Темный охотник #7 - Андрей Розальев

у кого в руках оружие и кто нападает сам, трогать. Причём чем дольше и мучительней — тем лучше. Но стараться не убивать! Во-первых, нахрен мне их души, а во-вторых, пусть расскажут, каково японцам и их прихвостням на Дальнем Востоке живётся.

Ну и последнее — здания не крушить, витрины не бить, инфраструктуру не портить. Дороги… Дороги ладно, разрешаю раскурочить. Иначе совсем уж без спецэффектов обойдётся, а я хочу скакать на Ярозавре и не оборачиваться на взрывы.

— Всем всё понятно? — спросил я у своего разношёрстного воинства.

Как оказалось, всем всё понятно. Да и гоблины, судя по истеричным сообщениям мне в голову, уже насобирали на себя прилично народу.

Пора начинать…

Ды-ды-дых! — не сговариваясь, где-то неподалёку шарахнули корабельные пушки. Ровно полдень. Да, слышал я о том, что в некоторых портовых городах существует такая традиция — в определённое время шмалять холостыми в никуда. В некоторых — и это надо подчеркнуть — русских городах есть такая традиция.

А стало быть, обычные морячки хер клали и на Люберецких, и на новую власть, и на комендантский час. На Мусасимару они его клали в частности, и на всю его островную империю в целом. Наверняка рискуют огрести от новых хозяев города за этот выстрел, а всё равно стреляют.

Ну и тем приятней будет им, когда мы прокатимся волной по городу.

Так и не выходя из пограничного слоя теней, я запрыгнул Ярику на шею, гигантский ящер поднялся во весь свой немалый рост, и всё моё войско разом пришло в движение. Шаг, другой, Ярозавр уверенно перешёл на плавный, чуть враскачку, неумолимый бег. Когда тираннозавр берёт разгон, всем встречным лучше убраться с дороги прочь. Особенно, когда этот тираннозавр — магистр магии земли, может сминать металл усилием воли, а на загривке у него, хоть это никому и не видно, сидит Охотник.

Топ-топ-топ-топ. Размерные шаги разогнавшегося ящера отдавались звоном трескающихся стёкол и визгами высунувшихся в окна женщин.

Продравшись через какую-то узкую улочку, носящее имя адмирала — целиком табличку не успел прочитать, мы вывернули из-за угла на Океанский проспект. Где-то позади центральная площадь и бухта Золотой Рог. А где-то впереди ждёт не дождётся ублюдок, который попил моей крови похлеще, чем может себе позволить иное мелкое божество.

Не снижая скорости, Ярик подцепил какую-то легковушку, и сталь потекла ручейками по его телу, на ходу превращаясь в броню.

— Вперёд! — скомандовал я

Могучий бронированный ящер взревел и припустил во всю прыть.

ㅤ

* * *

ㅤ

Князь!

Не барон, не граф, и ни в коем случае не лингам собачий!

Душа пела, и Григорию Афанасьевичу Люберецкому хотелось орать от счастья, как тому самому мужику на видео, который поймал рыбу своей мечты. Вот только если тот бедолага довольствовался малым и радовался, что ему в руки угодил язь, то Григорий Афанасьевич восторгался тому, что теперь он настоящий, здоровенный…

— Кня-я-я-язь!

Пускай и японский, да и хрен бы с ним!

Григорий Афанасьевич был очень доволен собой. Операция по созданию формального предлога для бескровного перехода Дальнего Востока под протекторат Японии проведена его родом просто блестяще! До самого последнего момента никто даже не чухнул! Спасибо Чернову, что так удачно подвернулся со своими инфернами и прочими странностями.

Без его активного противодействия состряпать такую жирную утку оказалось бы куда сложнее.

Сам себя Люберецкий предателем ни в коем случае не считал. Напротив, он искренне верил, что действует в интересах Дальнего Востока и его жителей. Годами наблюдая за тем, как центральная власть в Москве пренебрегает нуждами региона, как медленно развивается инфраструктура и экономика, Григорий Афанасьевич пришел к выводу, что только радикальные меры могут изменить ситуацию.

Жить он здесь, по правде говоря, никогда не жил. Но наблюдал исправно.

Япония, с ее передовыми технологиями, развитой промышленностью и близостью к региону, виделась ему идеальным партнером. Люберецкий уверил себя, что под японским управлением Дальний Восток расцветет, став мостом между Востоком и Западом, важнейшим экономическим центром континента.

К тому же, — рассуждал он, — разве не лучше добровольно перейти под протекторат дружественной державы, чем ждать, пока регион станет яблоком раздора между Россией, Японией и, возможно, Китаем? Так хотя бы удастся избежать кровопролития и разрушений.

Футуристом был Григорий Афанасьевич. Футуристом, прогнозистом и талантливым геополитическим аналитиком. Ох, сколько его предсказаний уже сбылось!

А хотя…

Нисколько, если уж начистоту.

Однако это не помешало ему действовать, и вот он здесь. Новый губернатор Приморского края. И если в пограничных с Россией регионах ещё можно ожидать сопротивления, то здесь, где так велико влияние Японии, и так далека Москва, большинство искренне его поддержали. Ну а несогласных ждала разъяснительная работа.

— Князь, — ещё раз повторил Григорий Афанасьевич, любуясь в зеркало.

Губернатор вовсю встречал первый день своей новой жизни, и ничто не могло испортить его настроения.

Наконец-таки отлипнув от зеркала, Люберецкий подошёл к окну и из окна своего нового кабинета полюбовался парком.

Здание, в котором новый губернатор разместил свою резиденцию, с самого начала строилось с прицелом на будущее. Пришлось немного потратиться, выкупая земельные участки обнищавших аристократиков, а то простого люда, с их похожими на землянки лачугами. Местами даже красного петуха его люди пустили. Что-то и у города выкупили, в том числе участок дороги, проходящей мимо «писательского» сквера.

И теперь вся эта территория составляла единый ансамбль усадьбы. Конечно, пройдёт какое-то время, прежде чем деревья вырастут, но что-что, а ждать Люберецкие умели.

Внезапно в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вбежал младший сын Григория Афанасьевича, тоже Григорий, вот только младший. Григорий Григорьевич. Григорий, так сказать, джуниор. Хотя для ситуации будет более уместно отомусуко Григорий.

Тут ведь как…

Взял мяч — фигачь. Назвался кошакой, значит и сын у тебя отомусука.

— Ваше превосходительство! — выпалил Григорий Григорьевич. — Чрезвычайное происшествие!

Даром что произошло какое-то ЧП, Люберецкий невольно улыбнулся от того, что даже сын обратился к нему по-новому. Превосходительство.

— Что стряслось? — спросил он.

— В городе появились… монстры! — сын запнулся, словно сам не веря своим словам. — Огромные чудовища разгуливают по улицам! Они уничтожают наши патрули!

ㅤ

* * *

ㅤ

Не только род Люберецких получил в последнее время новый титул.

Взять, к примеру, Антона Бобруева. Сегодня его отцу — одному из первых и самых рьяных коллаборационистов — пожаловали баронство за то, что он оказался одним из тех, кто в составе карательной бригады помог застрелиться прошлому губернатору региона.