки.

«Чистой кухней и чистой столовой сделаем пищу вкусной и здоровой!». На том же постере улыбающийся мужчина в поварском колпаке, а в его руках зажаренная рыба на большой лепешке.

«Вкуснее крестнику еда — крепче на рычаге его рука!». На плакате исходящая паром вареная курица, а сбоку жилистая рука на знакомом железном рычаге.

— Крестнику — пробормотал я, отмечая новое «красивое» обозначение слова «узник». Ведь речь наверняка о сидельцах.

«Работник кухни! Мой руки как следует!». На рисунке две ладони старательно вышибают пену из куска мыла.

«Каждый рабочий день — праздник для нас!». Рисунка нет.

«Будь бдителен! Микробы не дремлют!».

«Мы сытно и вкусно кормим каждого крестника все сорок лет его усердной службы! Нам есть чем гордиться!».

«Овладевайте поварским искусством!».

Прочесть я сумел немногое, заметив и явно луковианские плакаты. Запечатлев всю эту красоту, я огляделся и недолго замер в замешательстве.

Куда идти?

Кирпичный коридор был безлик и единственным ярким пятном в нем была завешанная плакатами решетка.

Впрочем, размышлял я недолго. Я уже успел подслушать несколько диалогов и окончательно убедился, что вон в той стороне, если стоять к решетке спиной и смотреть вправо, находятся сами кухни. Именно туда спешили опаздывающие работяги. А в обратную сторону они шагали уже куда тяжелее и неспешней. Я понятия не имел, где тут может находиться нужное нам помещение с устройством для обновления телепортационных координат, но не собирался начинать его поиск со всегда оживленных кухонь. Поэтому я неспешно пошел в противоположную сторону, при этом понимая, что меня могут «спалить» в любой момент и посему испытывая очень необычные эмоции.

Одно дело по заброшкам бродить заледенелым и совсем другое дело пытаться исследовать вполне обитаемое сооружение. Меня спасает здешнее ночное время и пустота коридоров. Но в любом случае не стоит и пытаться достигнуть в первый раз каких-либо больших целей. Немного пройдусь, изучу расположение и направление коридоров, постараюсь понять, что может скрываться за запертыми дверьми, сфотографирую обозначения на стенах и вообще все то, что может относиться к…

Вот оно!

Я едва не подпрыгнул, когда буквально в двадцати небольших шагах от покинутой мной решетки на стене обнаружилось большое и очень знакомое панно, на котором была отображена схема коридоров и помещений. Рядом с первым панно разместилось еще одно, где в многострочной простыне текста чередовались строки нескольких языков, включая и русский. Поспешно сделал несколько снимков, я убрал смартфон в карман и погрузился в изучение информации.

Мне хватило пары минут, чтобы окончательно убедиться — это кухня. Большая и рассчитанная на создание пропитания для немалого количества узников. Внешне, если брать в расчет только крупные коридоры и помещения, схема напоминала букву Н, но с двумя параллельными горизонтальными перекладинами. Я находился в центре нижней перекладины. За моей спиной решетка, но она никак не обозначена на карте. Не было и намека на отображение, уходящего вниз к раздевалке, а затем и к тамбуру коридора. Там словно мертвая никому неизвестная зона.

В условной левой и чуть более короткой вертикальной перекладине расположены бытовые помещения — я увидел поделенные частой сеткой прямоугольники и квадраты спален, кладовок, душевых, спортивную и игровую зону, библиотеку… библиотеку! Еще там был привлекшее мое внимание помещение, обозначенное как «Зона прибытия».

В правой перекладине располагались сами кухни, занимающие большую часть этого пространства. В самом вверху большой квадрат, отмеченный как «Кладовые и Морозильные». А в самом низу правой «ножки»