Джереми Полдарк (ЛП) - Грэм Уинстон

Со стороны Джонатана Чайновета донесся храп, его голова откинулась на изголовье кресла.

— И в самом деле — тащить свиней на рынок.

Вернувшись из Америки, Росс решил, что у него с Фрэнсисом много поводов для ссор, но почти каждый раз, встречаясь с ним, сомневался, что ссора того стоит. Фрэнсис умел с ним поладить: его язвительный юмор заставлял позабыть о горечи и возможном предательстве. Вероятно, притяжение по-прежнему было взаимным, потому что Фрэнсис заметно оживился после появления Росса.

— Не хочу тебя расстраивать, — сказал Росс, — но любая дыра в земле стоит денег. Разве что ты сможешь забирать медь прямо с поверхности, как в Энглсее.

— У меня есть кое-какие деньги, — заявил Фрэнсис. — Несколько сотен. Этого может хватить. В любом случае их стоит потратить именно так.

Когда Фрэнсис предложил Демельзе помочь с деньгами, если дела в Бодмине пойдут плохо, Росс решил, что это просто красивый жест. Но вот он снова повторил то же самое. Деньги у человека, который сам почти банкрот.

— Ну и как, они что-нибудь обнаружили?

— О, достаточно. Ты же знаешь, что руда здесь повсюду. Но я не могу положиться на волю судьбы. Мне нужно стабильное предприятие. Что ты думаешь о virgula divinitoria? Считается, что это верное средство найти под землей металлы.

— Название впечатляет. Ты знаешь, как оно переводится на английский, Дуайт?

Мистер Чайновет дернулся и проснулся.
— Где я?

— В постели с женушкой, старик, — ответил Фрэнсис, — так что позаботьтесь о ней, а не то мы сами этим займемся.

Мистер Чайновет, моргая, уставился на него, но был слишком сбит с толку, чтобы оскорбиться. Он потянулся к бокалу, но не успел из него хлебнуть, как его голова снова поникла.

— Думаю, это всего лишь что-то вроде волшебной лозы, — ответил Дуайт, — даже если предположить, что это сработает, думаю, будет весьма печально выкопать шурф и обнаружить вместо меди свинец.

— Или даже оловянный чайник, позабытый предками, — добавил Росс.

— Конечно, тебе повезло иметь на своей земле Уил-Грейс и Уил-Мейден. У нас всегда был только Грамблер. Он отнимал всё наше внимание и все деньги.

— Две заброшенные шахты, — отозвался Росс и вспомнил, что сказал Марк Дэниэл по поводу Уил-Грейс: «В этой шахте есть деньги. Медь. Я никогда еще не видывал такой богатой жилы». — Оживить старую шахту выйдет дороже, чем устроить новую.

Фрэнсис вздохнул.
— Что ж, полагаю, теперь ты интересуешься только Уил-Лежер.

— Все мои деньги там.

— Ведь это одно и то же, правда? А мне приходится полагаться на virgula divinitoria или на мудрость Фреда Пендарва. Передайте портвейн, Энис. Вам он всё равно без надобности.

Раздался стук в дверь, и вошел Табб.

— Прошу прощения, сэр, тут человек спрашивает доктора Эниса.

— Какой еще человек?

— Из Киллуоррена, сэр. Думаю, хочет, чтобы доктор Энис осмотрел больного.

— О, так вели ему заболеть в более подходящее время.

Дуайт оттолкнулся от спинки кресла.
— Прошу меня извинить...

— Вздор, — заявил Фрэнсис, — так быстро плеснув себе портвейна, что в бокале закружилась пена. — Если вам необходимо увидеть этого парня, то пусть явится сюда, поглядим, чего он хочет.

Табб посмотрел на Дуайта и вышел, чтобы привести низкорослого тщедушного человека в черном. Они не услышали, как начался дождь, но с плаща вошедшего капала на ковер вода.

— О, это Майнерс, — сказал Фрэнсис. — И что стряслось в Киллуоррене?

Коротышка посмотрел на Дуайта.
— Вы ведь доктор Энис, сэр? Я пришел к вам домой, но мне сказали, что вы здесь. Прошу прощения, что помешал. Вас хочет видеть мисс Пенвенен, она послала меня за вами.

— Мисс Кэролайн Пенвенен?

— Да, сэр.

— Так значит, она по-прежнему в Корнуолле, и у ее пса, несомненно, очередной припадок. У нее разве нет собственного доктора?

— Есть, сэр, но мисс Пенвенен велела привести вас. Она уже три дня как больна. Это горло, сэр. Сильно её беспокоит.

