Боец 8: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Хорошо, — улыбнулся я. — Слушай, а откуда вы узнали, что они сюда приехали-то? Я ведь не успел никого предупредить.

— Да подружка твоя шум подняла, — объяснил боец. — Она в окно увидела, что ты с ними тут разговариваешь, выбежала в коридор и давай лупить кулаками во все двери подряд, кричать «Помогите, там Сергея сейчас убивать будут!». Ну мы и вышли…

— А ты, Сергей, я смотрю, в своем репертуаре, — раздался над ухом до боли знакомый голос, который к тому же говорил почему-то по-русски. — Что, свинья везде грязь найдет, да?

Я резко развернулся, не веря своим ушам. Этот голос мог принадлежать только одному человеку, который находился в Москве. Неужели… Точно! Передо мной стоял сияющий Степаныч с дорожной сумкой на плече.

— Степаныч, блин! — мы крепко обнялись. Бойцы, увидев встречу старых друзей, удалились обратно в корпус.

— Ну ты, видимо, без неприятностей не можешь, — продолжил Степаныч, когда мы уже вдоволь наобнимались. — У тебя что в России, что в Америке — везде одно и то же! К тебе всякое говно как будто специально липнет!

— Что же тут сделаешь, если так много разных негодяев хотят встать на пути к мечте, — ответил я.

— Это да, — согласился Степаныч, — так оно обычно и бывает. Так, показывай, где у вас тут есть какая-нибудь забегаловка. Посидим, перекусим да поговорим обо всем.

— Да вон там есть одно местечко, вроде кормят неплохо и недорого, — махнул я рукой в сторону того заведения, где несколько дней назад мы сидели вместе с Танком и Андрюхой. — А ты какими судьбами в Америку-то? Вроде не собирался.

— А телефон, знаешь ли, на международном тарифе такие деньжищи жрет, что, если надо поговорить, то проще уж прилететь — дешевле обходится, — засмеялся Степаныч. — Да по делам я, конечно, Серега, по делам. И по твоим в том числе. А то, что не говорил — так я не поп-звезда, чтобы о моем приезде за полгода на каждом столбе сообщали. Больше тебе скажу — я сам до последнего не был уверен, приеду я или нет. Так чего же зазря воду мутить в таком случае?

Конечно, я был безумно рад видеть Степаныча. Но все-таки, все-таки… У меня на языке вертелся самый главный вопрос, который я не мог не задать.

— Степаныч, скажи, а Алина… она тоже прилетела вместе с тобой? — спросил я, чувствуя, как предательский холодок тревоги и волнения снова растекается по всему телу.

— Пойдем, пойдем, — Степаныч взял меня за локоть и подтолкнул в сторону гостеприимно распахнутых дверей кафе. — Сейчас я все тебе расскажу во всех подробностях.

От авторов: Новинка в жанре Бояръ-дораме! Кланы, Корпорации и русский псионик в теле китайца в Японии, нагибающий всё что движется!

Приглашаю ознакомиться любителей обоих жанров: https://author.today/work/366683

Глава 20

— Да, ты не ошибся, — проговорил Степаныч, оценивающе оглядев кафе и изучив меню. — Выглядит все вроде довольно прилично.

— А ты думал, в Америке одни гамбургеры все едят? — рассмеялся я.

— Думал — не думал, а только, знаешь, нормальное заведение найти в любой стране надо постараться, — ответил он. — Вечно или забегаловки, чтобы второпях перекусить, или рестораны, в которых ужин скоро будет стоить, наверно, как комната. Зажарят мясо чуть по-другому, чем обычно — и лепят ценник, как за чугунный мост! А здесь вроде цены пристойные. Хотя сейчас посмотрим еще на их кухню!

Мы заказали по салату, по горячему и по чашке зеленого чая. Я был безумно рад видеть Степаныча — пожалуй, еще сильнее, чем недавно Танка. Во-первых, он являлся для меня чем-то вроде ниточки, связывающей меня с родной страной. Во-вторых, я надеялся разузнать у него все, что меня интересует по поводу внезапного исчезновения из моей жизни Алины и такого же неожиданного появления в ней Семена. Ну а в-третьих, Степаныч был для меня кем-то вроде старшего товарища, человека, намного более опытного, чем я. У него всегда можно было спросить совета или получить моральную поддержку. Тем более что с тех пор, как я узнал, где он на самом деле служит, разговаривать с ним стало можно чуть откровеннее. Хотя, разумеется, как любой сотрудник спецслужб, он тщательно следил за каждым своим словом. В этом смысле лишнего из него было не вытянуть.

