На чужой территории - Олег Герантиди

В кабинете повисло неудобное молчание, и Александр решил, что надо двигаться дальше. Он нажал кнопку селектора и попросил секретаршу соединить его со своим замом, Львом Рубинштейном, известным в фирме как Лева Рубин.

Лев был на месте и появился буквально через секунду. Сначала начал задавать Эрике те же самые вопросы, но потом понял, что этот этап уже пройден, и' они начали поиск с другого конца.

— Прежде всего надо понять, кому выгодно тебя свалить.

— Лев, да много кому, это ведь очень большие деньги...

— Алекс, а почему мадам до сих пор не пользуется услугами нашего агентства?

— Мадам не мадам, а мадемуазель, это во-первых. А во-вторых, почему она должна была пользоваться? Мы что, уже свалили агентство Пинкертона? Мадемуазель любит только самое лучшее. — Чернышков не мог не подначить Эрику, но чуть позже решил, что их мимолетный роман не дает ему права так вести себя, и тем более такого права не дает ему знание всего того, что он знает об Эрике. Он предложил:

— Надо отправить людей, чтобы они на месте пощупали эту фирму, как там она?

— «Микрософт».

— Запиши, «Микрософт». Далее, поискать, кто заплатил газетам, список Эрика даст, за рекламу, за спонсорство, и так дальше. Надо посмотреть, кто платил в те дни, когда выходили эти статьи.

— Алекс, ты будешь учить меня розыскной работе?

— А что? Крутой профи? Да особенно в розыске?

— Нет, не профи. Только вот общаюсь с вами, с крутыми профи, и иной раз голова кругом. Не можете друзей привлечь к сотрудничеству. Это сколько мадам денег не нам отдала, уму непостижимо!

— Не мадам, а мадемуазель. И после этого ты еще будешь меня учить, как нужно общаться с друзьями. — Эрика посмотрела со стороны на всю эту перепалку, и у нее отлегло от сердца. Раз им хватает времени на простой треп, значит, не все так плохо, как ей казалось. Порою мы сами запугиваем себя больше, чем это может сделать противник.

— Так кто все-таки? Итальянцы? Евреи?

— Нет, с этой стороны все чисто. Во всяком случае, они бы спросили у нас...

— Не китайцы?

— А эти-то с чего? Сидят себе по чайнатаунам, наркотой приторговывают. Нет, не их уровень.

— Может, Советы... или сам Родригес.

Чернышков с Эрикой переглянулись, и Алекс решительно отверг такую возможность.

— Хорошо. Пишем, что о противнике нам ничего не известно. Далее, — продолжил Лев, — нужно эвакуироваться из Вашингтона, и по возможности тихо, под присмотром наших ребят.

— Это я возьму на себя. — Чернышков по селектору распорядился о заказе билета на ближайший рейс до Вашингтона.

— Обязательно нужна группа прикрытия, это могут быть евреи или итальянцы. — Лев при слове «евреи» извинительно посмотрел на Эрику, мол, уродов всяких полно, за всеми не уследишь, и Эрика благодарно ему улыбнулась, наверное, впервые за этот день. Чем больше она находилась с ними, тем больше ей нравился этот молодой человек с манерами прохиндея, острым цепким умом и простыми человеческими реакциями.

— Подготовь ребят из группы физической защиты. Это для сопровождения. А мне нужна будет группа Филлипи. Оружие, все документы, машины. Пусть сам Фил проработает операцию. Смысл ее — группа физзащиты демонстрирует увоз ребенка и няни, в то время как мы с Филом сами его вывозим.

— Я с вами!

— Эрика, ты же сама говоришь, что это опасное дело.

— Но там же мой сын!

— Хорошо. Задание Филу усложняется. Теперь ему нужно предусмотреть еще «лежку» в столице, где во время акции будет находиться госпожа Фон. И ее охрану. Мы вывозим ребенка туда, а потом — совместная эвакуация.

— Но охрана и няня могут не отдать ребенка. Поэтому я должна быть там постоянно! — На это Лев и Алекс улыбнулись.

— Прислуга и няня из мексиканок?

— Да.

— А регистрация в миграционном управлении у них есть?

Александр и Эрика вошли в фойе самого модного и дорогого ресторана на 8-й улице. Залы ресторана располагались так же, как каюты на океанском лайнере, в соответствии с классами. На первом этаже — для «простого» народа, то есть для тех, кто в состоянии выложить пятьдесят-сто долларов за достаточно плотный ужин, бурные латиноамериканские танцы и за громкую зажигательную музыку. Здесь обычно тусовались журналисты, актеры близлежащих театров, студенты из небедных и прочая «богемная» публика.

На втором этаже уже и цены повыше, и музыка потише, и дамы, во-первых, в настоящих бриллиантах, а во-вторых, не они ищут, кого бы увести с собой, а их выбирают. Причем выбирают, как это стало недавно принято говорить, «парни», ребята с бычьими шеями и в галстуках, сидящих на этих шеях, как на корове корона.

Но на третий этаж и им дорога закрыта. Посидеть здесь могут себе позволить только немногие из этих «парней», и то не чаще, чем раз в год. Без «косаря баксов» здесь делать нечего, и не только поэтому. На дверях висит табличка, гласящая, что этот этаж — частная собственность, и любое лицо может быть не допущено сюда без объяснения причин.

