Шанель №007 - Александра Романова

Однако сейчас сохранить душевное равновесие не удалось даже мне.

Войти в комнату тоже. Ибо у самой двери громоздилась куча… куча… чего-то. Скорее всего, металлического. По крайней мере ударилась я здорово. Дальше моему взору предстали менее опасные вещи. Весь пол усыпан бумагами и пухом. Стулья валяются по углам. Стол опрокинут. Пиджаки и свитера выкинуты из шкафа и служат подстилкой для провизии, состоящей из разломанного батона, искромсанных ломтей вареной колбасы и двух бутылок водки. Да, дверца упомянутого шкафа висит на одной петле и жалобно поскрипывает!

Сердце мое похолодело. Первоначальная мысль о том, что у бандюганов принято устраивать металлические ловушки у самого входа, чтобы к ним не шлялся кто попало, сменилась более страшной. Сейчас я найду новый труп! Обстановка как нельзя более подходящая. Убили, разгромили, а я, как всегда, расхлебывай! Нет уж, поищите дурочку в другом месте. Не стану глядеть по сторонам, и все тут! Повернусь и уйду! Не вижу я никаких трупов и видеть не желаю… а что это там, на диване? Лежит… длинное такое… опять тело? Почему я не сообразила сразу закрыть глаза? А теперь уж ничего не поделаешь. Я должна подойти к нему и проверить, живо оно или нет. Предшествующий опыт наглядно убеждал, что нет, однако совесть решительно требовала действий. Если я не попытаюсь спасти неизвестного, она ведь меня потом заест!

Я осторожно раздвинула железяки и прямо по бумагам двинулась к дивану. Кто еще может быть таким длинным? Разумеется, Артем. Значит, я его все-таки вычислила. Кто бы подумал, что я так умна? Или так глупа. Сначала проверяется, кажется, пульс? Жаль, что на сей раз со мной нет Светы. Я этот дурацкий пульс никогда не обнаруживаю даже у себя самой. А вообще-то, рука теплая. И шевелится. Или это галлюцинации? Я в ужасе попятилась, и тело, потянувшись за мной, село и застонало. Живой! Слава богу!

После облегчения пришло возмущение. Из-за этого мерзкого типа я трудилась целый день, как негр на плантации, да к тому же натерпелась страху! А он напился себе и в ус не дует. Кайфует, видите ли, на диванчике! Ну, я ему кайф попорчу!

— Где Света? — гаркнула я прямо Артему в ухо.

— У-у-у! — завыл в ответ он.

Однако я была непреклонна и повторяла одно и то же, пока не поняла, что буду делать это до посинения, а результата добьюсь вряд ли. Тогда я выхватила из горы железяк какой-то ковшик, смело вылезла на кухню и набрала холодной воды. А вернувшись, злодейски вылила ее на заснувшего пьянчугу.

Как ни странно, мои чисто теоретические познания по поводу общения с алкоголиками блестяще подтвердились на практике. Артем встряхнулся, посмотрел на меня почти осмысленным взглядом и удивленно выдавил:

— Катя? Ты чего?

— Где Света? — настаивала я.

— Она меня не любит, — обиженно известил меня Темочка. — Она меня не любит!

— Какая разница, — отмахнулась я. — Где она?

— У него.

— У кого?

— Кого она любит! — возопил Артем и после секундной паузы сорвал с потолка люстру. Мне очень захотелось вмазать ему ковшиком по голове, но я сдержалась и медленно, доходчиво разъяснила:

— У нее нет никого, кроме тебя. И она исчезла. Не пришла на работу и не позвонила мне. Где она может быть?

— У нее есть! Есть!

Мне снова захотелось схватиться за ковшик, однако я предпочла ткнуть ногой в плафон на люстре, сочтя, что это ей уже не повредит.

— Нет у нее никого! Нет!

— Откуда ты знаешь?

— От меня она бы скрывать не стала.

Секунду назад мне казалось, что ничего для меня неожиданного мой собеседник больше выкинуть не сумеет. В конце концов, в комнате не осталось ни одной целой вещи! Однако Артем использовал внутренние ресурсы. Он зажужжал. Делал он это виртуозно и самозабвенно, даже размахивая для колорита руками, и больше всего это напоминало знаменитый «Полет шмеля». Сперва я ждала, что он быстро выдохнется и прекратит, но скоро поняла, что это бесполезно, и попыталась прервать поразительное действо, чтобы привлечь внимание к себе и своим вопросам, — да где тут! Даже очередная порция воды из ковшика не помогла. И я удалилась, справедливо заподозрив, что Артем знает не больше меня. Так что последняя моя надежда рухнула. Домой я явилась за полночь и узнала у мамы, что мне никто не звонил. Ночь я фактически не спала. Точнее, я бы дала голову на отсечение, что ни на минуту не сомкнула глаз, если б мне не приснился сон, где фигурировали Света, парни в кожаных куртках и раскаленные утюги. Пожалуй, чтение детективов не всегда идет на пользу.

