Тысяча И Одна Ночь. Книга 10 - без автора

"Клянусь Аллахом, - сказал он про себя, - пропал весь мой труд! Но я непременно подожду и увижу, каково будет дело". И невольницы принесли еду и питьё и поели, а потом они вымыли руки и поставили Джамиле скамеечку, и она села на неё, а все невольницы ударили в музыкальные инструменты и запели волнующими голосами, которым нет подобных. И затем выступила старуха управительница и стала хлопать в ладоши и плясать, и невольницы оттащили её, и вдруг занавеска приподнялась, и вышла Джамила, смеясь. И Ибрахим увидел её, и на ней были украшения и одежды, и на голове её был венец, украшенный жемчугом и драгоценными камнями, и на шее - жемчужное ожерелье, а её стан охватывал пояс из топазовых прутьев, и шнурки на нем были из яхонта и жемчуга. И невольницы встали и поцеловали перед ней землю, а она все смеялась".

"И когда я увидел её, - говорил Ибрахим ибн альХасыб, - я исчез из мира, и мой ум был ошеломлён, и мысли у меня смешались, так меня ослепила её красота, которой не было на лице земли подобия. И я упал, покрытый беспамятством, а потом очнулся с плачущими глазами и произнёс такие два стиха:

"Я вижу тебя, и не отвожу я взора, Чтоб веки лик твой от меня не скрыли, И если бы я направил к тебе все взоры, Не мог бы объять красот я твоих глазами".

И старуха сказала невольницам: "Пусть десять из вас встанут, попляшут и споют". И Ибрахим, увидев их, сказал про себя: "Я желал бы, чтобы поплясала госпожа Джамила".

И когда окончилась пляска десяти невольниц, они подошли к Джамиле, окружили её и сказали: "О госпожа, мы хотим, чтобы ты поплясала в этом месте и довершила бы этим нашу радость, так как мы не видели дня, приятнее этого". И Ибрахим ибн аль-Хасыб сказал про себя: "Нет сомнения - открылись врата неба, и внял Аллах моей молитве!" А невольницы целовали ноги Джамилы и говорили ей: "Клянёмся Аллахом, мы не видели, чтобы твоя грудь расправилась так, как в сегодняшний день". И спи до тех пор соблазняли её, пока она не сняла верхнюю одежду и не осталась в рубахе из золотой ткани, расшитой всевозможными драгоценными камнями, и она показала соски, подобные гранатам, и открыла лицо, подобное луне в ночь полнолуния".

И Ибрахим увидел движения, каких не видал всю свою жизнь, и Джамила показала в своей пляске диковинный способ и удивительные новшества, так что заставила нас забыть о пляске пузырьков в чаше и напомнила о том, что тюрбаны на головах покосились. И она была такова, как сказал о ней поэт:

Как хочешь, сотворена она, соразмерная,По форме красы самой - не меньше и не длинней.И, кажется, создана она из жемчужины,И каждый из её членов равен луне красой.

Или как сказал другой:

Плясунья! Подобен иве гнущейся стан её,Движенья её мой дух едва не уносят прочь.Не сможет стоять нога, лишь только плясать начнётОна, словно под ногой её - пыл души моей.

"И когда я смотрел на неё, - говорил Ибрахим, - её взгляд вдруг упал на меня, и она меня увидела, и когда она на меня взглянула, её лицо изменилось, и она сказала невольницам: "Пойте, пока я не приду к вам", - а затем направилась к ножу, величиной в пол-локтя, и, взяв его, пошла в мою сторону. И потом она воскликнула: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!" И когда она подошла ко мне, я исчез из мира, И, увидев меня и столкнувшись со мной лицом к лицу, Джамила выронила из руки нож и воскликнула: "Хвала тому, кто вращает сердца!" И затем она сказала: "О юноша, успокой свою душу! Ты в безопасности от того, чего боишься". И я начал плакать, а она вытирала мне слезы рукой и говорила: "О юноша, расскажи мне, кто ты и что привело тебя в это место". И я поцеловал ей руку и схватился за её подол, и она сказала: "Нет над тобой беды! Клянусь Аллахом, мой глаз не наполнится памятью о ком-нибудь, кроме тебя. Скажи мне, кто ты".

"И я рассказал ей свою историю от начала до конца, - говорил Ибрахим, - и она удивилась и сказала: "О господин мой, заклинаю тебя Аллахом, скажи мне, не Ибрахим ли ты, сын аль-Хасыба?" И он ответил: "Да". И она припала ко мне и сказала: "О господин мой, это ты сделал меня не охочей до мужчин. Когда я услышала, что в Каире находится мальчик, красивей которого нет на всей земле, я полюбила тебя по описанию, и к моему сердцу привязалась любовь к тебе из-за того, что до меня дошло о твоей ослепительной красоте, и я стала с тобой такова, как сказал поэт:

В любви перегнало ухо взоры очей моих -Ведь ухо скорее глаз полюбит порою.

