Нити судьбы - Елена Паленова

ваш призрак. Если мне не изменяет память, сожжённая предсказательница принадлежала к роду Ра-Фоули. Утром там, на стене, ты назвала себя Алимеей Ра-Фоули и в комнате сейчас тоже…

– Удивительно, но за весь день ты всего лишь второй, кто меня об этом спрашивает, хотя слышали все. Хотелось бы знать, когда они начнут лопаться от любопытства настолько, что вопросы посыпятся на меня, как горох из прохудившегося мешка… Хорошо, я расскажу тебе, если пообещаешь не смеяться.

– Обещаю.

– Ну, в общем и целом это всё довольно глупо…

Она рассказала ему всё – и про первую встречу с Эйридией, и про связь старого гобелена с жизнью лорда Бавора, и про то, что показал ей колдун, и про свой сон, и про намёки надоедливого призрака на то, что каким-то немыслимым образом род Хараган теперь тоже связан нитями судьбы с магией предсказанного четыреста лет назад.

– …и эта история в совокупности с событиями последних дней превратила мою голову в чугунок с кашей. От имени Ра-Фоули меня уже тошнить начинает, честно.

– А если это правда?

– Шутишь? – Мэй повернулась к Нэйджелу и подняла свечу повыше, чтобы разглядеть выражение его лица, и убедилась в том, что шутить её супруг вовсе не собирался. – Нэйджел?

– Мы берём жён из разных семей, Алимея. Если кто-то из них имел отношения к этим предсказаниям, то мой отец и я вполне можем быть потомками тех, чьи судьбы предсказаны этим гобеленом. А это очень и очень плохо.

– И ты туда же? – скривилась девушка. – Мало мне чокнутого призрака? Нэйджел, на вас устроили засаду, гобелен и предсказания здесь ни при чём. Лорд Саржер умер не от внезапной болезни или сердечного приступа, его хладнокровно убили. Это сделал человек, а не магия, понимаешь?

– Но ты можешь прочитать, что и кому предсказывает этот гобелен?

– Понятия не имею. Я что-то чувствовала, когда прикасалась к нему первый раз, но сегодня у меня ничего не вышло. Если я и правда провидица из этого трижды проклятого рода, то, наверное, могу. Только не знаю, как это сделать.

– Попытайся, пожалуйста. Мне нужно это знать, – он взял её за плечи и заглянул в лицо с такой мольбой… Мэй поняла, что не сможет ему отказать.

– Я попробую. Но ничего не обещаю. Пойдём, чувствуешь, стало легче дышать? Мы уже почти у выхода.

Оставшийся путь они проделали в напряжённом молчании. Мэй мрачно размышляла о том, что зря распустила язык и этим только добавила Нэйджелу переживаний, а он думал о том, что если рионский призрак говорит правду, то пробуждение дракона покажется Сальсирии мелкой неприятностью по сравнению с тем, что может натворить магия этого старого гобелена. Уж он-то повидал на своём веку куда больше магии и её последствий, чем его юная жена.

– Ну вот мы и пришли, – Мэй с наслаждением втянула носом ароматы ночного леса. – Грибами пахнет…

– Что это за место?

Нэйджел с интересом разглядывал освещённые бледным лунным светом развалины, густо поросшие мхом и вьющимися растениями. Деревья здесь росли прямо на грудах камней, оплетая своими корнями то, что когда-то было построено, а затем разрушено временем и людьми. Узкий проход, который вывел его и Мэй к этим руинам, был похож на кривую щель между огромными камнями почти правильной формы.

– Здесь была большая рыночная площадь, если верить старым картам Риона. – ответила наконец девушка. – Тоннель, по которому мы шли, служил для того, чтобы доставлять продукты отсюда сразу в большой дом, не толкаясь на узких улочках. Там, где сейчас стоит наш замок, тогда стоял дом, в котором жили ткачи Ра-Фоули. Он был сложен из белого камня, который потом вывезли отсюда, чтобы построить купальни в Гоотарне. А подземелья остались, хотя они уже почти все обвалились. В детстве я часто убегала из замка сюда. Садилась на какой-нибудь камень и представляла, как это место могло выглядеть раньше. Мне казалось, что здесь жили добрые волшебники, сказочные существа и весёлые люди, которые по вечерам собирались вместе и рассказывали друг другу старые легенды.

Нэйджел заметил, что стоило Мэй оказаться на этой окружённой древними развалинами поляне, с ней тут же произошла удивительная перемена – печали и заботы оставили её, и теперь он видел перед собой не раздавленную обстоятельствами мученицу, а юную девушку, которая искренне улыбалась воспоминаниям о том, что когда-то верила в сказки и волшебство. Она поставила свечу в небольшое углубление, чтобы защитить лёгкое пламя от ветра, и вышла на середину поляны, подставив лицо лунному свету.

– Иди сюда, я тебе кое что покажу, – Мэй поманила мужа рукой, а когда он подошёл ближе, велела ему стать рядом и вытянула руку вверх, где в ночном небе ярко сияли звёзды. – Смотри, видишь вон те семь звёзд, которые вместе похожи на перевёрнутую чашу?

Он тоже задрал голову кверху и нашёл глазами то, что она хотела ему показать.

– Вижу. Это созвездие называется Венец Богов.

– А теперь сюда иди, – она схватила его за рукав и потащила сквозь колючие заросли в развалины какого-то здания. – Статую видишь между деревьями? Это Великая Богиня Даар. Единственное, что ещё не разрушено временем в этом месте. Её хотели перенести в замок, но не смогли сдвинуть, а по частям разбирать не решились. Камень, из которого она сделана, похож на белый мрамор, но он немного другой, более прозрачный, почти как лёд. И невероятно крепкий. Так и стоит здесь уже неизвестно сколько сотен лет.

– Алимея…

– Мэй.

– Хорошо, пусть будет Мэй. Тебе пора возвращаться. Здесь, конечно, очень здорово, и спасибо, что…

– Подожди, сейчас покажу самое главное, – перебила она его и пошла к статуе.

Он вздохнул, но решил не настаивать на своём, понимая, что ей не хочется покидать это удивительное место. Она пряталась здесь, когда была ребёнком, и теперь тоже прячется, но уже от взрослых проблем. Ей здесь легко, и кто он такой, чтобы отнимать у неё это временное чувство беззаботности и независимости?

– Ты идёшь?

Её многообещающий взгляд заставил Нэйджела улыбнуться и тряхнуть головой, чтобы отогнать невесёлые мысли.

– Смотри!

– Куда?

– На голову Богини смотри. Видишь?

Издалека он видел только силуэт в длинном каменном одеянии, а теперь, когда подошёл ближе, ему представилась возможность по достоинству оценить мастерство древнего скульптора, руками которого было создано это произведение искусства. Каждая складка закреплённой на одном