Наутро у меня был экзамен. Точнее, переэкзаменовка. С десяти. А отвечать двоечники начнут с одиннадцати, поскольку час им дается на подготовку. Я сидела в аудитории и с несвойственным мне отвращением смотрела на студентов. Не могли сдать с первого раза, дебилы! Уж я ли ни иду им навстречу? Уж я ли ни хожу по рядам, повторяя: «Если кто-то что-то забыл, ничего страшного. Спросите у меня, и я подскажу». Вот Игорь, например, вполне умный парень. Я была уверена, что у него с экзаменом не будет никаких проблем. Нет, умудрился завалить! И Дима тоже. Хоть чуть-чуть бы поучили, и дело в шляпе. Видеть их не могу! Скорее бы одиннадцать. И не потому, что начну спрашивать этих мучителей, а потому, что в четверть двенадцатого позвоню домой, чтобы узнать, не позвонила ли Света. Ее сотовый, как всегда, не отвечал.

Секундная стрелка медленно ползала по циферблату, а студенты, вместо того чтобы готовиться, ели меня глазами. Я устало подумала, что, наверное, забыла причесаться, но мне уже было все равно.

Неожиданно дверь открылась, и я вскочила в нетерпении. Света!

Это был Курицын. Он снисходительно помахал мне рукой, словно политический деятель у трапа самолета при прилете в малоразвитую страну, и единственное, что меня в тот момент утешило, — это что я не прихватила с собой бандитского ножа. Будь он у меня в сумке, наверняка совершила бы убийство, а тут Бог меня сберег. Курицына нельзя убивать — он еще не ответил на кое-какие вопросы.

— Витя, — свирепо осведомилась я, поскольку состояние нервов исключало деликатные обиняки, — куда вы ходили вчера с Юлечкой?

— А, — обрадовался он, — ревнуешь! Я так и знал. Да ты не переживай, я на ней жениться не собираюсь. Умные парни гуляют со многими, а женятся на одной, а я парень умный.

— Куда вы ходили вчера с Юлечкой? — тупо и настойчиво повторила я. Нет, пожалуй, бандитский нож я не прихватила зря, он бы очень пригодился!

— Ну… если тебе интересно… в пирожковую ходили. Юлечка, она щедрая. Пирожками угостила. Не то что некоторые!

И Курицын окинул меня взором, полным неприкрытого упрека.

Я с трудом взяла себя в руки. Сама виновата — задаю вопросы недостаточно конкретно, а с этим чудом природы растекаться мыслью по древу не стоит.

— Вы что, договорились с ней о свидании?

— Да говорю тебе, не переживай! — самодовольно усмехнулся мой собеседник. — Она гуляла и случайно меня встретила. Случайно, понимаешь! Это было не свидание.

По поводу случайности данной встречи я имела что порассказать, но смолчала. Итак, Юлечка проведала, во сколько Курицын возвращается с работы, и ловко его подкараулила. Не зря она все посматривала на часы!

— Хорошо, случайно встретила, и что дальше? Как вы друг друга узнали? Вы же фактически не знакомы.

– Она узнала, — гордо констатировал Витя. — Она говорит, такого как я, невозможно не узнать. Такие мужчины, как я, крайне редки.

Подивившись Юлечкиной проницательности, я продолжила допрос:

— Узнала, и что дальше?

— Предложила погулять. Я согласился. Она мороженое мне купила! — снова скрытый упрек в мой адрес. — Мы немного погуляли, потом в пирожковую зашли, а потом она заспешила на работу, да и мне было пора.

— И о чем вы говорили?

Курицын хитро прищурился:

— О тебе!

— И что именно?

— Это неприлично — передавать то, что говорится за спиной, — кокетливо поведал мне собеседник.

Я глубоко вздохнула, дабы охладить обуревающую меня ярость, и по причине отсутствия бандитского ножа решила применить политику пряника:

— Хочешь, я тебя свожу в буфет? Только не сейчас, а попозже.

— Ну конечно.

— Тогда колись!

— Да ладно, — согласился Курицын, — мы ведь говорили хорошее. Она мало тебя знает, но ты ей так нравишься, что хочет узнать поближе, только стесняется. Стеснительная очень, понимаешь? Вот и расспрашивала про твою жизнь. Раз ты, говорит, Витя, ее парень, так все про нее знаешь. Чем она занимается, не беспокоит ли ее что-нибудь, есть ли у нее какие проблемы. Если, говорит, у нее какие проблемы, так я хочу ей помочь. Она, говорит, такая добрая, всем готова помочь, а я поэтому помогу ей.

— Интересно, — в задумчивости кивнула я.

— Ну да. Вот у них работал какой-то парень, его уволили, и ты захотела ему помочь. Работу нашла, что ли? Юлечка говорит, парень такой хороший, но несчастный, он тебе спасибо скажет. Его, говорит, вечно всякие там обижали, за всю жизнь только твоя подруга Света и была к нему добрая, а теперь вот ты. Он, говорит, Свету на руках готов носить, так ее за доброту уважает, а теперь тебя станет уважать. Юлечка этому рада. Она хочет, чтобы вас обеих все уважали. Ей вы со Светой, как родные сестры. Она так тебя уважает, что даже…