Да будет же хвала Аллаху, который показал мне твоё лицо! Клянусь Аллахом, если бы это был кто-нибудь другой, я распяла бы садовника, и привратника хана, и портного, и всех, кто с ними связан".

И затем она сказала мне: "Как бы мне ухитриться, чтобы ты что-нибудь поел без ведома невольниц?" И я сказал ей: "Со мною то, что мы будем есть и пить". И я развязал перед ней мешок, я она взяла курицу и стала класть куски мне в рот, и я тоже клал ей куски в рот, и когда я увидел, что она это делает, мне показалось, что это сон. И затем я поставил вино, и мы стали пить, и при всем этом она была подле меня, а невольницы пели. И мы делали так с утра до полудня, а затем она поднялась и сказала: "Поднимайся теперь и приготовь себе корабль и жди меня в таком-то месте, пока я к тебе не приду. У меня истощилось терпение переносить разлуку с тобой". - "О госпожа, - ответил я ей, - у меня есть корабль, и он - моя собственность, и матросы наняты мной, и они меня ожидают". - "Это и есть то, чего я хочу", - сказала Джамила. И затем она пошла к невольницам..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала девятьсот пятьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что госпожа Джамила пошла к невольницам и сказала им: "Поднимайтесь, мы пойдём во дворец". И они спросили: "Как же мы уйдём сейчас - ведь у нас обычай проводить здесь три дня?" - "Я чувствую на душе великую тяжесть, как будто я больна, и боюсь, что это будет для меня тягостно", - отвечала Джамила. И невольницы сказали: "Слушаем и повинуемся!" И надели свои одежды, а потом они пошли к берегу и сели в лодку. И садовник подошёл к Ибрахиму (а он не знал о том, что с ним случилось) и сказал: "О Ибрахим, нет тебе удачи в том, чтобы насладиться её видом. Она обычно остаётся здесь три дня, и я боюсь, что она тебя увидела". - "Она меня не видела, и я не видел её - она не выходила из домика", - сказал Ибрахим. "Твоя правда, о дитя моё, - сказал садовник. - Если бы она тебя увидела, мы бы, наверное, погибли. Но побудь у меня, пока она не придёт на следующей неделе, ты её увидишь и насмотришься на неё досыта". - "О господин мой, - сказал Ибрахим, - у меня есть деньги, и я за них боюсь. Со мной люди, и я боюсь, что они найдут моё отсутствие слишком долгим". - "О дитя моё, - сказал садовник, - мне тяжело с тобой расстаться!"

И он обнял его и простился с ним, и Ибрахим отправился в хан, в котором он стоял, и встретился с привратником хана, и взял свои деньги. И привратник хана спросил его: "Добрые вести, если хочет того Аллах?" И Ибрахим ответил ему: "Я не нашёл пути к тому, что мне нужно, и хочу возвратиться к моим родным". И привратник хана заплакал, и простился с ним, и понёс его вещи, и довёл его до корабля, и потом Ибрахим направился к тому месту, о котором ему говорила Джамила, и стал её там ждать.

И когда спустилась ночь, девушка вдруг подошла к нему в облике мужественного человека с круглой бородой, и её стан был перехвачен поясом, и в одной руке у неё был лук и стрела, а в другой - обнажённый меч. "Ты ли сын аль-Хасыба, правителя Египта?" - спросила она. И Ибрахим ответил: "Это я". И она воскликнула: "Какой же ты негодяй, что пришёл портить царских дочерей! Иди поговори с султаном!"

"И я упал, покрытый беспамятством, - говорил Ибрахим, - а матросы - те умерли в своей коже от страха. И когда девушка увидела, что меня постигло, она сняла с себя эту бороду, бросила меч и развязала пояс, и я увидел, что это госпожа Джамила, и сказал ей: "Клянусь Аллахом, ты разрубила мне сердце!" И затем я сказал матросам: "Ускорьте ход корабля!" И они распустили паруса и ускорили ход, и прошло лишь немного дней, и мы достигли Багдада. И вдруг я увидел, что у берега стоит корабль. И когда матросы, которые были там, увидели нас, они закричали матросам, бывшим с нами: "О такой-то и такой-то, поздравляем вас с благополучием!" И они направили свой корабль к нашему кораблю, и мы посмотрели и вдруг видим - в нем Абу-ль-Касим ас-Сандалани! И, увидев нас, он воскликнул: "Это то, чего я хотел. Идите под охраной Аллаха, а я хочу отправиться по одному делу". А перед ним стояла свечка, и он сказал мни: "Хвала Аллаху за благополучие! Исполнил ли ты своё дело?" И я ответил "Да". И ас-Сандалани приблизил к нам свечку, и когда Джамила увидела его, её состояние изменилось, и цвет её лица пожелтел, а ас-Сандалани, увидев её, воскликнул: "Идите в безопасности, хранимые Аллахом, а я пойду в Басру по делу сутана. Но подарок следует тому, кто пришёл".