— Ну что, Степаныч, — торжественно произнес я, когда уже знакомая официантка принесла нам заказ, и мы жадно набросились на долгожданную еду. — Рассказывай! Как там наша Москва, стоит?

— Стоит, — хохотнул Степаныч, отрезая себе кусок мяса. — Чего ей сделается! Можно подумать, ты десять лет назад уехал, а не два месяца.

— Ну, знаешь, сейчас все так стремительно меняется, что можно и через неделю город не узнать, — парировал я, поедая овощной салат.

— Да ладно тебе, не до такой уж степени, — улыбнулся Степаныч. — Все, что могло измениться, уже изменилось. Сейчас только успевай глядеть, как кто в новом времени осваивается и развивается. Кто в бандиты, кто на дне, а кто в честные бизнесмены пытается податься. Только, я тебе скажу, честный бизнес у нас — это… — Степаныч махнул рукой, как бы давая понять, что дело это безнадежное. — Хотя кто его знает. Может, и наладится все через какое-то время. Но на наш век работы нашему брату точно хватит.

— Ну да, — согласился я. — Скучать в ближайшее время точно не придется.

Я-то знал это, как никто другой. Степаныч, при всем моем уважении к нему самому и к месту его основной работы, при всем своем желании не мог знать, что ожидает страну в ближайшие тридцать лет. Но в главном он был, несомненно, прав: тем, кто следит за исполнением законов, на затишье в работе жаловаться не придется, это точно.

Дальше Степаныч рассказал мне о том, как живут наши общие знакомые ребята, оставшиеся в Москве. Я рад был узнать, что никто из них не забросил тренировки. Напротив — мой отъезд в Америку вдохновил их на то, чтобы работать еще усиленнее. Ведь у них перед глазами появился живой и наглядный пример того, как собственным упорным трудом можно пробить себе в жизни такую дорогу, о которой раньше приходилось только мечтать.

— А этот-то наш, который якобы американец, — смеясь, рассказывал Степаныч. — Ну Юра, который как бы Джим, помнишь его?

— Как не помнить, — невольно улыбнулся я. — Такое представление мы с ним тогда устроили!

— Так вот это представление продолжается до сих пор, — подхватил Степаныч. — Его периодически на улицах узнают, подходят за автографами там, руку пожать, сфотографироваться иногда. А он, представляешь, настолько вжился в роль, что сразу переходит на английский! Уже так чешет — как на родном! И расписываться, стервец, по-английски научился. Я сам как-то наблюдал — выходил из зала, а он у входа стоит, и его какие-то пацаны облепили. Они, значит, к нему со всеми словами, которые с трудом по-английски запомнили — мол, мистер Джим, хау ду ю ду, сенк ю, вы супер, все такое. А он с серьезным видом им так же по-английски пишет — бест регардс, Джим. Ну не умора, ты мне скажи?

— Да, — ответил я после того, как просмеялся, живо представив себе эту картинку. — Теперь главное, чтобы в какой-нибудь из таких моментов к нему не подошел кто-то из знакомых, кто не знает его легенды. А то будет ему… сеанс магии с разоблачением.

— А! — Степаныч махнул рукой, — выкрутится. Это он тогда был таким прямолинейным и непонимающим. А как турнир прошел — он прямо вошел во вкус звездной жизни. Теперь один вопрос — как бы его спрятать до поры до времени. А то будет выглядеть несколько странно, что американец безвылазно торчит в Москве и ходит в один и тот же спортзал, при этом не выступает ни хрена.

— Думаю, можно будет его как-нибудь сюда и притянуть, — сказал я. — Ну, не на этот турнир, конечно, сюда уже поздно, но на какой-то из будущих — почему нет?

— Ага, — поддакнул Степаныч. — И потом кто-нибудь увидит «американца Джима», дающего интервью в Америке как русский Юра.

— Да брось ты, — возразил я. — Не такая уж он крупная фигура, чтобы за ним так следили. Поговорят еще месяцок-другой да забудут.