За столом воцарилась тишина. Учитывая случайно завязавшуюся дружбу с Фрэнсисом, первым побуждением Дуайта было отказаться. Гнойная ангина в прошлом году поразила обе семьи, и они вряд ли захотят слышать о ней снова. Если она вернулась в округу...

— Какие симптомы? — спросил Дуайт.

— Не могу точно сказать, сэр. Я всего лишь управляющий. Но мистер Рэй Пенвенен говорит, что она смертельно больна, и я должен привести вас.

Дуайт встал.
— Я немедленно отправляюсь. Подождите меня и проводите туда.

Глава четвертая

Земли Пенвенена простирались чуть дальше деревни Грамблер, но главный вход в дом, Киллуоррен, находился рядом с «Принцем головорезов», в трех милях от ворот Тренвита.

Они не слышали дождя снаружи, потому что это была тихая морось, прилетевшая с юго-запада с усталым ветерком. Скорее брызги, чем дождь, и снаружи оказалось черно, как в темнице. Даже Майнерс с трудом нашел ведущую домой и поросшую травой тропинку.

Они почти не разговаривали, потому что путь часто сужался, так что приходилось ехать гуськом, и становился таким ухабистым, что каждый неосторожный шаг мог привести к падению. Дуайта обуревали противоречивые чувства: от предвкушения новой встречи с той высокой девушкой, до нетерпения и легкого опасения, что он не сможет справиться с ее болезнью. Энис порадовался, что выпил не слишком много портвейна.

Дуайт никогда не был у нее дома, точнее, в доме ее дядюшки, и когда они свернули к воротам, ожидал увидеть очередной изящный особняк эпохи Тюдоров вроде Тренвита или небольшой, но солидно выглядящий дом в стиле неоклассицизма, как у сэра Тревонанса. Но к своему удивлению обнаружил плохо освещенное, обветшалое и хаотично построенное здание, похожее просто на большой фермерский дом. Они вошли через парадную дверь, поднялись по лестнице и по узкому коридору добрались до большой неуютной гостиной, где мужчина в очках листал страницы книги. Заметив Дуайта, он снял очки — дородный человек с рыжеватыми волосами в сюртуке, который был ему великоват. Подойдя ближе, Дуайт увидел, что его красные веки почти лишены ресниц, а руки покрыты бородавками. Рэй Пенвенен, холостяк, когда-то главная добыча для всего графства, так никогда и не пойманная. 
— Вы доктор Энис? — произнес он тонким и довольно музыкальным голосом:

— Да.

— Моя племянница больна. Доктор Чоук лечил ее два дня, но ей становится всё хуже, и она настояла на том, чтобы послали за вами.

Пока Пенвенен неуклюже попытался отложить очки в сторону, Дуайт гадал, как ему удается мыть руки.

— А доктору Чоуку известно, что меня вызвали?

— Нет. Мы с утра его не видели.

— Разумеется, вы понимаете, что это создает большие проблемы...

— Я прекрасно осведомлен о принятом этикете, доктор Энис, и не я повинен в его нарушении. За вами послала племянница. Но я и в самом деле не удовлетворен. Нынче вечером у нее сильные боли, а заболевания горла могут быть так опасны.

— Доктор Чоук поставил диагноз?

— Да. Воспаление горла.

— Ее лихорадит?

— Мы не знаем. Но она почти не может глотать.

Они снова пустились в путь, обратно по коридору и вверх на полдюжины ступенек, а потом свернули в южное крыло дома. Пенвенен подошел к двери, остановился и постучал.

Комната оказалась большой, с деревянными панелями и открытым камином, где горел торф. Ветер из трубы раздувал дым, и лишенные бахромы шторы из голубого дамаста яростно развевались на потянувшем из двери сквозняке. Когда они вошли, служанка встала, и Дуайт приблизился к постели.

Рыжие неприбранные волосы разметались по плечам, а яркие серо-зеленые глаза немного потухли от боли, но Кэролайн улыбнулась слабым сардоническим изгибом губ. Потом приглашающим жестом приподняла простыню и показала дремлющего на синей подушечке рядом с ней Горация.

Дуайт улыбнулся в ответ и занял место ушедшей служанки, пощупав пульс Кэролайн. Пульс был частым, но не настолько, чтобы означать серьезную лихорадку. Он задал пару вопросов, и девушка отвечала кивком или покачиванием головы. Дуайт заметил, как дрожат мышцы горла и какие усилия ей приходится прилагать, чтобы сглотнуть.