Отступник на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

Школу я чуть не проспал.

Несмотря на то, что большая часть защитников Красной Поляны была перебита фанатиками, кое-кто выжил. Вдобавок подтянулись клановые прыгуны — им, в отличие от остальных, не требовалось ехать на машине через перевал. Или на дирижабле лететь.

Кстати, о дирижаблях.

Частный цеппелин, которые подогнали адепты Чёрного Ока, продолжал висеть над особняком Маро, вот только дротики и бойцы оттуда не сыпались. Подозреваю, что воины Эфы смогли телепортироваться внутрь и устроить резню. Возможно, кого-то захватить и устроить ментальный допрос.

Я скользил по непроглядной лесной темени, а вокруг рыскали псы, появлялись и исчезали люди, ощущались отголоски чужой воли — эмпаты и телепаты прощупывали пространство, выискивая враждебные мысли. Мне стоило больших усилий не попасться. Дважды меня атаковали немецкие овчарки, пришлось убить. Хоть и «свои», но они легко перегрызли бы глотку даже матёрому убийце без моих навыков.

От телепатов я прикрывался слабенькими блоками, которые уже научился выстраивать благодаря отцу Алисы. Если бы мной занялись всерьёз, эти бастионы рухнули бы в одночасье. Но за меня не взялись. Телепаты прочёсывали обширную территорию и проскальзывали мимо моего разума.

Дважды я прятался в дерево, что продолжало опустошать запас ки.

У припаркованной в лесу машины завалил ещё одного пса. Смотал цепь, бросил на переднее сиденье. Влез за баранку и сразу сорвался с места. Быстрое отступление я предусмотрел и времени на разворот не тратил. Выехав на уже знакомую дорогу, поддал газу — ехать нужно было в гору. Мотор натужно взревел, но выдержал. Рядом с КПП меха не оказалось — видимо, он был переброшен в самое пекло. Рядом с будкой я увидел труп охранника…

Камеры без электричества не работали, но я решил не рисковать. Отъехав на приличное расстояние от Красной Поляны, притормозил у недостроенного кондоминиума. Проницаемость шлагбаума и откатных ворот исчерпала мои последние резервы. Ощущение было такое, словно я потерял много крови или не спал две ночи подряд. Несмотря на всё это дерьмо, я скрутил потенциально засвеченный номер и лишь после этого отправился домой. Попетлял по городу. Удостоверился, что за мной нет «хвоста». И примерно к половине седьмого утра завёл тачку в гараж Бродяги.

На этом хотелось бы поставить точку, но меня ждёт грёбаная школа.

Пришлось топать в душ, выбрасывать в мусорный пакет окровавленную одежду, отчищать кусаригаму и приводить себя в некое подобие нормы. Затем — медитация и восстановление.

Завтрак одарил меня новыми сюрпризами.

— Ну что, спас свою кралю? — поинтересовалась Джан.

Краля?

Это что-то новенькое.

— Дорогая, не начинай, — попросил я.

Федя уже собирался ввернуть свой комментарий, но морфистка так на него посмотрела, что оружейник скукожился и полностью сосредоточил внимание на овсянке с сардельками.

— Надеюсь, ты доволен, — зло бросила девушка.

— Я выполнил свою работу. Заработаю хорошие деньги. Не вижу причин для печали.

Джан не ответила.

— Сегодня надо встретиться с Гамовым, — пробую сменить тему. — И обсудить детали ночного рейда. Я положил многих, надо всё это монетизировать.

Фёдор откусил сразу половину сардельки.

Джан вздохнула:

— Хорошо. Я всё организую.

После этих слов Джан надулась и демонстративно со мной не разговаривала. На моё предложение подбросить до школы ответила гордым отказом.

Женщины…

Перед уходом я решил заглянуть к Феде.

— Чего это с ней?

Оружейник отвлёкся от небывалого занятия — штудирования учебника математики. У меня чуть глаза на лоб не вылезли от эпохального зрелища.

— Ревнует, — важно произнёс толстяк. — Без тебя только и разговоров об «этой бессмертной сучке».

— Даже так?

— Угу, — Федя начал что-то переписывать в тетрадку. — И что в ней можно найти, и волосы жиденькие, и мало ли кто мечом машет… И вообще, морфисты лучше бесов, они управляют снами, а эти тупо живут долго…

— Понятно, — усмехнулся я. — Слушай, есть дело.

— В химчистку сгонять?

— Не-не-не. Скоро двадцать пятое число, можешь послушать эфир? Надо засечь Реликта, позывные ты знаешь.

— Да я и так каждую ночь слушаю.

— Послушай и вечерком, лады? Вдруг этот тип экстренное что-то начнёт передавать. Или назначит дату стратегического планирования.

— Они же во сне встречаются, — вспомнил Федя.

