Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря

контролем. И не только я. И Тоша тоже… у нас тут вообще целая бригада этим делом занимается.

— Которая только тем и занимается, что ничем не занимается, — снова вставила Танья, — и еще и другим палки в колеса вставляет.

Ничего не понимая, я растерянно переводил взгляд с него на нее.

— Какая бригада? — только и смог выдавить из себя я.

В этот момент из спальни послышался требовательный призыв.

— Ты что, не слышишь, что он тебя зовет? — впервые обратилась Танья прямо к Анатолию.

Без единого слова он резко развернулся и промаршировал в спальню.

— Танья… — снова заговорил я, и тут раздался звонок в дверь.

Бросившись к входу, Танья распахнула ее, и в холл вошла Марина, за которой последовал… Стас и еще двое незнакомых мне мужчин. Я окончательно растерялся — судя по всему, новый персонаж… нет, два новых персонажа появились рядом с Мариной не вместо высокопоставленного Стаса, а вместе с ним. От неожиданности я забыл о хороших манерах и принялся бесцеремонно разглядывать незнакомцев. Впрочем, даже в довольно большом холле Таньи и Анатолия места для пятерых взрослых было немного, и мне просто некуда глаза было девать.

Оба они были достаточно высокими, но на этом сходство их и заканчивалось. Один оказался ничем не примечательным — высокий брюнет с хорошей спортивной фигурой и открытым, но обычным лицом. Другой же был просто неприметным — с невзрачной внешностью, коротким «ежиком» неопределенного цвета — он словно старался скрыть свой рост за сутулостью, а бегающие глаза за очками-пенсне.

— Ну, привет, привет! — широко улыбнулась Марина, протягивая мне руку. — Стаса ты, конечно, помнишь, а вот это — Ипполит, — кивнула она в сторону своего неприметного спутника.

— Которого мы все зовем Кисой, — снова вмешалась Танья.

Стас коротко хохотнул, одарив Танью одобрительным взглядом. Марина закатила глаза, но поправлять ее не стала. Я же озадаченно нахмурился.

Я всегда считал, что довольно неплохо владею русским, но когда вокруг меня вот так быстро и одновременно говорят несколько человек, да еще и перебивая друг друга… У меня произнесенное Таньей слово ассоциировалось с домашним животным, названием которого у нас тоже пользуются, но, как правило, для выражения нежных чувств между супругами. Не может быть, чтобы чувство славянской близости с друзьями дошло до такой фамильярности!

— А вот это — Максим, — представила мне тем временем Марина второго, непримечательного незнакомца.

Не успел я заинтересованно улыбнуться при звуке этого уже слышанного мной имени, как ко мне решительно повернулась Танья, крепко сжав губы и пристально глядя мне в глаза.

— Стас, мы еще одни? — спросила она, не поворачивая к нему голову.

— Угу, — коротко отозвался тот.

— Тогда, Франсуа, Максима ты тоже должен помнить… как Дениса, — чуть запнувшись, выпалила она, нарочито не обращая внимания на окружающих. — С которым мы тогда в ресторан ездили. С Галей и Анабель.

Позади меня раздался сдавленный стон. Непроизвольно обернувшись, я увидел Анатолия, безвольно привалившегося, с Игорем на руках, к косяку двери в спальню.

На сей раз я был абсолютно уверен, что неправильно понял Танью. Но реакция окружающих заставила меня усомниться и в этом. Неприметный… Киса..? закрыл глаза и еще больше сгорбился. Стас досадливо цокнул языком, вздохнул и громко выдул воздух с выражением смирения перед неизбежностью на лице. Последний из представленных продолжал спокойно смотреть на меня, но сейчас это было спокойствие каменной статуи. На лице же Марины вдруг появилась довольная, чуть плутоватая улыбка.

— Татьяна, идем-ка чай пить, — проговорила она с ноткой бесшабашности в голосе. — Похоже, в протоколе нашей торжественной встречи только что пункты местами переставились.

Мне Танья вновь предложила кофе, и он оказался весьма кстати. Во время последующего, недолгого, к счастью, разговора мне нужно было держать в руках что-то ощутимо реальное, вдыхать знакомый, привычный запах и чувствовать на языке бодрящий, проясняющий сознание вкус.

Получив подтверждение того, что таинственный Максим действительно является тем темным ангелом, к изгнанию которого с земли и моя Анабель приложила руку, я не мог удержаться, чтобы не взглянуть на него недоверчиво. Он держался совершенно непринужденно, не испытывая ни малейшего неудобства среди значительно превосходящих сил своих светлых противников.

Узнав, что он уже давно вернулся — в новом облике, но с полного ведома Марины и Стаса, а затем и остальных, о его истинной сущности — для проведения с ними же совместных мероприятий, я чуть не поперхнулся. Марина, которая и поставила заключительный аккорд в деле его изгнания, рассказывала об этом, как ни в чем не бывало, а Стас еще и добродушно-иронические замечания вставлял.

Услышав, что он принимает дела Галиной… впрочем, и своей тоже дочери близко к сердцу и оказывает Тоше любое возможное содействие в деле защиты ее от наблюдателя, я возблагодарил Бога и Танью с Анатолием за то, что моя встреча с их окружением разделилась на две части. Я бы просто не смог сохранить непринужденные манеры, находясь в одном помещении и с ним, и с Тошей, да еще и в присутствии Гали — единственной, как я понял, непосвященной в этот запутанный клубок взаимоотношений.

В тот вечер сомнений в отношении того, нужно ли звонить Анабель, у меня не возникло. Я был только бесконечно благодарен судьбе за мои частые отлучки из дома, которые позволили нам с ней довести умение выражаться иносказательно в беседах по телефону до совершенства.

Выслушав мой сбивчивый доклад, она немного помолчала.

— Ты сможешь поменять билеты на субботу? — спросила, наконец, она. — Я утром прилечу, и вечером вместе вернемся домой.

И я в очередной раз понял, почему эта далеко не земная женщина, однажды появившись в моей жизни, стала всем ее средоточием. Она действительно оказалась ангелом-хранителем, посланным мне Богом. В обычной жизни она всегда была моим ангелом, сохраняя истинно небесную отстраненность, избегая чрезмерной опеки и вдохновляя меня доверием к моему здравому смыслу. Но когда у меня или вокруг меня случалось нечто чрезвычайное, она становилась моим хранителем, мгновенно оказываясь рядом со мной и поддерживая меня с непонятно откуда взявшейся, чисто человеческой страстностью. Которой с избытком хватало и для всех небезразличных мне людей.

— Мне сообщать об этом Танье и Анатолию? — спросил я с чувством невероятного облегчения.

— Я сама им позвоню, — ответила она. — И Марине. Времени будет мало, мне придется увидеть их всех вместе.

На следующий день, как только я приехал в офис Александра, ко мне подошла Танья.

— Спасибо, — тихо произнесла она, глянув на меня сияющими глазами, и мы приступили к работе.

Больше я не стал раздумывать над тем вулканом, в