Русские песни и романсы - Гусев Виктор Евгеньевич

А. X. Дуроп

Казак на родине

(Романс)

«Кончен, кончен дальний путь!     Вижу край родимый! Сладко будет отдохнуть     Мне с подругой милой! Долго в грусти ждёт она     Казака младого. Вот забрезжила луна     С неба голубого! И весёлый Дон течёт     Тихою струею; В нетерпенье конь мой ржёт,     Чуя под собою Пажити родных брегов,     Где в счастливой доле Средь знакомых табунов     Он гулял на воле. «Верный конь, скачи скорей     И как вихорь мчися; Лишь пред хатою моей     Ты остановися!» — Так спешил казак домой,     Понукал гнедого; Борзый конь летит стрелой     До дому родного. Вот приближился донец     К своему селенью: «Стой, товарищ, стой! — конец     Нашему стремленью!» Видит он невесты дом,     Входит к ней в светлицу, И объяту сладким сном     Будит он девицу. «Встань, коханочка моя!     Нежно улыбнися, Обними скорей меня     И к груди прижмися! На полях страны чужой     Я дышал тобою; Для тебя я в край родной     Возвращён судьбою!» Что же милая его?..     Пробудилась, встала И, взглянувши на него,     В страхе задрожала. «Наяву или во сне     Зрю тебя, мой милый!.. Ах, недаром же во мне     Сердце приуныло! Долго я тебя ждала     И страдала в скуке; Сколько слез я пролила     В горестной разлуке! И, отчаясь зреть тебя,     Быть твоей женою, Отдалась другому я     С клятвой роковою». — «Так, так бог с тобой!» — сказал     Молодец удалый, И — к воротам, где стоял     Конь его усталый. «Ну, сопутник верный мой! —     Он сказал уныло. — Нет тебе травы родной,     Нет мне в свете милой!» С словом сим он на гнедка,     Шевельнул уздою, Тронул шпорой под бока:     Быстрый конь стрелою Полетел в обратный путь     От села родного. Но тоска терзала грудь     Казака младого. Он в последний раз взглянул     В сторону родиму И невольно воздохнул,     Скрылся в даль незриму. Что и родина, коль нет     Ни друзей, ни милой? — Ах! тогда нам целый свет     Кажется могилой! (1818)

С. Т. Аксаков

Уральский казак

(Истинное происшествие)

Настала священная брань на врагов И в битву помчала Урала сынов. Один из казаков, наездник лихой, Лишь год один живши с женой молодой, Любя её страстно и страстно любим, Был должен расстаться с блаженством своим. Прощаясь с женою, сказал: «Будь верна!» — «Верна до могилы!» — сказала она. Три года за родину бился с врагом, Разил супостатов копьем и мечом. Бесстрашный наездник всегда впереди, Свидетели раны — и все на груди. Окончились битвы; он едет домой, Всё страстный, всё верный жене молодой. Уже достигают Урала брегов И видят навстречу идущих отцов. Казак наш объемлет отца своего, Но в тайной печали он видит его. «Поведай, родимый, поведай ты мне Об матери милой, об милой жене!» Старик отвечает: «Здорова семья; Но, сын мой, случилась беда у тебя: Тебе изменила младая жена: За то от печали иссохла она. Раскаянье видя, простили мы ей; Прости её, сын мой: мы просим об ней!» Ни слова ответа! Идет он с отцом; И вот уже входит в родительский дом. Упала на грудь его матерь в слезах, Жена молодая лежала в ногах. Он мать обнимает; иконам святым, Как быть, помолился с поклоном земным. Вдруг сабля взвилася могучей рукой… Глава покатилась жены молодой! Безмолвно он голову тихо берет, Безмолвно к народу на площадь идёт. Своё преступленье он всем объявил И требовал казни, и казнь получил. (1821)

К. Ф. Рылеев

Смерть Ермака

П. А. Муханову

Ревела буря, дождь шумел; Во мраке молнии летали; Бесперерывно гром гремел, И ветры в дебрях бушевали… Ко славе страстию дыша, В стране суровой и угрюмой, На диком бреге Иртыша Сидел Ермак, объятый думой. Товарищи его трудов, Побед и громозвучной славы Среди раскинутых шатров Беспечно спали близ дубравы. «О, спите, спите, — мнил герой, — Друзья, под бурею ревущей; С рассветом глас раздастся мой, На славу иль на смерть зовущий! Вам нужен отдых; сладкий сон И в бурю храбрых успокоит; В мечтах напомнит славу он И силы ратников удвоит. Кто жизни не щадил своей, В разбоях злато добывая, Тот думать будет ли о ней, За Русь святую погибая? Своей и вражьей кровью смыв Все преступленья буйной жизни И за победы заслужив Благословения отчизны, — Нам смерть не может быть страшна; Своё мы дело совершили: Сибирь царю покорена, И мы — не праздно в мире жили!» Но роковой его удел Уже сидел с героем рядом И с сожалением глядел На жертву любопытным взглядом. Ревела буря — дождь шумел; Во мраке молнии летали; Бесперерывно гром гремел, И ветры в дебрях бушевали. Иртыш кипел в крутых брегах, Вздымалися седые волны И рассыпались с ревом в прах, Бия о брег козачьи челны. С вождем покой в объятьях сна Дружина храбрая вкушала; С Кучумом буря лишь одна На их погибель не дремала! Страшась вступить с героем в бой, Кучум к шатрам, как тать презренный, Прокрался тайною тропой, Татар толпами окружённый. Мечи сверкнули в их руках — И окровавилась долина, И пала грозная в боях, Не обнажив мечей, дружина… Ермак воспрянул ото сна И, гибель зря, стремится в волны, Душа отвагою полна, Но далеко от брега челны! Иртыш волнуется сильней — Ермак все силы напрягает И мощною рукой своей Валы седые рассекает… Плывет… уж близко челнока — Но сила року уступила, И, закипев страшней, река Героя с шумом поглотила. Лишивши сил богатыря Бороться с ярою волною, Тяжёлый панцирь — дар царя — Стал гибели его виною. Ревела буря… вдруг луной Иртыш кипящий осребрился, И труп, извергнутый волной, В броне медяной озарился. Носились тучи, дождь шумел, И молнии ещё сверкали, И гром вдали ещё гремел, И ветры в дебрях бушевали. (1822)