Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов

В Наркомат внутренних дел постоянно стекался огромный поток информации о положении дел на фронтах, в прифронтовой полосе, о действии партизанских отрядов в тылу врага, о жизни в освобождённых районах и о работе и трудностях в нашей стране, всеми силами сопротивлявшейся нашествию фашистских полчищ. Вот, например, какое спецсообщение Управления НКВД по Калининской области от 1 октября 1942 года прочитал заместитель наркома Круглов С.Н. о зверствах, творившихся немецкими варварами, в его родном Ржевском районе.

«После занятия немецко-фашистскими войсками территории Ржевского района военные власти через деревенских старост провели списочный учёт всего населения». Каждому взрослому жителю деревни выдавалось удостоверение личности на немецком и русском языках. Жителям запретили свободное передвижение по району. При удалении от своего населённого пункта на расстояние свыше 300 метров виновные расстреливались без предупреждения. За малейшее нарушение установленного режима местное население подвергалось наказаниям и пыткам. Так, в деревне Пантюково была задержана женщина без пропуска и за это избита до потери сознания. В деревне Исаково расстрелян как партизан учитель Курочкин И.Н., хотя никакой связи с народными мстителями он не имел. В деревне Клешнево колхозник Зайцев повешен за подозрение в краже. Там же расстрелян колхозник Михайлов Г.Т. за то, что ходил по деревне в красноармейской шинели. В деревне Немцево всё взрослое население сгонялось на ночь в один дом и там находилось под охраной немецких часовых. Из этой же деревни ушли на сторону Красной армии четыре колхозника. Их родственников, детей и взрослых, арестовали, заключили в сарай и через сутки расстреляли, а сарай вместе с трупами сожгли. Население подвергалось поголовному ограблению. При занятии населенного пункта офицеры и солдаты производили обыск во всех домах, брали всё, что попадалось под руку, заявляя при этом: «Мы вас завоевали, и теперь всё ваше имущество принадлежит нам». За малейшее сопротивление угрожали расстрелом. При активной помощи деревенских старост у колхозников были полностью изъяты хлеб, картофель и скот. Беззастенчиво ограбленные немецкой армией колхозники голодали, в результате чего многие умерли. Несмотря на это, всё население в возрасте от 12 до 60 лет привлекалось немецкими властями в принудительном порядке для ремонта дорог, сооружения огневых точек, блиндажей, окопов, ходов сообщения. За отказ или недоброкачественное выполнение работ колхозники подвергались истязаниям. В деревне Мануйлово две девушки и мужчина (фамилии не установлены) отказались выполнять работы, за что девушек расстреляли, а мужчину повесили. К месту казни были согнаны все жители деревни.

Абсолютное большинство освобождённых Красной армией населённых пунктов Ржевского района разрушено немецко-фашистскими войсками. Многие дома разбирались ими для постройки оборонительных сооружений. При отступлении оккупанты сжигали целые посёлки. В том числе сгорела дотла родная деревня Сергея Никифоровича Круглова — Устье. Немцы угнали в Германию и увели с собой при отходе много наших людей, особенно молодёжи.

Сам город Ржев, расположенный на берегу Волги и представляющий собой крупный железнодорожный узел и перекресток многих шоссейных дорог, был освобождён 3 марта 1943 года. За время оккупации в городе фашисты разрушили все промышленные предприятия, железнодорожный узел, уничтожили школы, больницы, клубы, театры, сады и парки. От пяти с половиной тысяч жилых домов осталось только 300 полуразрушенных построек в окраинных районах. Из 60 тысяч жителей города на день освобождения удалось отыскать только 362 человека [71].

Горько было узнавать Сергею Никифоровичу из служебных сообщений о таких бедствиях, постигших его малую родину.

Ещё страшнее рисовалась картина зверств фашистских захватчиков на оккупированной территории на основании трофейных документов, доставленных в НКВД нашими разведчиками. Вот выдержки из некоторых оперативных приказов и отчётов начальников войск СС и полиции тыла «о мероприятиях по борьбе с партизанами» и уничтожении населённых пунктов и их жителей в Белоруссии и на Украине.

