Незаконный наследник: Вспомнить, кем был. Стать собой. Остаться собой - Алексей Игоревич Ильин

места силы, мы разговариваем больше, чем до этого за всю жизнь. – Ну, я так и думал, что Костик тот еще мудак был. У деда-то реально нет выхода, чем принять незаконного внука. Я вообще начинаю думать, что загулявшая дочурка в свое время совершила для отца и клана в целом благое дело, ведь в противном случае наследника у Кернов не было бы вообще.

– Надеюсь, ты не против? – Он покачал головой. – Так какая у тебя основная стихия?

– Огонь, – он внимательно смотрел на меня. Слишком внимательно.

У меня когда-то тоже именно эта стихия была основной. Я был универсалом, но огонь – это то, что бурлило в самой моей крови, было заключено в самой сути. Огонь заставлял идти на риск, действовать порой импульсивно. Проходить по краю, на грани фола, чтобы однажды сорваться с обрыва жизни. Мне его иногда не хватает, но и тех отголосков, которые все еще живут в моей душе, хватает, чтобы не жалеть о том, что мне достались здесь размеренные и часто холодные вода и некромантия. Землю я почему-то до сих пор не воспринимал всерьез, может быть, потому что редко видел ее применение в бою.

– Я так и думал, – улыбнувшись, я снова откинулся на спинку. – Я всегда стараюсь не упускать шанс получить информацию, если у меня есть возможность ее получить. Подслушивание – самый легкий и быстрый способ.

– А что, тебе известны другие? Я убираю из возможного списка такой простой, как спросить у непосредственных участников. – Дед побарабанил пальцами по столу, явно пытаясь изобразить какую-то мелодию.

– Конечно, – я пожал плечами. – Но, если не было свидетелей, все они так или иначе затрагивают непосредственных участников разговора, и да, в итоге им нужно будет задавать вопросы. Но это уже будет не то, понимаешь? Информация в любом случае исказится, особенно под пытками, когда человек будет пытаться приврать, сообщить то, чего не было на самом деле…

– И зачем ему это нужно?

Это что, очередной странный экзамен? А самое главное, дед вообще никак не отреагировал на мои рассуждения о пытках. И хотя я привел в пример людей, на самом деле я ни разу не пытал ни одного человека, поэтому не могу судить о реакции обитателей этого мира. Но не думаю, что эта реакция будет существенно отличаться от той, которую я слишком часто видел в родных пенатах.

– Чтобы остановить пытку или увести палача в сторону, отвечая заведомой ложью на вопросы, если он достаточно силен, чтобы терпеть, не сходя с ума от боли, – я проговорил это медленно, словно смакуя, а в конце улыбнулся. Однако, если я хотел шокировать деда, то очень сильно ошибся, потому что тот только хохотнул и стукнул ладонями о стол.

– Ну что же, теперь я точно могу сказать, что ты не в свою мать пошел. Мария хорошая девочка, но… – Он не стал уточнять, что же значит это «но». – Готовься, с завтрашнего дня, после занятий в школе, я начну тебя посвящать в дела клана. К Новому году ты должен в них ориентироваться хотя бы в общих чертах. Да и наследник обязательно должен взять в разработку какой-нибудь проект и начать его реализацию. Экспериментальный отдел мы посетим в ближайшее время.

– Это обязательно? – я с тоской подумал о том, что накрылась моя беззаботная жизнь богатого шалопая медным тазом. Не слишком уж и долго я ею наслаждался. Вот что за нахрен, вашу мать?

– Это желательно для всех, для тебя обязательно, у императора могут возникнуть вопросы, – дед поднял ручку и снова придвинул к себе закрытый гроссбух, непрозрачно так намекая, что аудиенция закончена и я могу валить отсюда. – Ты что-то хотел спросить? – он поднял на меня взгляд, заметив, что я не собираюсь подниматься со своего места.

– Что это за вещь? – я указал на янтарную поделку, которая, несмотря ни на что, продолжала притягивать меня.

– Этот артефакт назывался «Взгляд в прошлое», – дед задумчиво перевел взгляд на глаз Гора. – В семейных хрониках значится, что с его помощью наши предки могли просматривать прошлое. Как полностью, так и отдельные его моменты. Сейчас он разряжен, да и к тому же деактивирован.

– И как его можно активировать? – я так пристально смотрел на застывшего в январе комара, что в итоге мне показалось, что тот шевельнул крыльями. Поняв, что еще немного и моя многострадальная крыша существенно так потечет, я оторвал взгляд от артефакта.

– Понятия не имею. Я же сказал, что это умели наши предки, а не мы. Но в тех же хрониках имеется упоминание о том, что пользоваться им умели лишь маги, которым подвластно пространство и время, то есть, по сути, исключительно Керны.

– Я бы не стал утверждать, что эта магия присуща одним лишь Кернам во всем мире, – я задумчиво смотрел на стол, изучая сложный узор, который создавали покрытые лаком древесные волокна. Спираль Вернера, например, воздействовала на всех, даже на тех, кто и вовсе был лишен магии. На мгновение я завис: спираль Вернера плюс мои семейные дары, это то, что безликий рекомендовал использовать. Но он ничего не говорил о том, что я не могу использовать их применительно к артефакту, такому как, например, вот этот.

– Тем не менее его магия исчезла, – дед тяжело вздохнул, – и теперь он используется как пресс-папье.

Я ему мешал. У него было много дел, но он не возвращался к ним, проводя такие, как оказалось, редкие минуты с внуком. А Костик реально был идиотом. Или просто в нем вода таким образом себя проявляла, сейчас уже никто этого не узнает, а мне так и вовсе плевать на него. Мешать я деду больше не хотел, тем более у меня появились срочные дела.

– Чуть не забыл, – я хлопнул себя по лбу. – Мне нужен оттиск клановой печати, просто на бумаге.

– Пространственную проекцию будете строить? – дед даже не спрашивал, а утверждал.

Он вытащил чистый лист, прошел к расположенному за спиной сейфу, вытащил печать и уже через десять секунд я держал в руках оттиск. После этого я встал и сделал шаг к двери, но тут же обернулся и забрал со стола янтарную фигурку.

– Костя, поставь на место, – дед нахмурился, глядя на глаз Гора, который, наверное, впервые за много-много лет покидал этот кабинет.

Я же только покачал головой.

– Нет. Я, кажется, знаю, каким образом вернуть его к жизни, – на самом деле это была всего лишь теория, но она была вполне жизнеспособна, если, конечно, в результате экспериментов я не растоплю слишком уж