Стальной король - Девни Перри

— Сними с себя груз. Я здесь. — Я подошел к раковине и включил воду. — Ник научился готовить. Я научился убирать.

— Как Цыгане начали свою жизнь? — спросила Брайс позади меня.

Я улыбнулся тарелке, споласкивая ее. У нее всегда был вопрос, вот один из них. Я сомневался, что за всю жизнь она сможет задать их все. — Мой дедушка был членом небольшого клуба в городе. В основном это были парни, которые любили кататься. У него был гараж. Он построил его с нуля, и он был центром клуба. Отец всегда знал, что он займется этим, но сначала планировал поступить в колледж и уехать из Клифтон Фордж на некоторое время. Но дедушка умер через неделю после окончания колледжа, и он остался управлять гаражом. Он тоже вступил в клуб.

Отец никогда не горевал из-за того, что у него не было возможности уехать. Потому что у него была мама, которая была более чем счастлива остаться здесь, рядом со своей семьей. Она хотела быть только там, где был папа.

— Один из папиных школьных друзей уехал в Калифорнию. Стоун, тот парень, о котором я тебе рассказывал, отец Эмметта. Так вот, Стоун связался там с большим клубом. Он не вступил, но это дало ему идеи. Так что он вернулся домой в Монтану и поговорил с папой о вступлении в клуб здесь. Произошли некоторые изменения. Мотоклуб Клифтон Фордж стал Tin Gypsies. Остальное — история.

— Значит, твой дед основал Tin Gypsy?

— Технически. Хотя большинство считает, что это заслуга отца и Стоуна. На самом деле, Стоун никогда не хотел быть лидером, так что все досталось папе.

— Он был президентом?

Я кивнул. — Все годы, кроме пяти лет, когда эта должность принадлежала мне. Стоун был его вице-президентом, как Эмметт был моим.

Папа сказал мне однажды, что они со Стоуном не предполагали, что Цыгане станут такими большими. Все закрутилось глубже, чем они могли ожидать. Но гараж не всегда приносил хорошие деньги. Стоун тоже работал механиком, и у них обоих были семьи, которые нужно было кормить. Их братьям по клубу тоже нужны были деньги, поэтому он принимал решения, правильные и неправильные, в интересах всех мужчин.

Насколько мне известно, отец ни о чем не жалел, пока не убили маму.

А потом было уже слишком поздно. Он потерял себя в ярости и мести.

— Откуда у тебя прозвище Дэш?

Я загружал тарелку в посудомоечную машину. — Мама. Она называла меня Дэш, сколько я себя помню, потому что я никогда не переставал бегать. Я становился Кингстоном только тогда, когда у меня были большие гребаные проблемы. В детстве ничего не было достаточно быстрым. Я сломал руку, гоняя на велосипеде по кварталу, когда мне было семь лет. В десять лет Ник построил мне картинг, и я отключил тормоза. И так постоянно. Все, что она могла с этим сделать, это заставить меня носить шлем.

— Я не знала, что сплю с адреналиновым наркоманом. — Она усмехнулась. — Хочешь еще пива?

— Зависит от обстоятельств. Я скоро поеду домой?

— Прежде чем я отвечу, у меня есть еще один вопрос.

— Конечно, есть. — Я загрузил последнюю посуду, затем повернулся к ней лицом. — Зажигай.

— Что у нас с тобой?

— Секс. — Я усмехнулся. — Действительно отличный секс.

— Как ты думаешь, мы должны установить некоторые…эээ…ограничения?

— Пределы. — Я приподнял бровь. — Например, анал?

— Нет. Боже мой. Ты такой мужчина. — Она засмеялась, закатив глаза. — Не сексуальные ограничения, хотя они у меня есть. Я имею в виду ограничения на эту нашу попытку. Я предполагаю, что ты не ищешь ничего серьезного.

— Нет.

— Тогда ладно. Ограничения.

— Как насчет того, чтобы заниматься этим, пока мы не надоедим друг другу? Тогда мы закончим. — Хотя в зависимости от этих ее сексуальных ограничений и от того, станет ли секс более горячим — если это вообще возможно — я не скоро устану от Брайс. — Согласна?

— Согласна. — Она соскользнула со своего табурета и медленно направилась в мою сторону. — Ты должен знать, смотреть, как ты моешь посуду, очень сексуально.

Мой член дернулся, когда она вошла в мое пространство и провела руками по моей груди. — Может быть, я останусь здесь на ночь. Пусть ты приготовишь мне завтрак. А потом я снова помою твою посуду.

— Я не готовлю завтрак.

Я опустил поцелуй на ее рот и провел языком между губами. — Я вообще-то не говорил о том, чтобы мыть больше посуды.

Она улыбнулась мне в губы. — Тогда, думаю, ты можешь остаться.

ГЛАВА 14

БРАЙС

— ГДЕ ЖЕ ОНА? — Я копалась в корзине для белья у сушилки в поисках зеленой рубашки, которую хотела надеть. Ее не было ни под пятью полотенцами, ни под моей внушительной коллекцией разложенных носков, которые, казалось, никогда не спаривались.

Бросив эту корзину на ту, что стояла рядом со стиральной машиной, я поискала, но вернулась с пустыми руками. Ее не было ни на одной из многочисленных пустых вешалок в моем шкафу. Я проверила все три корзины здесь, в прачечной. Единственным другим местом, где оно могло быть, была сама сушилка. Надев только лифчик и джинсы, я встала на колени перед машиной и начала копаться.

— Что ты делаешь?

— Черт. — Я подпрыгнула от голоса Дэш, схватившись за сердце. — Ты меня напугал.

— Прости.

— Неважно. — Я продолжала копать, все еще раздраженная на него за то, что он не давал мне спать всю ночь. И не в хорошем смысле. — Ты храпишь.

Его грудь сотрясалась от тихого смеха. — Еще раз, извини.

Дэш зевнул, прислонившись к дверному косяку, на нем была только пара черных трусов. Его глаза были сонными, а волосы в беспорядке. Мой рот наполнился аппетитом при виде его аппетитной кожи.

Было очень трудно сердиться на него, когда он выглядел так утром. Возможно, бессонная ночь стоила того ради утреннего вида.

Его рельефный пресс заслуживал ежедневных аплодисментов, как и его бедра. Его бедра выпирали под швом этих боксеров, напрягая резинку вокруг рельефных мышц. Его руки были сплетены с той же силой, и гладкие вены змеились по его предплечьям. Добавьте к этому татуировки, и храп уже не так раздражал меня.

На одной руке был череп, искусно украшенный — половина лица была детализирована богемными украшениями, а другая создавала иллюзию металла. На обоих предплечьях были разные черные чернильные полосы. А на другой руке — черно-белый портрет улыбающейся женщины.

Мы не говорили о его татуировках, но я знала, что это портрет его матери.

Эта