Алекса и Эрику допустили. Они прошли в конец зала, и как-то само собой так получилось, что Шварц сел спиной к углу, а лицом к входной двери и к выходу для официантов.

Что-то заказали, причем Эрика заказывала, исходя из того, что Алекс, несмотря на его внешнюю «крутость», все-таки не самый богатый человек, а Шварц заказывая для Эрики вино, надеялся поразить ее, очень состоятельную женщину.

И вновь разговор, прерванный в автомобиле, не клеился. Эрика попыталась восстановить доверительность общения, разговорить Александра, но тот словно ушел в себя, она лишь только ловила на себе его задумчивый взгляд.

— Ты так на меня смотришь. Скажи, о чем ты думаешь?

— Красивая молодая богатая женщина. Одна, не замужем. Откуда у тебя берутся силы руководить целой империей?

— Да это просто. Существует управленческий закон, который гласит, что чем выше поднимаешься по иерархической лестнице, тем больше у тебя свободного времени и денег, и меньше работы в прямом смысле слова. То есть время, конечно, тратится, но на такие вещи, которые обычные люди принимают за развлечение. Театры, встречи, рестораны, концерты. Кто бы отказался от такой работы?

— Так все просто? Театры, встречи — и вот ты уже миллионер?

— Да нет, конечно. Прежде чем перейти к этапу встреч и тусовок в театрах, мне немало пришлось побегать пешочком, оббегая по десятку клиентов в день, и каждого уговаривая купить у меня что-то. Потом эту работу стали делать за меня несколько менеджеров, а мне пришлось бегать по десяткам уже наиболее крупных клиентов, впихивая им опять что-то. Меня выручило знание Штольцем основ бизнеса. Это он, по правде говоря, должен был иметь все эти миллионы, а вовсе не я. Но... он был моим подчиненным. Знаешь, толковый начальник всегда нуждается в толковом подчиненном, как и наоборот.

— Толкового подчиненного тебе предоставил Судостроев?

— Он был прав. А Вернер меня воспринимал как свою дочь. В это трудно поверить, но он так ни разу и не догадался, что я русская. Один раз только, ругаясь, назвал меня чешкой. Что-то типа — «Ты ведешь себя, как чешка. Что тут думать-то, делать надо!»

— Штольц, конечно, — чудо. Старик мировой был.

— А вот тебя он невзлюбил.

— А было за что меня любить?

— Так уж и не за что?

Подали горячее, и Чернышков опять о чем-то задумался. Эрика смотрела на него и поймала себя на мысли, что ей не хочется расставаться с ним. Ей так хотелось прижаться к его плечу, просто спрятаться за его широкую спину, как за каменную стену. «Замужем, — подумала она — это ЗА МУЖЕМ». Как там, за мужем? И как туда попасть?»

Через какое-то время она вновь начала разговор:

— Ну а как ты свой бизнес раскручиваешь?

— Да у меня-то просто все. Родригес дал денег на организацию фирмы и список клиентов. Набрал народ, собрал всех ребят. Хорхе приказал утопить наше старое оружие и закупить новое. Я создал по его плану штат, распределил по его плану обязанности. Я-то не бизнесмен, и поэтому, говоря по-честному, все это создано Родригесом. Я так себя и веду. Клиентов, которые при имени Хорхе встают, молитвенно сложив руки на груди, охраняют ребята, подготовленные по методике, предоставленной Родригесом, вооруженные на деньги Родригеса. Даже премиальные, которые я выписываю людям, платятся не из моих собственных средств, а перечисляются из Аргентины.

— И что же тебя беспокоит?

— Я — взрослый умный сильный мужик, в самом расцвете сил, столько лет занимаюсь х-ней. Вместо того чтобы пахать, сеять, строить, или, на крайняк, Родину защищать, я охраняю полумаразматических Хандкарянов, которые и шагу не могут ступить без подсказки Родригеса. Домой хочу.

— Так скажи об этом Родригесу.

— Говорил. И не раз.

— А он что?

— Тебя, говорит, на этот пост поставила Родина и партия, поэтому, милый мой, будь добр, неси службу, где приказано.

— Так сурово?

— Ну, что-то в этом смысле.

— Ты знаешь, и у меня то же самое. После того как я открыла в Сан-Франциско филиал, после того как мое предприятие стало прибыльным, на меня словно обрушилось внимание Родригеса. Нет, я неправильно выразилась. Внимания-то как раз не стало больше. Просто Родригес позвонит и как бы невзначай скажет, посмотри-ка вот этого человечка на такой-то пост. И ставь ему такие-то и такие-то задачи, и вот так-то спрашивай за их исполнение. И постепенно, особенно после смерти Штольца, менеджеры, предоставленные Родригесом, заполонили всю фирму. Я не в претензии, не подумай, даже чувство того, что я сама — управляющая заведением Родригеса, меня не смущает, ведь все построено на его деньги. Более того, я прекрасно понимаю, что, если бы не было его и его поддержки, ничего бы у меня не получилось. Понимаешь, встает какой-то сложный вопрос. Сама бы я не отважилась принять какое-то рискованное решение, а зная о том, что от разорения меня всегда спасет Хорхе, я иду на риск и побеждаю там, куда никто другой бы по своей воле и не сунулся. Только устала я что-то, хочется тихой и спокойной жизни. Чтобы никто не доставал ночными или, что еще подлее, ранними утренними звонками. Хочется простых человеческих радостей, а не этой постоянной битвы за влияние, власть, деньги.