— Именно. Нельзя это пропустить.

Мальчишка вздохнул.

— Хорошо. А ты проверил мои примеры?

— Вечером. Как приду с занятий.

— Замётано.

Сосед вёл себя подозрительно. Начну с того, что в свободное время он предпочитал разбирать партии известных шахматистов, решать этюды и задачи на мат в три хода, а не учить таблицу умножения. На худой конец — включать приёмник или смотреть по ТВ мультсериал «Войны кланов».

Погода выдалась на удивление приятной.

Солнечно, тёплый ветерок, море спокойное и прозрачное. Я ехал вдоль набережной и посматривал на горизонт, где виднелось несколько кораблей. Я покрутил верньер приёмника и настроился на волну местной радиостанции. Салон наполнили звуки, отдалённо напоминающие кубинскую музыку.

Кампана, маракасы, бонги…

Улыбнувшись, я втопил педаль газа и рванул по автостраде, обгоняя и подрезая неповоротливые грузовики с продуктами. Мимо проносились перевязанные пальмы, изогнутые фонари, закрытые на зиму гостиницы и рестораны. Мне сигналили другие водители, я сигналил в ответ.

Вот она, атмосфера.

Южный централ, мазефака.

Гимназия встретила меня предпраздничной суетой. Я вспомнил, что сегодня — двадцатое декабря. А это означает, что мы учимся последний день и сваливаем на каникулы. Будут выставлены оценки, выданы взыскание и поощрения. Мы с куратором Райнером увидимся в последний раз в наступающем году. А ещё все местные ортодоксы начнут поститься и настраиваться на нужный лад перед Йолем. Для многих этот праздник важнее Нового года, как я слышал.

Меня же подстерегало древнее зло в виде устного зачёта по этикету.

Припарковавшись по привычке неподалёку от «Батоно», я поспешил в гимназию и у самых ворот столкнулся с Ираклием.

Мой приятель выглядел унылым и подавленным.

— Ты чего? — весело поинтересовался я. — Завтра же каникулы.

— Угу, — буркнул Кучеряшка. — А на завтрак — всякие водоросли и мидии. Пост начался, братан.

Глава 29

Несмотря на пост, все мои одноклассники были в наличии. И, само собой, пришла Маро. До обеда мы почти не сталкивались, но я всё время ловил на себе взгляды бессмертной. Откровенного разговора было не избежать, но пересечься мы смогли только на большой перемене. После обеда, на котором большая часть блюд состояла из морепродуктов.

Не сговариваясь, мы отделились от общего потока гимназистов, чтобы подняться на крышу.

Дул пронизывающий ветер.

Мы оба не позаботились о пальто или куртках, потому что не было времени на спуск в гардероб.

— Что будешь делать? — сходу спросил я.

— Ничего, — девушка пожала плечами. — Ты меня спас. И если хочешь жить такой жизнью… ну, это твоё право. Я сделаю всё, чтобы клан ни о чём не узнал.

— Они спрашивали обо мне?

— Конечно.

— И?

— Я сказала, что ты скрыл лицо балаклавой. Как ты уничтожил пилота, я не видела. Про кусаригаму… да, ты пользовался именно ей. Они бы и так догадались. У нас хорошие криминалисты.

Облокотившись на ограждение площадки, я посмотрел вдаль.

Небо было чистым, но ветер усиливался. Не удивлюсь, если принесёт дождь на три или четыре дня. Это же декабрь. Хотя… со средней полосой не сравнить. Вон, куча зелени.

— А что с твоим отцом? — задал я неудобный вопрос.

— Долгая история, — улыбнулась Маро.

— У нас есть минут десять.

— Если вкратце… нет у меня никакого отца. Они с мамой давно умерли. Я — единственный представитель своего Рода и его глава по совместительству.

— Даже так… И зачем тебе это враньё?

— Я же не спрашиваю, почему ты притворяешься школьником, а сам промышляешь… вот этим вот всем. Но отвечу на твой вопрос. Людям проще со мной общаться, когда они видят юную девушку и рисуют в голове образ её родителей. Никто не хочет представлять бездну прожитых мной лет.

— И что, ты ни разу не была замужем? Не рожала детей?

Вопрос предельно бестактный. Но Маро знала обо мне гораздо больше, чем ей положено. А я не знал о своей собеседнице ничего.

— Была, — нехотя признала бессмертная. — Несколько раз.

— А дети?

— Умерли.

Твою мать.

Маро следила за моей реакцией. Вот только меня ничуть не шокировали эти признания. Я сам прошёл через все эти мучения, помноженные на двадцать. Первые перерождения очень болезненны, потом привыкаешь. Человек не должен быть один. Так можно совсем свихнуться. И раз за разом мы наступаем на одни и те же грабли, потому что такова наша природа. Будь она иной, я перестал бы считать себя