«По приказу рейхсфюрера СС (Г. Гиммлера) и начальника германской полиции 21 сентября 1942 года в 12 часов было завершено мероприятие «Болотная лихорадка». Оценивая сложившуюся обстановку, обергруппенфюрер СС Э. Бах-Зелевски, подписавший представленный начальству отчёт, указывал, что «враждебные мероприятия», опиравшиеся на поддержку местного населения, приняли такие размеры, которые «серьёзнейшим образом угрожают безопасности и порядку» в тылу. «Тот факт, что они (партизаны) выступают в значительной части как простые крестьяне и возчики и таким образом внешне не выделяются как бандиты, чрезвычайно затрудняет ловлю их и уничтожение». В связи с этим борьба с партизанами использовалась фашистами как предлог для массового уничтожения советских людей, что соответствовало директиве фюрера о «сокращении числа славян на 30 миллионов человек». В результате «во время проведения мероприятий (осуществлённых немецкими войсками в течение только одного месяца) убито 389 бандитов, осуждено и расстреляно 1274 подозреваемых, приведены в исполнение смертные приговоры в отношении 8350 евреев, эвакуировано (в Германию) 1217 человек». Перед этим в Белоруссии проводились операции под кодовыми названиями «Майкефер» («Майский жук») и «Адлер» («Орел»), в ходе которых каратели сожгли дотла деревни Костричи, Козуличи, Костричная Слободка, Борки Кировские, Ореховка и Подстружье, замучили и расстреляли свыше 600 советских жителей.

В оперативном приказе 15‑го немецкого полицейского полка отдавалось такое распоряжение: «23 сентября 1942 года 3‑й батальон уничтожает расположенные в районе к северо-востоку от Мокран и отравленные бандитской заразой деревни Борки, Заботье и Борисовка». В приказе чётко расписывалось, как распределялись выделенные силы, наличное вооружение и приданное подкрепление для проведения операции, которая назначалась на 5 часов 30 минут утра. В процессе операции планировалось провести «конфискацию поголовья скота, сельскохозяйственного инвентаря, запасов хлеба и прочего имущества». Для вывоза награбленного «рота должна организовать обоз из крестьянских телег и подвезти их на близкое расстояние к месту действия».

Сохранился отчёт о расправе с деревней Борки, учинённой 10‑й ротой 3‑го батальона. Взяв деревню в клещи, полицейские стали сгонять поголовно всё население к месту казни, располагавшемуся в 70 метрах от околицы, где были тщательно замаскированы пулемёты. Исполнявший обязанности командира роты обер-лейтенант Мюллер доложил: «Расстрел начался в 9 часов 00 минут. Расстреляно мужчин — 203, женщин — 372, детей — 130. Израсходовано винтовочных патронов — 786, патронов для автоматов — 2496. Потерь в роте не было». Поистине немецкие точность и пунктуальность!

Не менее цинично и скрупулёзно отчитался и командир 11‑й роты 3‑го батальона капитан Пельс, получивший задание «уничтожить населённый пункт Заболотье и расстрелять население». После краткого разъяснения обстановки и распределения сил рота выступила в направлении указанной деревни. «Специально мобилизованные для операции 93 крестьянские подводы были оставлены до дальнейших распоряжений у входа в населённый пункт под охраной команды, состоявшей из 1 унтер-офицера и 4 солдат». 23 сентября 1942 года около двух часов ночи рота подошла к первым, отдельно стоявшим дворам. «В то время как главные силы двинулись дальше в глубь деревни, отдельные дворы были окружены выделенной для этого командой и жители выведены из домов». Всё население во главе со старостой согнали в школу, «а одна команда тотчас отправилась на расположенные в 7 километрах от деревни выселки с тем, чтобы забрать их жителей». Обречённых на смерть людей разделили на три группы и расстреляли на месте казни, «которое было тем временем подготовлено мужским населением деревни». С нескрываемой «любовью» к этому чёрному делу капитан Пельс написал, что «казнь была проведена планомерно и без особых происшествий, если не считать одной попытки к бегству». А вот как оценил этот палач мужество советских людей в столь кошмарной обстановке: «Большинство жителей деревни сохраняло самообладание и шло навстречу вполне заслуженной судьбе, которая вследствие их нечистой совести не была для них неожиданностью».

После того как около 12 часов 00 минут казнь завершилась, высланные патрули повторно обыскали все помещения в деревне и обнаружили 5 спрятавшихся человек. «Их извлекли из убежищ и тут же, на месте, расстреляли». После этого внешнее оцепление было снято, и началась «очистка дворов». Подтянутые тем временем крестьянские подводы отвезли под охраной «весь живой и мёртвый инвентарь» в Мокраны, «в государственное имение». Необмолоченный хлеб сложили у южного выезда из деревни. После этого приступили к сожжению деревни. Выселки и отдельно стоявшие дворы предали огню сразу же после «очистки». Результаты «боевой операции» оказались следующие: «Расстреляно 289 человек, сожжён 151 двор, угнано 700 голов рогатого скота, 400 свиней, 400 овец и 70 лошадей. Вывезено хлеба: 300 центнеров обмолоченного и 500 центнеров необмолоченного. Конфисковано около 150 сельскохозяйственных машин с ручным приводом и многочисленный инвентарь». 27 сентября 1942 года в 12 часов 30 минут рота с подразделениями усиления покинула мёртвое пепелище и выступила в направлении Мокран, оставив один взвод для охраны не вывезенного наворованного хлеба [70].